Он произнес эти слова, столь знакомые Ире быстро, но чуть нараспев. Вышло очень по-настоящему, просто и даже красиво.
Да вызнаток!с уважением сказала она.
Ветхий Завет дочитаю и буду знатоком!улыбнулся Виталий.
Улыбка у него была особенная: она начиналась от глаз, потом приподнимались уголки рта, он смотрел так, еще не улыбнувшись до конца, на собеседника, ожидая его ответной улыбки и, только поймав встречную волну, широко, открыто улыбался, показывая немного неровные, но белые зубы.
А я больше притчи Соломона люблю! «И при смехе иногда болит сердце и концом радости бывает печаль...».
Красиво,согласился мужчина, носящий милое для Ириного слуха имя.И правдиво... Я вот не запомнил этого.
Они помолчали. Углубляться в теологию Ире казалось неуместным. Все-таки верадело интимное, говорить о нейзначит раскрывать душу, сердце. Она не привыкла делать это. Точнее сказать, отвыкла.
Спасибо за чай,Ира поднялась.Мне пора.
Вам спасибо!Виталий улыбнулся снова, и она невольно ответила на его особое ожидание улыбки.
Они вышли в коридор, Ира стала одеваться, застегиваться, а Виталий просто стоял, опустив руки. Он не подал ей пальто, не попытался поухаживать за ней как за гостьей. В нем вообще не было этой провинциальной галантности, которую так ненавидела Ира. Когда назойливо пытаются убедить женщину в ее неспособности самостоятельно надеть пальто и выйти из транспорта. При этом еще хватают тебя за разные места и обижаются, если женщина не высказывает восторженной благодарности за ненужную помощь.
Всю дорогу домой Ира думала о Виталии. Ей показалось, что несмотря на правильную речь, он выходец из простого класса. У него были застарелые мозоли на руках, он сутулился за столом и громко прихлебывал чай, и одежда на нем сидела мешковато. Скорее всего, парень относится к типу «самородков», людей, которые чувствуют свое предназначение и идут к нему даже через непреодолимое. И еще, он человек с прошлым. Почему он прочитал именно эти строки из Иоанна, про агнца закланного?
А потом снова завертелась карусель дней, состоящих из раннего холодного утра, согреваемого чаем и адреналиновыми новостями по всем каналам. Глядя на квинтэссенцию суеты людской, Ира все удивлялась: чем люди живут?! Почему никто не говорит о душе?! Почему столько внимания деньгам?!
Про нового знакомого уже не вспоминала. Хороший, наверное, человек, но пускать его близко к сердцу нет смысла. Все-таки, как ни крути, а онмолодой мужчина. Это ли ей сейчас надо? Да еще учитывая, как тяжело дается Ире расставание с прошлым, со всей суетой мира! А ведь надо думать о будущем, о послушании, о постриге, иначе останешься сидеть между двумя стульями, чужая среди своих.
В воскресенье в церкви она увидела Виталия, стоящего на входе. Ира уже собиралась домой, поэтому ей неизбежно пришлось бы встретиться с ним. Продвигаясь среди прихожан к проходу, она удивленно отметила про себя невероятную бледность лица Виталия. Ей даже показалось, что он пошатывается и сутулится больше обыкновенного. Когда Ира почти поравнялась с ним, он неожиданно схватился за грудь и быстро пошел на улицу. Люди отшатывались от него и провожали глазами, дивясь на неподобающее поведение.
Ира догнала Виталия уже на улице, за оградой. Он почти выбежал из ворот церкви, прошел немного по улице и вдруг, согнувшись пополам, закашлялся. Приступ кашля был настолько силен, что сотрясал все его тело. Виталий, словно слепой, не разгибаясь, нащупал церковную ограду и опустился возле нее на корточки. Он все сильнее заходился в бурном кашле, задыхался, и Ира слышала, как воздух со свистом втягивался в его легкие. Она бросилась к нему на помощь и остолбенела, увидев, что он прижимает ко рту белый с красным платок.
