Слово «Москва» в мире знали лучше, чем «Россия». Несколько раз мне приходилось сталкиваться с незнанием слова «Россия», когда слова «Москва» вызывало реакцию: «О-у-у, Москоу». Стив также не стал исключением, только к слову «Москоу» он добавил «Пути-и-ин».
Во время нашей беседы, продолжившейся расспросами про лошадей, Сафия заметно нервничала, видимо, не зная, можно ли было допускать меня до общения с иностранцем. На мои вопросы о графике вывоза лошадей на соревнования, на прогулки вне двора Стив ничего толкового не смог объяснить, может, и я задавал не те вопросы. Но его глаза загорались при слове «лошадь»: он чуть ли не силой потащил нас внутрь конюшни.
Этот жеребец четырехлеток, Клыч-Арслан, победитель дерби в Дубае, в этом году. Принцу за него предлагали два миллиона евро, но он отказался. После победы в следующем году, а он победит, его цена возрастет минимум вдвое. Он из редкой породы, куплен в Туркестане, это в Сибири. С рождения их кормят лучше людей, там культ лошади, редкая древняя порода.
Географические знания Стива о Туркменистане, Сибири и мировой географии поражали в кавычках. Меня мало интересовала родословная жеребца, которую начал рассказывать британец, и с милой улыбкой, поблагодарив его за столь познавательную информации, я покинул конюшню, оставляя ярко-рыжего британца гадать, что делает европейка в арабском костюме во дворце принца. Хотя что уж тут гадать, штамп наложницы или содержанки на мне он, наверное, поставил, как ставят тавро на лошади.
Одну интересную деталь я все же заметил: в этой части заднего двора были отдельные ворота, через которые мог заехать грузовой транспорт. Не было будки охранников, хотя замок на воротах массивный, и каменный забор все также примыкал к ним вплотную, без зазора.
Неспешно мы вернулись к парадному входу по своему первоначальному маршруту. Подходило время обеда. В тени пальм, недалеко от бассейна, двое слуг в белых полотняных костюмах устанавливали столик и стулья. Вышколенные парни чуть ли не бегом совершали все действия, поднося вазы с фруктами, вазочки со сладостями. Не иначе как у Абдель-Азиза ожидаются гости, вернее, гость, стульев было всего два.
Сафия, проводи меня в комнату, хочу немного отдохнуть от этого солнца, попросил я.
Солнце и вправду пекло, словно вознамерилось сжечь все заживо. «Как они живут при такой жаре, это же с ума сойти можно, особенно в таких закрытых платьях», мысленно пожалел я арабок. Часовая прогулка, а пот с меня лил ручьем под моим брендовым платьем.
Мы разминулись с седовласым арабом, шедшим нам навстречу.
Это Фуад, дворецкий и управляющий всем хозяйством, шепнула мне девушка. С ним нельзя ссориться, принц ему очень доверяет и прислушивается к его советам.
Мне-то с какого боку этот Фуад? Я здесь ни жить, ни задерживаться не собираюсь: зря, что ли, потел на солнце, обходя всю территорию. Слабое звено было всего одно, ворота на заднем дворе, надо только найти ключ и забрать его. У меня мало информации, где находится дворец и в какую сторону бежать, просто не хотелось поспешными вопросами настораживать девушку. Сафия была родом из небольшого городка Дхурма, расположенного в семидесяти километрах от столицы Эр-Рияда. То, что нахожусь в столице, я узнал случайно, когда спросил девушку про ее родных. Тогда она и проговорилась про городок и расстояние.
Мы благополучно поднялись на второй этаж. Первый, со слов, девушки кроме нескольких гостиных, был отведен под прислугу. Я снял с себя платье и поспешил в ванну, отказавшись от помощи Сафии. Внимательно осмотренный бра на стене не дал результатов на предмет скрытой камеры. Если она и была, то я не знал, где искать. Обвел глазами всю комнату. Стены в керамограните, нигде, кроме светодиодных ламп, утопленных в подвесной потолок, камеру не разместить, но мне туда не достать даже поставив стул. Слишком высоко. Плюнул на старого извращенца, я набрал ванну и погрузился в воду, смывая с себя пот и усталость.
