Мысли вернулись к Никитину, во время разговора с ним еле сдержался, чтобы не обложить его матом: мне предлагалось самостоятельно добраться до острова в трехстах километрах. Рыбацкая лодка Аймана мало подходила для таких дальних плаваний, но выбора не было. «Спасение утопающихдело рук самих утопающих», в очередной раз убедился в правильности этой фразы.
Этот мудак из посольства будет себе находиться на военном корабле, а мне с парнем предстоит пересечь море, кишащее акулами и пиратами. И неизвестно, кто из них представляет большую опасность.
Дважды во время разговора с Никитиным брал минутный тайм-аут: в первый раз получил согласие Аймана покинуть Сомали вместе со мной, во второй раз спросил насчет возможности добраться до Сокотра. Если в первом случае Айман согласился сразу и без условий, удивив меня своей решимостью, второй вопрос вызвал затруднение. С его слов, так далеко он не плавал, но имел представление, где находится остров и надеялся с Божьей помощью его достичь, что, впрочем, меня мало утешило. Я больше привык полагаться на трезвый расчет и технические данные, чем на помощь свыше.
Мы двинулись в обратный путь. Следовало подготовиться к дальнему плаванию, сохраняя в секрете приготовления. По моей просьбе в поселке Айман пустил слух, что мы планируем опуститься на север вплоть до кенийского побережья и попробовать поймать голубого марлиня. Тогда наши серьезные приготовления не должны были вызывать вопросов. Айман умудрился даже достать два спасательных жилета у местного продавца, пообещав ему первому продать пойманного марлиня. Он тщательно проверил свою лодку, заправил бак топливом и умудрился достать две канистры по двадцать литров. Еду в дорогу нам обещала жена дяди Аймана, прогноз погоды, озвученный с радиоприёмника в магазинчике, обещал волнение на море не больше трех баллов.
Ночь мы провели в доме дяди парня, имя которого я не знал, потому что все называли его «шкипер». В молодости он работал на большом промысловом корабле в должности старшего помощника, пока гражданская война не лишила его корабля и работы. Когда я уже думал, что все спят, Айман легонько толкнул меня в бок:
Алекс, можно спросить, ты не обидишься?
Ну вот, что не спится человеку? Завтра предстоит тяжелый день, встать надо в пять утра, чтобы до вечера успеть попасть на место рандеву.
Спрашивай, бурчу в ответ, чтобы быстрее отвязался.
Алекс, когда я выловил тебя в море, на тебе были женские вещи под формой. Ты bugger?Только не обижайся, Алекс, что так говорю, рыбак засопел носом, выдавая волнение.
Айман, я не знаю, что значит bugger, но, если ты спрашиваешь, отвечу: эта одежда оказалась на мне не по своей воле и, если ты еще раз поднимешь эту тему, я из тебя сделаю этот самый bugger, что бы это слово не означало.
Хорошо, Алекс, я все понял, я так рад, что ты не bugger, сомалиец отвернулся и через несколько минут захрапел.
Я же еще больше часа не мог заснуть, вспоминая смерть Бадра, этого удивительного и очень достойного парня, чья жизнь оборвалась лишь потому, что наши пути пересеклись. Может я действительно проклят, может реально «ant mlaon»?
Глава 6. Шторм
Не успел я сомкнуть глаз, как меня стал тормошить Айман:
Алекс. Вставай, нам пора выходить в море.
Сколько времени? спрашиваю, позевывая. Вставать не хочется категорически, я ведь только прикрыл глаза.
Время утреннего намаза, отвечает сомалиец, уже успевший принять омовение и готовящийся к молитве.
Значит, сейчас пять утра.
Нехотя сажусь на матрасе, разложенном прямо на полунас разместили в проходной комнате, которая через пустой дверной проем объединена с кухней. На кухне слышна возня с посудой, видимо, нам готовят завтрак. Здесь все встают ни свет ни заря и ложатся очень рано. Не могу привыкнуть к такому режиму.
Умывшись, прохожу на кухню. На столе свежеиспеченные лепешки и молочный суп из козьего молока. Гадость, но здесь ее лопают с удовольствием. Айман присоединяется ко мне, мы в темпе завтракаем, вместо кофе нам наливают молочный чай с солью и с травами. Пью только чтобы не обидеть хозяйку. Несколько лепешек и кусок холодной отварной рыбы заворачиваются в тряпицу, через секунду туда добавляется бесформенный кусок козьего сыра, щедро посыпанный солью.
