Старик отошел от камина и, спотыкаясь в темноте, разыскал два подсвечника, сунул их один за другим в огонь, потом поставил на стол. Оголенные стены комнаты выступили на свет, и огонь утратил свой веселый блеск. На стене проступило обращение к избирателям. Посредине стоял маленький стол, заваленный бумагами. Мистер Хайнс прислонился к камину и спросил:
— Он вам еще не заплатил?
— Еще нет, — сказал мистер О'Коннор. — Будем надеяться, что не подведет нас.
Мистер Хайнс засмеялся.
— О, этот заплатит. Бояться нечего, — сказал он.
— Надеюсь, поторопится, если он и вправду деловой человек, — сказал мистер О'Коннор.
— А вы как думаете, Джек? — с усмешкой обратился мистер Хайнс к старику.
Старик вернулся на свое место перед камином и сказал:
— Деньги-то у него есть. Он ведь не то что тот, другой бездельник.
— Какой это другой? — спросил мистер Хайнс.
— Колген, — ответил старик презрительно.
— Вы так говорите потому, что Колген — рабочий? Чем же это трактирщик лучше честного каменщика? Разве рабочий не имеет права быть выбранным в муниципальный совет, как всякий другой, — да у него даже больше прав, чем у этих выскочек, которые рады шею гнуть перед любой шишкой. Разве не правда, Мэт? — сказал мистер Хайнс, обращаясь к мистеру О'Коннору.
— По-моему, вы правы, — сказал мистер О'Коннор.
— Простой рабочий — он без всяких хитростей. И в муниципалитете он будет представлять рабочий класс. А этот, к которому вы нанялись, только и хочет, что заполучить себе теплое местечко.
— Само собой, рабочий класс должен иметь своего представителя, — сказал старик.
— Рабочему гроша ломаного не перепадет, — сказал мистер Хайнс, — одни щелчки достаются. А труд-то — ведь это главное. Рабочий не ищет теплых местечек своим сынкам, племянничкам да братцам. Рабочий не станет втаптывать в грязь славное имя Дублина в угоду королю немцу [4] .
— Как это? — спросил старик.
— Разве вы не знаете, что они хотят поднести приветственный адрес этому королю Эдуарду, если он приедет в будущем году? С какой стати мы будем пресмыкаться перед королем-иностранцем?
— Наш не станет голосовать за адрес, — сказал мистер О'Коннор. — Он проходит по националистскому списку [5] .
— Не станет? — сказал мистер Хайнс. — Поживем — увидим. Знаю я его. Недаром он Проныра Тирни.
— Черт возьми, может, вы и правы, Джо, — сказал мистер О'Коннор. — А все-таки хотел бы я получить свои денежки.
Все трое замолчали. Старик опять начал сгребать золу. Мистер Хайнс снял шляпу, стряхнул ее и опустил воротник пальто; все увидели листок плюща у него в петлице.
— Если б он был жив [6] , — сказал он, показывая на листок, — кто бы говорил о приветственных адресах.
— Верно, — сказал мистер О'Коннор.
— Что там! Было времечко, благослови его бог, — сказал старик.
В комнате опять стало тихо. В дверь протиснулся суетливый человек — у него текло из носа и замерзли уши. Он быстро подошел к камину, так энергично потирая руки, словно хотел высечь искру.
— Денег нет, ребята, — сказал он.
— Садитесь сюда, мистер Хенчи, — сказал старик, предлагая ему свой стул.
— Не беспокойтесь, Джек, не беспокойтесь, — сказал мистер Хенчи.
Он кивком поздоровался с мистером Хайнсом и сел на стул, освобожденный для него стариком.
— Вы обошли Оджиер-Стрит? — спросил он мистера О'Коннора.
— Да, — сказал мистер О'Коннор, начиная шарить по карманам в поисках записной книжки.
— Заходили к Граймсу?
— Заходил.
— Ну и что он?
— Ничего не обещает. Говорит: «Я никому не скажу, за кого собираюсь голосовать». Но думаю, с ним все будет в порядке.
— Почему это?
— Он спросил меня, кто поддерживает кандидатуру. Я назвал отца Бэрка. Думаю, все будет в порядке.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...