Боже, да это же туберкулез! Инстинкт подсказал опасение заразиться, и именно эта недостойная христианки мысль заставила Иру склониться над больным.
Виталий, вам помочь?
Пытаясь сдерживать кашель, он поднял на нее глаза, полные слез, и отрицательно помотал головой.
Я отвезу вас домой,решила Ира.Нет, лучше вызвать скорую!
Нет,прохрипел Виталий,сейчас... пройдет...
Может, нужно какое-нибудь лекарство?
Он отрицательно помотал головой и, низко опустив голову, снова страшно закашлялся. Но постарался восстановить дыхание. Вдруг резко сплюнул багровым сгустком на запорошенную снегом кромку асфальта. Ира невольно вскрикнула, выхватила свой носовой платок из кармана и бросилась вытирать ему губы, поддерживать его, спасать и помогать. Мотивы своего горячего сострадания она на этот раз осмысливать не стала. Возможно, дело было в его имени. Как бы она хотела помочь, в свое время, другому Виталию...
Домой...проговорил больной, принимая заботу Иры. Он вдруг ослабел и все ниже оседал в руках молодой женщины. Она едва удерживала его тело от падения.
Как же домой?стала размышлять добрая самаритянка.До остановки не дойдем... А! Сейчас поймаю такси!
Она пристроила Виталия у ограды, а сама бросилась на проезжую часть. Он зацепился посиневшими пальцами за решетку и вполне устойчиво сохранял равновесие. Через минуту возле Иры затормозили красные «Жигули», она договорилась о маршруте и цене и привела к автомобилю своего подопечного. В машине Виталий почти не кашлял, а только тяжело дышал, откинувшись на спинку сидения.
Ира беспокойно поглядывала на больного, она боялась, что у него, как у Дамы с камелиями, горлом пойдет кровь. Однако ничего такого не происходило.
«Наверное, приступ закончился»,решила она.
Еще она заметила про себя ту особую естественность, с которой Виталий принял ее помощь. Как больное беспомощное животное, вверяющее себя в руки хозяинас молчаливым пониманием необходимости.
В такси они оба молчали, Виталий только достал уже знакомый Ире бумажник и протянул ей пятьдесят рублей. Когда машина остановилась у подъезда элитного дома у «Лермонтовского», Ира расплатилась, и они вышли.
Дальше вы сами?...полуутвердительно спросила она.
А....он помялся, но потом решительно предложил:Зайдите ко мне, пожалуйста! Мне немного не по себе в одиночестве. Я отвык...
Ну, хорошо,вообще-то Ире уже расхотелось заниматься благотворительностью, но он снова посмотрел на нее чуть виновато и с тоской, ожидая отказа. Пожалев его, поругав себя за слабость сердца, она решила, что отведет Виталию час-другой своего времени и маленький уголок в своей душе.
Идемте,сказала она.Я побуду с вами, пока вы не почувствуете себя лучше!
Спасибо!он обрадовался как мальчишка, засмеялись его глаза, он поймал лучик ее улыбки и сам улыбнулся в ответ. Тут же, вдохнув холодного воздуха, раскашлялся снова. Ира всплеснула руками и потащила его к подъезду.
В неуютном пристанище Виталия они снова пили чай и говорили на неважные темы. Виталий принял какие-то лекарства, согрелся, задышал ровнее. Ира про себя все гадала: сколько ему лет? Что делал он все прежние годы? Как жил? Чем сейчас занимается? Иногда ловила на себе его вопрошающий взгляд, но он не рассказывал о себе, и она тоже не считала нужным делиться своей жизнью. Хотя, что такого, если спросить, где человек работает?
А вы работаете, Виталий?наконец, решилась она задать волнующий вопрос.
Да,быстро ответил он.На заводе. Я по металлу...
