Проснулся Баргузин не выспавшийся и недовольный. Ему всю ночь ему снилась Жанна, просящая не убивать ее. Но приказ был недвусмысленный, и правильность его он признавал: нельзя вечно тратить ресурсы на уже мертвого человека. Занимая себя ничего незначащими делами, Сергей Сергеевич кое-как дотянул до обеда. Дальше нельзя было ждать, к вечеру у заместителя директора должен лежать отчет о остановке сердца подопечной и полном закрытии операции «Гендерфлюид».
Вызвал к себе своего помощника Андрея, дал указание. Парень не изменился в лице, пожал плечами и ушел выполнять. Не удержавшись, Баргузин последовал за ним.
Щелкнула клавиша, выключающая подачу азота, за ней погас тумблер работы ИВЛ. Секунд тридцать лицо Жанны серело, потом, к ужасу наблюдавших за ней, женское тело выгнулось дугой. А затем выпрямилось застыло. Веки распахнулись, зрачки расширись
Жанна! бросился к ней Баргузин, ожидая непонятно чего.
Девушка закатила глаза и рухнула на пол кабины. Датчики запищали тревожно, сигнализируя о полной смерти подопытного объекта.
Айман вновь старательно растирал тело спасенного им мужчины, как вдруг тот выгнулся дугой, одеяло сползло. Рыбак увидел окаменевшие от напряжения мышцы. Глаза парня расширись, зрачки сузились, став меньше булавочной головки.
Эй, что с тобой? осторожно спросил Айман. Ты живой?
Но мужчина молчал. Простояв так минуты, рухнул на матрас. Веки его закрылись.
Испуганный рыбак чуть не сорвался с места. Помедлив, он прикоснулся к шее.
Пульса не было.
Айман тоскливо подумал о своей неудачливой судьбе: поплыл на рыбалку, а привез утопленника! Хорошо хоть, в их трущобах нет властей, некому проверять и задавать странные вопросы. После хаоса, длившегося несколько лет, страна развалилась на несколько независимых анклавов.
И зачем привез его домой? Сбросил бы в воду, и всего делов. А теперь хоронить придется
Ближайшее христианское кладбище находилось в ста километрах, в деревеньке Леголи. Придется машину просить у дяди Бахрама. Он, конечно, даст, но потом будет доставать просьбами. И сколько раз придется оказать ему ответную услугу?
Уже поднимаясь, рыбак заметил порозовевшее лицо мертвеца. Может, это утреннее солнце? Так рассвет давно миновал. Преодолевая себя, снова дотронулся до шеи: пульс! Пульс был слабый, но ощущался под пальцами хорошо. Не веря своим ощущениям, Айман поспешил в комнату родителей, которые отдыхали после полуденной молитвы.
Отец, попросил он, мне нужна твоя помощь.
Старик, закончив перебирать четки, последовал за сыном. Увидев незнакомца, не сдержал удивления.
Откуда этот человек?
Ночью он попался в мои сети, без сознания, но живой. Я привез его, не мог оставить в море
Ты правильно сделал, сынок! Всевышний говорит: кто спасет жизнь одного человека, спасает все человечество, кто убьет одного человекаубивает все человечество.
Но не это самое странное. Минуту назад у него не было пульса, сейчас он прощупывается. Или я ошибаюсь? Посмотри сам, отец.
Старик заскорузлыми руками осторожно нащупал пульс и довольно кивнул:
Пульс есть, только слабый и редкий. Но, думаю, он выживет. Может, он станет тебе братом, а намсыном. Мы так хотели, чтобы ты не был одинок! Может, на старости лет нам послал его сам Творец?
Он вышел из комнаты сына и поспешил к жене, обрадовать ее известием, что у Аймана может появился брат.
Глава 2. Я вернулся
Слышу монотонную речь на незнакомом языке, словно кто-то читает молитву. «Молитва», слово всплывает в голове, знакомое до боли по восприятию, но абсолютно непонятное по смысловой нагрузке.
Открываю глаза: в комнате полумрак. Небольшое окно напротив меня занавешено, но пропускает достаточно света, чтобы увидеть молодого парня. Он сидит, сложив ноги по-турецки. «По-турецки»мне тоже ни о чем не говорит, но именно это определение первым приходит в голову. На небольшой подставке перед нимкнига, которую он внимательно читает.
Парень одет в белую длинную рубаху, на головемаленькая шапочка. Я прикрываю глаза, начинаю различать отдельные слова в его монотонной речи, а через секунду ловлю и весь смысл, когда понимание обрушивается на меня.