Из дальней комнаты появляется «шкипер», который благословляет нас на рыбалку: поймать голубого марлиня в этих водах считается неслыханной удачей.
Тепло попрощавшись с гостеприимными хозяевами, выходим на улицу. Со стороны моря несет свежим ветерком. Поеживаюсь от свежести, проникающей под мою латаную рубашку.
Айман отталкивает лодку от пирса и прыгает на борт, берет весло и начинает отгребать в море, не включая мотор и не ставя паруса. На мой вопрос отвечает, что в бухте ветер с моря и парус не поможет, а мотор не включает, чтобы не будить спящих. Когда мы оказались на расстоянии больше трехсот метров от ближайших домов, он заводит мотор. Лодка бодро идет в сторону выхода открытого моря. Мыс Рафун довольно сильно вдается в море, полчаса тратим, чтобы его обогнуть.
Когда мы уже направляемся в море, самсунг в кармане пищит: пришло эсэмэс и есть антенна. Видимо, здесь есть или станция, или ретранслятор. Та часть города, где живут люди побогаче. Эсэмэс было от Никитина:
Все по плану?
Отвечаю односложно «да», затем, подумав, отсылаю второе эсэмэс: «Будем на месте до вечера, не подведи».
Пользуясь наличием сигнала, лезу в Гугл, узнать, что за зверь этот Сокотра:
«Соко́траархипелаг из четырёх островов и двух скал в Индийском океане у побережья Сомали, примерно в 350 км к югу от Аравийского полуострова. В состав архипелага входят три обитаемых острова (Сокотра, Абд-эль-Кури и Самха), необитаемый остров Дарса, а также скалы Сабуния и Каль-Фираун. Общая площадь архипелага3796 км².
Архипелаг является частью мухафазы Сокотра[1][2] Республики Йемен. Территориально поделён на две «мудирии» (района): Хадибо (с административным центром в одноимённом городе) и Калансия и Абд-эль-Кури (с административным центром в городе Калансии). Название «Сокотра» происходит из санскрита и означает «Остров Счастья». Архипелаг является жемчужиной Аравии, поскольку здесь сохранились уникальные флора, фауна. Первозданная природа Сокотры привлекает ученых, любителей экотуризма и спокойного отдыха»
Больше прочитать не успеваю, исчезает сигнал. Выйдя в открытое море, Айман глушит мотор и поднимает парус, объясняя мне:
Сейчас нас понесет на юг сомалийское холодное течение. Парусом буду выбираться на край течения, чтобы сокращать расстояние между нами и Сокотрой. Почти достигнув первой оконечности сомалийского рога, отвернем на восток. Тогда мы сэкономим топливо и к вечеру будем недалеко от острова. Если я возьму курс по диагонали, нам просто не хватит топлива, и мы будем зависеть от ветра, а с одним парусом против ветра далеко не пойдешь.
Закончив мне объяснять, рыбак опускается на банку, и часа два мы плывем по течению молча. Когда уже прошло немало времени, Айман опускает руку в воду и, попробовав воду на вкус, говорит:
Вода становится теплее, это теплое аравийское течение Агульяс, скоро нам поворачивать в восточном направлении.
Его «скоро» растягивается на три часа, и рыбак меняет курс, когда на мобильном высвечивается цифра одиннадцать часов дня. Еще час мы плывем под парусами, потом скорость падает, потому что встречный ветер довольно свежий. Айман спускает парус, крепит его к мачте веревками и запускает мотор.
Сколько нам плыть до острова? спрашиваю я, перекрикивая шум работающего дизеля.
Думаю, четыре-пять часов! кричит он в ответ.
Скорость у нас существенно возросла, нос лодки зарывается в волны, нас окатывает солеными брызгами. Через полчаса волнение на море становится сильнее, теперь уже волны захлестывают лодку. На дне скопилась вода по щиколотку. По примеру Аймана, беру срезанное дно пластиковой бутылки и начинаю вычерпывать воду.
Рыбак снижает скорость, вода окатывает нас меньше, но и ползем мы с черепашьей скоростью. Волны идут на нас прямо по курсу, пока еще невысокие: поднимаясь, мы снова опускаемся. Эти сомалийские горки начинают меня нервировать. Не замечал за собой морской болезни, но сейчас тошнит. Айман, заметив мое состояние по бледному лицу, достает из кармана пакетик. Там смесь, похожая на мелко порезанную травку.