Интересно? Любите свою работу?в Ире всегда сидел педагог и никогда не молчал долго.
Интересно?с недоумением переспросил он.Работа как работа. Я один совсем остался, мне работать надо, иначе есть нечего будет. А интересно мне другое.
А я люблю свою работу,сказала Ира.Я учитель в школе.
Почему-то я так и подумал,улыбнулся он.
Ира немного растерялась:
Так заметно?
Виталий кивнул и оба рассмеялись. Потом, как туча находит на солнце,повисло пустое молчание. Хозяин квартиры, насупившись, опустил глаза, Ира тоже ощутила неловкость: может, пора уходить? Но оказалось, другое. Виталий помолчал немного, бессмысленно болтая ложечкой в чашке с чаем, и стал говорить совсем иным, тоном:
Вы, наверно, думаете: чего он ко мне пристал? Да?
Ира изобразила на лице вежливое «что вы, что вы!» и отрицательно помотала головой.
Но не можете же вы просто общаться с человеком, не зная, кто он и что он? Ведь не можете!
Ира снова промолчала, только пожав плечами.
Мне показалось, извините, что я вот так прямо рублю, но мне и впрямь показалось, что мы с вами имеем нечто общее за душой! Мне редко когда люди нравятся. Я мало хороших видел, но вот вас сразу понял. Выдобрый человек, вы в Бога верите и еще есть в вас нечто такое, что я в людях ценю. Это, как бы выразить? Нестяжательство, отрешенность...он развел руками, будто у него закончились определения ее совершенств.Вы прямо в мою душу смотрите. И видите там не наносное, не чужое, а то, что я от всех прячу.
Я не хочу лезть вам в душу,это прозвучало резковато, но, если честно, Ира так и хотела.
Ну вот...расстроился Виталий.Что-то не то сказал! Всегда со мной такпонравился человек, и я к нему стазу тянусь, а надо бы понимать, что каждый своим живет. Простите меня!
Вид у него был разочарованный и совсем немного, но все-таки обиженный. Однако Ира успела взять себя в руки. Даже не сомневаясь в искренности Виталия и сочувствуя его болезниа она уже была уверена в правильности своего первоначального диагноза.Ира знала о себе одно: ей нужен покой! Открытый и привлекательный молодой мужчина в качестве друга еще опаснее, нежели в качестве поклонника. Это постоянное метание души между плотским и духовным, подогреваемое цитатами из Библии и разговорами наедине о личном, не поможет Ире на ее трудном пути к полному очищению. Это стало бы для нее, даже учитывая ее каменное спокойствие и холодную рассудочность, неким подобием очищения огнем, медленным и малоэффективным, но болезненным аутодафе.
Не надо извиняться,тепло ответила она.Я не имею привычки быстро сходиться с людьми. Мне это трудно. Так что извините меня.
Мне бы только не хотелось,ответил он, смущенно улыбнувшись,чтобы вы плохо обо мне подумали... Ну, будто я пытаюсь, понимаете, к вам... пристать...
Последнее слово он произнес, совсем потерявшись. Ира даже подумала, что ему идет стеснительность. Виталий покраснел, ссутулился, отвел взгляд и стал совсем как ребенок.
А раз никто никого не обидел,подвела черту Ира,то мне пора идти домой! Кстати, как вы себя чувствуете?
Она встала.
Нормально,он тоже поднялся со своего места.Я провожу вас?
Нет, сидите дома. Лучше бы вам не выходить сегодня.
Они попрощались в темном коридоре и Ира вышла на улицу. Весна брала свое: воздух, напитанный ароматом влажной согретой земли, был теплым и вкусным. От него кружилась голова. Солнце наполняло собой все вокруг и, почему-то, мир вокруг казался больше, просторнее, чем раньше.
«Как все в природе просто!думалось Ире.Вот, пережили зиму, и Слава Богу! Теперь будем гнать и раскрывать почки, выводить птенчиков, рожать котят и щенят. Лишь бы была еда, вода и не было заморозков и злых людей!».