О Аллах, Господь людей, удаляющий болезнь, исцели, ТыИсцеляющий, и нет целителя, кроме Тебя, исцели же так, чтобы после этого не осталось болезни
Я открываю глаза. Парень перестает читать и вскакивает на ноги.
Waad soo kacday! (Ты очнулся!) так звучит из его уст непонятные мне слова. Видимо, в моих глазах вопрос, потому что с сожалением в голосе он произносит:
Ma i fahmeysaan? (Ты не понимаешь меня?)
Смотрю на парня. Кто он такой, чего от меня хочет? Я ни слова не понимаю из его речи, лишь догадываюсь, что мне задают вопросы. Странно, ведь молитву-то я понял.
Где я? спрашиваю на арабском в свою очередь и теперь вижу непонимание в глазах своего собеседника.
Он, наклонив голову, вслушивается в мой говор и отрицательно качает головой, показывая, что вопрос непонятен. Я повторяю вопрос на английском. На этот раз мне показалось, что вопрос понят.
Аmerican?
No it is, облизываю сухие, потрескавшиеся губы.
Парень подскакивает к кувшину и наливает воду. Осторожно поит меня, приподняв за голову. Стало значительно лучше. Он уходит, показывая знаками, что скоро вернется.
Рассматриваю потолок, крашеный известкой, одинокую лампочку, свисающую на двухжильном проводе. С трудом поворачиваю голову и вижу маленький облезлый шкафчик темно-бордового цвета, без намека дверь. Стоят книги, стопка бумаги. Окно напротив меня небольшое, с деревянной рамой, одна створка открыта, воздух колеблет простенькую занавеску. Дверной проемсправа. У моих ног стоит маленький столик на четырех ножках, на котором кувшин и пиала.
Больше в комнате ничего нет, то, что позади меня, не вижу, запрокинуть голову нет сил и желания. Слышу, как жужжит в комнате муха, и детские крики на улице.
Где я? Кто этот парень? Его лицо мне незнакомо. Вопросов больше, чем ответов. Болит все тело, странно болит. Тянет. Я чувствую его местами, словно комбинезон, одетый в первый раз
Машинально провожу руку по телу и понимаю, что женской груди НЕТ! Рука стремительно ныряет в промежность, чтобы наконец ощупать то, чем я гордился столько лет.
Я вернулся!!!
Я в своем теле, не в женском, а в своем родимом, по которому так соскучился. Хотелось вскочить и станцевать, физических сил не было, но радости было столько, что я задыхался от переполнявших меня эмоций.
Здесь мой родной, на месте, я так соскучился!
Не в силах сдержать радости, сжимаю свое мужское достоинство, и в это время мое уединение прерывают. Тот самый незнакомый парень в сопровождении старика и совсем молодого парнишки с удивлением смотрят на мои странные рукоблудские действия.
Опомнившись, убираю руку: но в трех парах глаз застыл немой вопрос. Да, конечно, это выглядит странно, но кто не терял, тот не поймет.
Ты понимаешь язык, на котором я говорю? старик смотрит на меня в ожидании ответа.
Да, киваю я.
Значит, ты понимаешь арабский, старик удовлетворенно проводит рукой по куцей бороденке. Я Шафи Хусейн, преподаватель Таджвида в медресе.
«Медресерелигиозная школа», всплывает в голове, а слово «таджвид» мне неведомо.
Кто ты, как тебя зовут? задает он вопрос.
Меня зовут Александр, я турист из России. Россия, Москва, Путин! стараюсь дать максимум информации, чтобы меня поняли.
При слове «Москва» лицо старика прояснилось, и он кивнул:
Москоу.
Старик переводит мой ответ парню. Все вновь таращатся еще хлеще, видимо решая, верить мне или нет. Парень что-то шепчет на ухо старику, бросая взгляды в мою сторону. После одобрительного кивка ко мне обращаются на английском:
Как ты оказался в море так далеко от берега?
Пожимаю плечами. Как мне объяснить все случившееся? Лучше немного повалять дурака, пока ситуация не прояснится. Я понятия не имею, кто эти люди и насколько безопасно сейчас раскрывать все карты.
Тебя выловил в море Айман, парнишка показывает на того, кто читал молитву и поил меня водой. Ты почти умер! Он согрел тебя, укутал и привез в свой дом.
А где я нахожусь? Где этот дом? перебиваю парня.