Позвольте поздравить вас с таким важным событием, мой король.
Кирмунд чуть прищурился, внимательно разглядывая его, потом милостиво махнул рукой, позволяя выпрямиться.
Благодарю. Рад, что ты все же отложил те неотложные дела, о каких говорил, и присоединился ко мне.
Потом, словно вспомнив о чем-то, обратил колючий взгляд на меня.
Любезная супруга, ведь ты, кажется, знакома с нашим гостем?
Я судорожно кивнула, стараясь не смотреть на Ретольфа, чтобы ничем не выдать того, что он на моей стороне. Нужно проявить удивление и возмущениетогда Кирмунд не заподозрит подвоха.
Оказывается, знакома не настолько хорошо, как думала, звенящим голосом откликнулась я. Полагала, что лорд Маранас сейчас там, где и другие верные соратники моего отца.
Лорд Маранас оказался более благоразумным, чем другие песики твоего отца, моя дорогая, издевательски отозвался король. И вовремя присягнул более сильному хозяину. Полагаю, ты должна знать, что доказал он мне свою преданность лучшим способом, какой можно было бы ожидать. Именно благодаря лорду Маранасу я сумел захватить твоего отца.
У меня вся кровь отхлынула от щек. В этот раз я не сумела сохранить самообладание. Метнула на Ретольфа горящий взгляд, в котором наверняка плескались боль и разочарование, что сейчас испытывала. Тете пришлось до боли впиться ногтями в мою руку, чтобы удержать от опрометчивых поступков. Ретольф же сохранял полную невозмутимость, глядя на меня, как на пустое место. Как это не походило на то, что я видела еще недавно. Когда он был настоящим: тогда или сейчас? Пока пелена гнева и горечи медленно отступала, в памяти услужливо возникали слова лорда Маранаса о том, что ему пришлось пойти на то, что ему глубоко противно. И причиной этому было то, что об этом просил отец. Насколько я могу доверять этому человеку? Хотя есть ли у меня выбор?
Кирмунд велел Ретольфу сесть по правую руку от себя, согнав с места другого воина, и стал о чем-то весело беседовать с ним, самолично подливая вина. Лорд Маранас охотно поддерживал беседу так, как всегда это умел. Ни к одному его слову или жесту при всем желании нельзя было придраться. Я же не могла отвести взгляд от этого мужчины, словно пытаясь проникнуть в глубины его души. Как же не хотелось, чтобы он оказался предателем. Тот, кому отец доверял, как самому себе, кто был его главным поверенным во всех делах.
Вижу, моя женушка тебя прямо сверлит взглядом, донесся насмешливый голос Кирмунда. Если бы взгляд мог убивать, боюсь, бедняга Ретольф, что ты был бы уже мертв.
Прискорбно это слышать, вежливо откликнулся лорд Маранас и отвесил в мою сторону церемонный кивок.
На краткий миг в его взгляде промелькнула живая искра, и в этот момент я почувствовала, как с души падает громадный камень. Он на моей стороне. И если кому-то и стоит беспокоиться, так это Кирмунду. Не стоит недооценивать такого человека, как лорда Маранас.
Мало кто знал, что по сути, именно он решал все в нашем королевстве, а отец вполне охотно позволял ему это, полностью доверяя. Исключением стала недавняя война, когда после смерти Уонерда отец слетел с катушек и не желал больше осторожничать. Хотя Ретольф настаивал на том, чтобы попытаться привлечь на нашу сторону кого-то из других правителей, а пока занять оборонительную позицию и не вступать в открытое противоборство.
Отец не пожелал слушать советов, охваченный болью и яростью. Причем возглавил войско лично, что стало роковым. Даже лорд Маранас при всех его незаурядных талантах ничего не смог сделать в такой ситуации. Войско Золотых драконов было больше и лучше вооружено. Но что-то мне подсказывало, что Ретольф не считает наше дело полностью проигранным. И то, как ведет себя сейчас, больше напоминает позицию терпеливого хищника, выслеживающего добычу, что в данный момент ему не по зубам. Но в случае применения хитрости ситуация может измениться.
Интересно, окажется ли Кирмунд настолько неосторожен, чтобы доверять Ретольфу? Из того, что вижу сейчас, очевидно, что он ему симпатизирует. Да и немудрено. При желании лорд Маранас может опутать жертву по рукам и ногам так, что та этого даже не заподозрит. Сколько выгодных торговых и политических соглашений между разными королевствами ему удалось заключить благодаря своей безошибочной интуиции и знанию человеческой психологии.
Я еле выдерживала этот бесконечный пир, который под конец превратился в самую настоящую вакханалию. Воины не считали зазорным хватать служанок, разносящих еду, и опрокинув прямо на полу, удовлетворять похоть. Кирмунд уже тоже настолько захмелел, что его взгляд становился все менее осмысленным. Заметила, что лорд Маранас, хоть и делает вид, что пьет, на самом деле по большому счету лишь делает вид. И как порой во взгляде, устремляемом им на короля, появляется что-то настолько темное и страшное, что даже мне становилось жутко.
Едва заставляла себя сидеть на стуле, сохраняя царственную позу и делая вид, что меня нисколько не коробят низость и грязь, что окружали. Тело одеревенело, а к губам словно намертво приклеилась легкая вежливая улыбка. Последней каплей стало то, что один из разбушевавшихся воинов, погнавшись за служанкой, опрокинул вино в мою тарелку. Я подскочила с места, едва сдерживая негодование, и решила, что и так достаточно просидела на этом пиру. Приличия соблюдены, теперь можно и удалиться. Но лучше бы осталась на месте и наплевала на собственные чувства.
Кирмунд немедленно устремил на меня тяжелый взгляд.
Кажется, моя женушка намекает, что самое время приступить к выполнению супружеских обязанностей.
Проклятье. Я едва удержалась на ногах, пытаясь сохранить остатки достоинства и не выдать охватившего страха. Услышала визгливый смешок Маррги, которая тоже изрядно набралась.
Полагаешь, что сможешь сейчас это сделать? Да ты и в трезвом состоянии вряд ли смог бы ее оприходовать. Уж слишком страшненькая.
Сомневаешься в силе моего мужского достоинства? хмыкнул Кирмунд. Может, еще кто-то сомневается? он пьяно захохотал, окидывая взглядом гостей. Те вторили ему дружным смехом. Чтобы никто не сомневался в законности нашего брака, пожалуй, самое время вернуть старые обычаи, сказал король, снова посмотрев на меня. От ненависти, горящей в его глазах, все внутри меня скрутилось в тугую пружину.
О чем вы, мой король? осторожно спросил лорд Маранас, явно пытаясь отвлечь внимание Кирмунда от моей персоны.
О том, чтобы выполнить первый супружеский долг в присутствии свидетелей, разумеется, снизошел он до ответа. Чтобы никто даже не усомнился в том, что брак консумирован.
В этот раз я не сдержала протестующего крика, изо всех сил вцепившись в замершую рядом тетю.
Он ведь не может на самом деле это сделать, правда? прошелестела одними губами.
Но по бледному лицу Готлины без всякого ответа поняла свой приговор. Кирмунд не то что может, но обязательно сделает. Лишь бы подвергнуть меня новому унижению, окончательно втоптать в грязь. Наверное, именно в тот момент остаток того светлого и чистого чувства, что я питала к нему, начал сменяться темнотой. И вместо любви я стала испытывать к тому, кто получил на меня все права, зачатки ненависти. Не знаю, почему это так напугало, что показалось еще страшнее той участи, на какую он готов был меня обречь. Возможно, дело в том, что до того еще оставалась хоть какая-то надежда на счастье, на то, что не все в моей жизни настолько ужасно. Теперь же с жалобным звоном разбивались хрустальные стены, что я воздвигла в собственном сердце и в котором так тщательно оберегала свои розовые наивные мечты и веру в лучшее.
Мой король, вы и правда слишком много выпили, попытался воззвать к благоразумию Кирмунда лорд Маранас. Возможно, стоит отложить выполнение супружеского долга на завтра
Не разочаровывай меня, Ретольф, прищурился король. Или я усомнюсь в том, чем ты руководствовался, переходя на мою сторону. Сам говорил, что чужд сантиментов и думаешь лишь о собственной выгоде. Что же побуждает тебя вступаться за это отродье?
Всего лишь забота о вашей репутации, мой король, в лице лорда Маранаса ничто даже не дрогнуло. Вы ведь не хотите, чтобы всякое отребье потом смаковало каждую деталь того, что произойдет за дверями вашей супружеской спальни? он окинул презрительным взглядом гогочущих воинов, утративших человеческий облик. Какими бы ни были ваши отношения с супругой, вы запятнаете собственное величие, если позволите видеть это низшим.