Она приехала домой, переоделась в домашнее и достала свои книги. Надо бы поработать, пока светло. Полистав знакомые страницы. Посидев над ними минут сорок, подперев щеку рукой, Ира поняла, что никакая работа на ум не идет. Хотелось поговорить, посмеяться, поделиться с кем-нибудь своей нехитрой историей.
Ира подвинула к себе телефон и набрала номер Светы. Трубку снял ее муж, Иван Фирсов. Ира всегда считала его противным и заносчивым козлом, поэтому скороговоркой представилась и попросила Свету к телефону. Ваня, предсказуемо следуя поведенческому стереотипу хама, молча положил трубку рядом с аппаратом и пошел звать жену.
Алло?услышала Ира хрипловатый знакомый голос.
Света, это Ира Китаева. Привет.
Привет!Света, кажется, обрадовалась звонку старинной подруги.Ирка! Ты куда пропала?
«Наверное, все друзья в мире говорят так друг другу,усмехнулась Ирка.Они говорят так, чтобы скрыть свое отчуждение.»
А ты,вступила в игру она,ты куда пропала?
Одинодин!засмеялась Светка. При звуке ее смеха прошлое быстрой красочной змейкой промелькнуло перед глазами Иры и снова юркнуло в самый дальний уголок сердца, только расплылись знакомые предметы вокруг, и соленая капелька собралась на щеке.
Как ты?спросила Ира.Как Маришка?
Маришка звонит мне раз в неделю,голос Светы потускнел.Говорит, что скучает, хочет скорее приехать домой. Но каникулы будут только летом. Сейчас, на маленьких каникулах, их повезут во Францию, в Диснейленд. А, в общем, все нормально. Как ты?
Я ... Живу потихоньку, работаю... В школе всегда суета, сама понимаешь. На прошлой неделе была на кладбище у Виталия,она запнулась при этом имени.Потом к маме поехала, потом к папе. И к дяде зашла.
Понятно.Ире стало ясно, что погост не самая приятная тема для разговора,Сейчас, иду!сказала Света в сторону.
Ты не можешь говорить?Ире стало неудобно.
Да, нет, могу, все в порядке,быстро ответила Света, но Ира уже знала, что разговор окончен. Она попрощалась и хлопнула трубкой по рычагу старенького аппарата.
Разговаривать и делиться событиями своей жизни расхотелось. День прошел за бездельем, тщательно замаскированным под ежесекундную занятость. А вечером Ира снова подумала о Виталии. О своем новом знакомом Виталии. Как он там? Ведь он болен! А вдруг ему хуже? А вдруг болезнь зашла слишком далеко? Хватает ли ему денег на лекарства и нормально ли он питается? Похоже, у него совсем нет родственников и друзей. Или Ира придумала это все только оттого, что ей совсем не о ком заботиться, кроме как о мертвыхоб их памяти, об их могилах?! Зачем себе лгать? Так и есть. В ее возрасте женщина должна быть женой и матерью или заботиться о родителях, или иметь много друзей и активную, интересную жизнь. Ничего такого в жизни Иры не было. Конечно, будь на месте Виталия, с его стройной фигурой, иконописным лицом и милой улыбкой, какая-нибудь старушенция, Ира бросилась бы помогать не рассуждая. Ну, и какая она после этого христианка? Не помочь человеку только потому, что он молодой мужчина,прямо дискриминация получается по половому признаку и сплошное ханжество! Надо быть выше этого.
Ира глянула на часы: было половина седьмого.
«Удобно ли леди посещать холостого джентльмена в его квартире в столь поздний час?!»подумала она, иронично усмехнувшись, и стала собираться.
Виталий распахнул дверь сразу после ее звонка, будто ждал в прихожей. Увидев Иру, широко открыл глаза и спросил: