Напоследок прошу прощения у каждого, кого обидел, кому не смог помочь. Надеюсь, вы не держите на меня зла
О, богизалившись слезами отвечал тот смерд с вилами.
Тут вообще надо было видеть покрасневшие и заплаканные лица собравшихся вокруг людей, полными благодарности глазами смотревших на своего исцелителя, избавителя, подарившего надежду, когда она уже, считай, исчезла.
Люди по очереди начали благодарить мага:
Мы не держим на тебя зла, Йоффа.
Спасибо тебе
Мы любим тебя, Йоффа!
Нас тоже прости
Маг сам вытер слёзы со щеки и отвечал:
Прощайте, мои друзья! Прощайте, моя семья! повернулся к инквизитору, идём, Реммет. Меня ждёт подготовка к большому, длинному и сложному пути. Не хочу затягивать.
Тот кивнул в ответ и повёл его сквозь толпу, заливавшуюся слезами. Кто-то улыбался ему, кто-то ревел, как ребёнок, кто-то прощался, обнимая и хлопая по плечу. Но только стоило Реммету появиться в их поле зрения, как горожане тут же окатывали его ненавистными взглядами, изливавшимися из их глаз не меньше, чем слёзы от расставания с магом. Смерд с ножами даже сказал по пути:
Мы спасём тебя, Йоффа, а инквизитору вслед, а ты умрёшь, церковник!
Маг на фоне других возгласов и выкриков на ту фразу никакого внимания не обратил, а, может быть, просто не захотел этого делать. Зато Реммет настороженно обернулся глядящим вслед смердам, после чего понял, что опасность ещё не миновала.
Далее они пошли вдоль рынка. Толпа следом, и проводила до самых ворот.
Там инквизитор оседлал лошадь, с удивлением обнаружил отсутствие конюха, видимо, убежавшего с деньгами вместе с тем мальчишкой, затем сел на лошадь, предварительно накинув плащ, руки Йоффе привязал к стремени, да медленно поехал, изредка оборачиваясь и глядя полными грусти глазами на столпившуюся в воротах толпу оплакивавших мага. За пределы города те выходить уже не стали.
***
Далеко Реммет от Ёльма не отъехал. Всего двенадцать вёрст вглубь леса, а там встал лагерем около речки и развёл небольшой костёр. Йоффу предусмотрительно привязал к дереву, чтобы вдруг не сбежал. Но, судя по его удручённому виду, драпать он никуда не хотел, а морально готовился к смерти, читая церковные молитвы. Это и казалось инквизитору странным. Уже несколько раз он встречал магов, которые, занимаясь колдовством, перед смертью нагло просили у богов прощения за грехи, но никогда не понимал, зачем они это делали. Неужели надеялись на спасение души? Так раньше нужно было об этом думать, а не сейчас! А если так, то какой смысл молиться? Принимай смерть, как мужик, а на том свете уже и объясняй, что и почему ты совершил неправильно. Впрочем, чтение молитвы перед гибелью ещё раз заставило Реммета проникнуться к магу симпатией. И самым удивительным для него было то, что видел не иллюзию, созданную Йоффой, а самую настоящую реальность, в которую поверить не мог до сих пор.
Впрочем, у него и у самого голова была забита собственными мыслями и заботами. Он до сих пор не мог избавиться от мысли, что делая доброе дело и спасая мир от зла в лице магии и конкретно Йоффы, в их глазах врагом внезапно оказывался именно он. Да и все разговоры про добро и зло, обстоятельства и крамольные раздумья, что лезли ему в голову, не давали покоя, ибо чувствовал в них Реммет силу столь невероятную, что могла пошатнуть и его веру, крепкую, как сталь. Иному же человеку спасения от душевного смятения, потери веры и прочих подобных мыслей вообще не было, и если уж чертовщина в голову лезла, то селилась в ней всерьёз и надолго. Но то у мирских. А у любого инквизитора, священника и прочего церковника от крамолы имелось самое действенное и эффективное средство, которым никогда нельзя было пренебрегать. В сложившейся ситуации особенно.
Реммет расстелил свой плащ, разделся по пояс, достал плеть, хранившуюся в одной из сумок на лошади, крепко сжал её в руке, встал на колени и начал изо всех сил лупить себя по спине. Стиснув зубы, терпел боль, не издавая ни звука кроме кряхтения, но иногда позволял вырваться наружу крику, ежели было совсем уже нестерпимо. Бил быстро, и за довольно короткий промежуток времени его спина покраснела и покрылась бордовыми подтёками и алыми ранами от плети с медленно вытекавшей оттуда по каплям кровью.
