Разве это имеет значение? холодно проговорил Кровавый Ангел. Я никогда не сужу о людях по их социальному положению.
В этот раз это сыграло с тобой злую шутку, хмыкнула женщина и чуть посторонилась, встав по другую руку от Адена. Наклонившись прямо к его уху, жарко зашептала. Достаточно громко, чтобы слышала и я. Обрати внимание, каким взглядом смотрит на вас Красс Падернис.
Теперь это заметила и я, до того полностью поглощенная разговором Кровавого Ангела с вампиршей. Господин никогда не считал нужным скрывать эмоции, и от выражения его мрачного лица к горлу подкатила дурнота. Черт. Трудно не заметить, что он недоволен. Увидев, что к нам уже спешит секретарь Красса, я и вовсе сникла. Что я сделала не так? Он ведь сам предоставил меня собственной участи, велел развлекаться. Я всего лишь разговаривала с Аденом, не больше. Но по выражению глаз господина не сомневалась, что он думает иначе. И наверняка уже придумывает какое-нибудь наказание, чтобы знала свое место. Может, вся эта затея с приглашением меня на прием и была задумана с этой целью? Получить новый повод для наказания? Нет, полный бред. Это слишком даже для Красса Падерниса.
Странно, что Аден все равно не выпустил моей руки даже после слов Дамии. Напротив, невозмутимо улыбнулся.
По-видимому, это и есть ваш покровитель, моя прекрасная незнакомка, имени которой я до сих пор не знаю, мягко обратился он ко мне. В таком случае в следующий раз он сто раз подумает, прежде чем бросать вас на растерзание всем этим волкам.
Ты не понял, Аден, елейным голосочком произнесла вампирша, и у меня внутри все сжалось. Она не его официальная спутница. Она его вещь, подстилка, существо с тайной половины. Не знаю, чем руководствовался Красс, выпустив ЭТО сегодня к приличным людям, но я возмущена. К счастью, запятнать себя общением с подобным ничтожеством я не успела. Пойдем лучше к остальным. Не хочу, чтобы тот, кого несмотря на все наши разногласия, я глубоко уважаю, и дальше делал из себя посмешище, оказывая знаки внимания отребью.
Пальцы Адена, обхватывающие мое запястье, медленно разжались, и я тут же ощутила, как на плечи обрушивается весь мир. Господи, да я бы предпочла подвергнуться худшим истязаниям со стороны Красса Падерниса, чем снова увидеть этот застывший взгляд, совершенно безразличный и ледяной. Тот, в котором еще недавно проскальзывало едва уловимое, но все же тепло по отношению ко мне. Не сомневаюсь, что за ледяной маской, в которую снова превратилось лицо Кровавого Ангела, теперь скрываются презрение и гадливость.
Игрушка для утех, которую можно использовать так, как только заблагорассудится господинувот, кто я такая. Бесправное существо, у которого нет права на жизнь и свободу, которое принято скрывать от всех, как постыдную тайну. Кукла для выполнения самых порочных и жестоких фантазий, которые никогда не озвучат другим. Я прекрасно знала, как вампиры относятся к таким, как я. И то, что Аден отвернется от меня, едва узнав о том, кто я такая, не стало сюрпризом. Правда, от этого легче не стало. И все же он пока не отошел. Продолжал смотреть, не отрываясь, будто стараясь проникнуть в самую душу этим взглядом. Хотел что-то сказать, но в этот момент рядом оказался Церетр Тарн и резко дернул меня за руку:
Господин велел тебе возвращаться к себе Он тут же церемонно склонился перед Аденом и Дамией и фальшиво улыбнулся. Прошу прощения, господа.
Женщина милостиво махнула рукой, Кровавый Ангел же стремительным шагом двинулся прочь, рассекая толпу. Я поймала себя на том, что с тоской смотрю ему вслед, а перед глазами все заволакивает пелена слез. Только не это. Я не должна плакать сейчас, когда на меня все смотрят. Чудовищным усилием воли сдержала слезы и высоко вскинула подбородок, следуя за секретарем к выходу. По сторонам не смотрела, а все звуки сливались в один непрерывный неразборчивый гул. Хотелось одногопусть это наконец-то закончится. Сейчас я даже не боялась смерти, а сочла бы ее избавлением от позорной незавидной участи живой игрушки. Снова и снова вспоминала последний взгляд Адена Лареса, и каждый раз это будто проворачивало нож в сердце.
Проводив на тайную половину, Церетр Тарн велел мне оставаться в своей комнате и ушел, не удосужившись сказать больше ни слова. А я даже не пыталась спрашивать его мнение насчет того, что теперь меня ждет. Не снимая вечернего платья, проковыляла к кровати и рухнула на нее. Свернувшись калачиком, устремила невидящие глаза вдаль и полностью отрешилась от реальности.
Глава 3
Мира
Красс Падернис вошел так тихо, что я даже не сразу поняла это. Да и не ожидала прихода господина так скоро. Обычно он не оставлял гостей на своих приемах до самого конца. Но похоже, сейчас был в такой ярости, что ждать не стал. О том, что хозяин именно в ярости, я поняла вполне отчетливо. Глаза сверкали так, что смотреть в них было больно, рот искривлен в гримасе, напоминающей оскал, от всей ауры исходило нечто настолько тяжелое и подавляющее, что в комнате словно сгустились грозовые тучи.
Моя усталая обреченность мигом слетела, сменяясь паническим ужасом. От осознания того, что я в полной власти этого мужчины и он может сделать со мной все, что захочет, наполнило тело жуткой дрожью. Я слишком хорошо знала, как мало свойственна жалость Главе вампиров. Вряд ли он вообще когда-либо ее испытывал за свою долгую жизнь. А уж тем более к существу, которое считал чем-то вроде вещи. Думаю, даже к вещам он относился лучше, ведь они могли служить ему дольше, чем живой человек, чья ценность для него состояла в юности.
Меня будто парализовало, хотя я понимала, что лишь усугубляю ситуацию, продолжая кулем валяться на постели. При появлении господина полагалось встать и склониться в поклоне. В моем случае и вовсе на колени грохнуться, раз уж прогневала его. Но продолжала лежать и расширенными глазами смотреть, как он приближается, неотвратимо, как ураган на море.
Встать, громовой раскат мощного голоса разнесся по комнате и наверняка за ее пределами.
Сейчас другие девчонки явно замерли всполошенными зайцами и боятся даже дышать, чтобы гнев господина не перекинулся на кого-то из них.
А я точно знала, что никакая сила в мире не сможет сейчас заставить меня подняться. Тело просто отказывалось подчиняться, превратившись в дрожащий комок агонизирующей плоти. Страх парализовывал, сводил с ума, мешал мыслить и на что-то надеяться. Я уже видела перед внутренним взором, как меня разрывают на части, словно мясную тушу, а потом выбрасывают прочь. Странно, но моя неспособность выполнить его приказ вместо новой вспышки ярости вызвала жуткую ухмылку на губах хозяина.
Боишься, тварь?
Неуловимо быстрым движением он оказался рядом и сам выдернул меня с кровати, схватив за плечо с такой силой, что едва его не вывихнул. Миги я оказалась на полу, распростертой перед ним, словно груда ветоши. Не осмеливалась даже голову поднять, боясь, что это может восприняться, как вызов.
Красс сделал это за меня сам, схватив за волосы и резко оттянув мою голову назад. Мой затравленный взгляд встретился с потемневшими от гнева глазами.
Шлюха, резкий окрик заставил содрогнуться и в то же время вызвал внутри что-то вроде негодования и протеста. Что я такого сделала, чтобы так меня называть? В чем виновата? Я ведь даже на этот прием не желала идти. Ты ведь понимаешь, что мне ничего не стоит просто чуть усилить напори твоя шея переломится, словно сухая ветка, прошипел Красс, еще сильнее запрокидывая мою голову.
Простите, господин не нашла ничего лучше, чем сказать я, запихивая в самые глубины души несвоевременно проснувшееся возмущение.
Оно только еще больше разъярит вампира, привыкшего к полному подчинению со стороны всех, кто его окружает. Сама не знаю, за что просила прощения, но понимала, что это лучшее, что можно сделать в этой ситуации. Теперь, когда смерть оказалась так близко, с горечью осознала, насколько же не хочется умирать. Пусть разумом и понимала, что в моем случае такой исход был бы благословением. Но слишком цеплялось за жизнь мое еще совсем юное тело, так и не успевшее увидеть хоть какой-то просвет в своем жалком существовании. Но жить все равно хотелось. Пусть даже жалкой рабой, трясущейся от звука голоса господина. А еще было просто обидно умирать вот так. Глупо и бездарно, как корова на бойне. Наверное, все же я не была лишена гордыни, в чем не раз упрекала меня служанка, ответственная за подготовку новых живых игрушек, когда я только появилась в этом доме.