Выпив свою законную утреннюю чашку, я сунула босые ноги в валенки, надела старенький ватник и позвала:
Цезарь, гулять!
Рыжая молния метнулась мне под ноги и завертелась угрём, поскуливая. Открыла дверь на террасу, а потом и входную, скинув засов. Чихуашка вылетел во двор, оставив на крыльце цепочку крохотных следов, и нырнул под штакетины палисадника в глубокий снег. Сбоку чихнули, а из кухни донёсся голос Пашки:
Малыш дурик!
Закрыв дверь, я фыркнула:
Прямо Пашка не дурик!
Большая лохматая голова ткнулась мне в бок. Я запустила руку в шерсть на загривке и с силой почесала. Малыш чуть двинулся, и мне пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть. Оттолкнув собаку, с нежностью пожурила:
Ты всё-таки дурик! Убьёшь меня когда-нибудь.
Ласковое ворчание было мне ответом. Малыш отряхнулся от снега и наледи очень обстоятельно: сначала головой помотал, потом всем мохнатым телом, закончил кончиком пушистого хвостаи начал медленно спускаться по ступенькам. Я проследила за толстым бело-рыжим задом и с наслаждением вдохнула морозный воздух. Середина января выдалась снежной, а в городе, наверное, слякоть. Нет, всё-таки отличный домик мне дали, несмотря на воду из колодца и печное отопление. Небольшой, но тёплый. И пол не проваливается, как у некоторых. Видала я эти бесплатные дома для детей-сирот.
Цезарь, ты где?
Крикнула и вгляделась с улыбкой в припорошенный снежком двор. По следам можно найти чихуашку. Пусть гуляет. Это уже счастье, что Цезарь не трясётся от ужаса, как раньше, стоит лишь его спустить на землю. Писался и какался, просто оказавшись на снегу. Теперь вонбегает, скачет из сугроба в сугроб.
Малыш попёрся с весьма деловым видом обходить вверенную ему территорию. Он у меня парень серьёзный, не то что некоторые попугаи. Впрочем, московская сторожевая на то и сторожевая, чтобы сторожить. Обходить тут не слишком много, весь участок шесть сотоккак дача. Но Малыш относился к своим обязанностям очень ответственно. А я пошла отвязывать от цепи шину.
К обеду всё было готово к приезду новой пансионерки. Заборчик осталось только укрепить. Я вбила штакетины в мёрзлую землюне без обуха и такой-то матери. Цепь натяну, чтобы мадам питбулиха не доставала до забора, а вот Малыш вполне может всей тушей опереться на него и снести часть. Поэтому надо примотать проволокой секции одну к другой. Но как тут закончить всё, когда: впусти Цезаря, выпусти Цезаря, отгони кур, отгони Цезаря от кур, отгони Цезаря от Малыша?..
Поэтому в обеденный перерыв я накрепко заперла чихуашку в доме, решив не обращать внимания на его возмущённый скулёж, а Малышу велела охранять крыльцо. Мало ли, вдруг кто-то решит украсть ступеньки! А тут как раз Малыш. Зарычит, залает басом, и воры сразу убегут.
Шутки шутками, но питбулиха с течкой казалась мне чем-то сакральным и ужасным. Не для того я принимаю собак на передержку, чтобы потом раздавать щенят-метисов. И почему Елена Сергевна решила осчастливить именно меня? Впрочем, к чему этот вопрос? Она знает, что я не откажу. Но не наглеет, понимает, что всю зарплату я трачу на своих постояльцев. И питбулиху с течкой я приму, и Малыша от неё буду отгонять.
Жареная картошка с сосиской вызвала повышенное слюноотделение у Цезаря, который внезапно вспомнил, что был рождён карманной, ручной собачкой, принялся скакать на задних лапках и умильно складывать передние перед грудью. Пашка, пользуясь своим положением крылатого, утащил с тарелки кусок картошки и склевал потихонечку, дразнясь:
Цезарь, нет! Фу! Цезарь, противная собака. Кушать, кушать!
Пашка, отстань от бедного Цезаря, не прекращая думать о заборе, попросила я. Попугай бочком, осторожно поглядывая на меня, подобрался к тарелке, примерился и стащил второй кусок картошки. Ускакал с ним на другой конец стола и вредным голосом Елены Сергевны выкрикнул:
Машенька, золотце! и продолжил уже моим голосом: Цезарь спёр тапочки. Бася мышку притащила. Малыш дурик. Пашка дурик, хороший мальчик.
Клюнул картошку и нежно пропел:
Пашка, не воруй, перья повыдергаю. С носом.
Ага, и повыдергаю, вот увидишь! усмехнулась я. Тебе вредно есть картошку.
Кар-р-ртошку! Пашка изобразил звуки страстного поцелуя. Кар-р-ртошку Пашка. Перья!
Они у тебя сами повылазят от такой диеты.
Пашка фыркнул и принялся расклёвывать добычу. Я только покачала головой.
К вечеру секции заборчика были примотаны одна к другой так крепко, как я только смогла затянуть проволоку. Правда, от экспериментов пришлось отказаться ввиду полного и окончательного равнодушия Малыша к ограде. Я не смогла заставить эту тушку даже подойти, не то что ломануться сквозь нее. Ну, посмотрим по обстоятельствам. В крайнем случае, Малыш будет ночевать на террасе. А для питбулихи я вытащила из сарая будку, в которой когда-то давно жила цепная собака прежних хозяев дома, натаскала туда тряпок, положила старый пуховик, найденный на чердаке, и даже игрушку добавила. Мне иногда присылали корм и игрушки для собак благодетели с сайта приюта. Но Малыш играть не любил, а Цезарю даже самый маленький жгут не влезал в пасть.
Курочки заполошно гонялись за зёрнами, которые я кидала в стайку, чтобы не скучно было. Цезарь залез на загривок Малыша, который лежал на дорожке, уткнув нос в бедро. Когда они не ссорились, эти двое были просто идеальными друзьями. Хотя я подозревала, что со стороны чихуашки тут было больше выгоды, чем дружбы.
Зафырчал мотор. Из-за чёрной пелены веток показался кузов старенького внедорожника. И как эта колымага ещё не развалилась? Впрочем, Елена Сергевна способна даже разваленную машину склеить скотчем и закрепить скрепками и снова рулить по городам и весям, чтобы спасать собак и кошек. Бросив последнюю горсть зерна, я закрыла загон с курочками и пошла навстречу гостям. Машина тормознула у ворот, дверца открылась, и я услышала голос женщины:
Да ну ё-моё, что ж такое?! Машенька, золотце моё, тут кто-нибудь снег разгребает или всем вообще пофиг?
Здрасьте, Елена Сергевна, весело поздоровалась я. Я разгребаю, когда наметёт. А что?
Ой, умаялась я, вообще
Она шумно выдохнула, вытирая пот со лба, и упёрла руки в необъятные бока:
Ладно, принимаешь красавицу? А то она уже всю сидушку мне истоптала! Чесслово, скачет туда-сюда, будто волнуется: а куда я её везу?!
Принимаю, куда ж я денусь, со вздохом я открыла заднюю дверцу. Питбулиха сидела на жопе и улыбалась во всю ширь своей сорокадвухзубой пасти. Натурально улыбалась, да ещё и так заискивающе, что я аж замерла. Надо же! Никогда не думала, что питбули, да и вообще собаки, могут заискивать. А эта даже в глаза заглядывает, хотя не должна. Такое поведение вообще не свойственно собаке.
Ну, гляди, какая чудная девка!
Елена Сергевна протянула руку и достала поводок, подтянув питбулиху к выходу:
Пошли, милая моя, давай! Я тебя доставила на временное место проживания, уж будь лапочкой!
Получив петлю поводка из рук начальницы приюта, я присела на корточки перед спрыгнувшей на землю собакой и протянула ей ладонь:
Ну, привет! Ой, а как её зовут?
Пока никак. Чипа нет, татушки тоже, поискали в базе потеряшекнету. Неопознанная девица. Никаких записей в этом борделе, то есть в питомнике, не нашли.
Что ж ты такая неудачливая? спросила я у питбулихи, осторожно вытянув руку и почесав шею. Собака сначала зажмурилась от удовольствия, позволяя теребить коротенькую шерсть под пастью, а потом снова глянула мне в глаза. Причём таким взглядом, что у меня всё перевернулось внутри. Словно просила помощи и говорила: «Я хорошая, правда, честно!»
Непонятно.
Ну да ладно. Я встала, обернулась к Елене Сергевне. Та уже вовсю чесала через забор загривок Малыша и пыталась достать подпрыгивающего Цезаря:
Ах вы, мои хорошие! Ах вы, мои сладенькие! Малы-ы-ыш! Заинька мой! Цезарь, заразонька мелкая! Слушай, Машунь, а Цезарь поправился или мне кажется?
Рррав! Ав! сказал Малыш по направлению питбулихи. Та отвернулась и даже, как мне показалось, задрала нос. Цезарь же залился своим противным мелкопсовым лаем, стараясь протиснуться между штакетинами забора. На него гостья не обратила ни малейшего внимания, даже носом в его сторону не повела. Зато присела прямо у калитки, глядя на дом напротив, и напрудила лужу в мгновенно подтаявший снег.