Когда сил не осталось, свалился на бок, довольно долго пролежав в таком состоянии, стараясь нормализовать дыхание и привыкнуть к жжению в области спины. Потом с трудом сел, отбросил плеть и взглянул на уже засыпавшего мага.
Эй, Йоффа.
Да? маг приподнял уставшие глаза.
Почему ты решил добровольно сдаться, а не сбежал, не воспользовался помощью тех людей? Скажу по секрету, начнись бой с ними, и шансов бы у меня не было
Я и не хотел кровопролития, отвечал маг, Сразу, как взглянул в твои глаза, понял, что ты не отступишь, но не мог допустить, дабы хоть один из этих людей, ставших мне второй семьёй, погиб. А ты Убил бы многих.
Девятерых, максимум, отвечал Реммет, пожав плечами, правда, потом, скорее всего бы погиб. Но девять трупов за собой бы оставил точно.
Вот тебе и ответ.
Реммет усмехнулся.
И всё-таки это удивительно. Редко, когда вы, колдуны и ведьмы, сдаётесь сами. Но чтобы маг спасал мне жизньудивлённо скрючил лицо, такое вижу впервые!
Вроде уже разобрались, что я не хотел допустить кровопролитиявздохнул маг.
В том то и дело! инквизитор взглянул на Гундланга, ещё не видел мага безумия, который хотел бы по своей воле встать на путь благоденствия и отказаться от тьмы.
А я редко когда видел инквизиторов, похожих на тебя, Реммет, отвечал Йоффа, другие из твоего племените ещё самодовольные ублюдки. Не ставят ни во что чужую жизнь, плюют на священное писание и на свой собственный кодекс, по отношению к простым людям высокомерны, к магам же относятся презрительно, хоть ваше учение и определяет, что мы ничем от остальных не отличаемся. Ты же и мне своё имя назвал, и бургомистра выслушал даже после того, как он тебя обманул. Не надменный, не смотришь на всех свысока. Другие и половины того бы не сделали, что совершил ты сегодня. Выходит, что Реммет из Зельдена, оказывается, даже не самый плохой человек, в отличие от других инквизиторов. Интересно стало даже. Может быть, ещё дашь мне право последнего желания?
Реммет пожал плечами.
Для меня клятва это не пустой звук. Что до последнего желания, то дам тебе его. Без проблем. ПравдаРеммет удивлённо повёл бровями, никто ни разу им не воспользовался за всё время. Будешь первым.
Йоффа рассмеялся.
А что магам, да колдунам у вас просить? Взять на воспитание или защитить детей, у которых у самих уже проявились способности к магии? Так вы их убьёте, дабы перестраховаться, пусть даже перед вами младенцы будут. А, может быть, заставить тогда тебя совершить самоубийство, таким образом, отомстив за себя? пожал плечами, глупость же. Ты же не дурак, чтобы выполнять такое последнее желание, хотя это право вроде бы священно. Так что нам от вас ничего не нужно, Реммет. Поэтому и не просим.
А ты попросишь?
Если дашь мне такую возможность
С чего бы вдруг? Ты же сам только что сказал, что магу нечего просить у инквизитора.
Потому что ты человек слова. Сразу, как тебя увидел, этим мне и понравился. И даже если я потребую от тебя выйти замуж за мою дочьуже почти закончившую постигать благоденствие чародейку, ты это сделаешь. Другой инквизитор будет прикрываться тем, что такое сотворить в природе просто невозможно, ибо жениться человеку, поклявшемуся соблюдать целибат, да ещё и на ведьме какой-тозахохотал, это же невозможно! как успокоился, продолжил, а ты сделаешь. Потому что твои слова не пусты. И это мне нравится. Я же прав? Реммет задумчиво улыбнулся в ответ, прав! подытожил Йоффа.
Если потребуешь такого, то ты просто нагло пользуешься своим правом последнего желания. Это ничуть не лучше, если попросишь меня покончить с собой, помотал головой инквизитор, тебе должно быть стыдно за такую наглость.
Так ты и не запрещаешь, маг пожал плечами и широко улыбнулся, ну а стыдусмехнулся, Нашёл кому сказать про стыд. Я же тот самый Йоффа Гундланг. Не забывай.
Как её зовут хоть?