Урчание в желудке напомнило, что завтрак был довольно скудный и не мешало бы подкрепиться. Видимо, Сафия потому и отсутствовала, что либо ела сама, либо организовывала мне еду. Если не считать ночь, когда меня привезли, сегодня день был первым из отведенных мне трех неприкосновенного гостеприимства.
Что я узнал? И мало, и немало за полдня: я нахожусь в плену у Абдель-Азиза в Эр-Рияде. У меня персональная прислуга. Дворец расположен в городе. Судя по отсутствию звуков города и проезжающих машин, в спальном районе. Большая территория дома с садом, окруженная по периметру четырехметровым забором, у ворот охрана. Есть ворота на заднем дворе без охраны, но с огромным замком. Путь на свободу только через задние ворота. Это если повезет и удастся свистнуть ключ, который неизвестно у кого находится.
Надо будет навестить Стива и разговорить его. Он не слишком умен, помешан на лошадях, может и проговориться, особенно если пококетничать. А если он зоофил? Мне стало смешно. Я даже негромко хихикнул, представив себе, как строю глазки, а он, возбужденный, кричит: «Саша, будь человеком, подержи кобылу».
А потом умолк. Мне стало не до смеха. Что будет по истечении трех дней? Меня намажут маслом, умастят благовониями и потащат в спальню старого мудака? Нет уж, Абдель-Азиз, хрен тебе. Я должен слинять до этого срока, не хватало еще, чтобы твой сморщенный стручок меня пробуравил. Но что же делать? Даже если я вырвусь из дворца, у меня нет ни денег, ни документов. В лагере у меня хоть временный ID был. Сафия не помощник, будь у меня месяц, я бы смог убедить девушку помочь, она явно мне сочувствует, хоть и старается не показать этого.
Однако голод уже чувствуется все острее. Куда же пропала моя арабка, ждет, что я вызову ее? Когда вода окончательно остыла и лежать в пене надоело, я услышал звук открываемой двери: наконец мой обед прибыл. Я, жутко голодный, выскочил из ванны даже не накинув халат и остолбенел. Впрочем, как и Бадр, зашедший в комнату. Я не сразу сообразил, что в его глазах я девушка и стою в чем мать родила, прикрытый лишь остатками розовой пены, медленно ползущей по телу. В глазах охранника отразилось недоумение, восхищение, стыд. Опомнившись, визгнув на зависть всем рожденным априори женщинами, я метнулся обратно в ванную. Накинул на себя расшитый золотом халат, дрожа от стыда и гнева. Расслабился, возомнил себя в безопасности. Теперь даже охранник сочтет меня легкомысленной дурой, лишенной всякого достоинства, которая голышом кидается навстречу мужчинам. Успокоившись и водрузив на мокрую голову полотенце, свернутое тюрбаном, я вышел уже спокойным шагом, оставляя мокрые следы ног на полу. Проклятые тапочки оказались намочены основательно.
Бадр стоял у двери со скучающим видом. При моем появлении он посмотрел в мою сторону, но как-то мимо, словно избегая моего взгляда.
Принц ждет вас на обед, столик накрыт в саду. Я пришел за вами.
Значит, у Абдель-Азиза нет гостей и столик накрыт на меня? Что этому фавну надо? Вопрос, конечно, риторический, ясное дело, что ему от меня надо.
Я могу отказаться?
Охранник удивленно поднял бровь.
Нет. Я подожду за дверью, у вас десять минут.
Он вышел, дверь закрылась, замок щелкнул. Это он карточкой Сафии воспользовался или у них они универсальные? Десять минут. За десять минут не оденется даже чемпионка мира по одеванию, мне на одно это платье и платок нужно больше времени. Абдель-Азиз ждет на обед покорную девушку с головным платком и мешком на тело, пусть и от бренда? Я не доставлю ему этого удовольствия.
Наскоро расчесавшись, я надел свой спортивный костюм, не притронулся к косметике и постучал в дверь. Бадр оценивающе посмотрел на меня и сокрушенно покачал головой, но я готов был поклясться, искорки смеха промелькнули в его глазах. Сопровождаемый этой горой мышц, я вышел из парадного входа: жарой дохнуло, словно в парилку зашел с холода.
Спиной ко мне сидел ненаследный принц в своей традиционной одежде. Да будь он хоть трижды наследный, хрен ему вместо комиссарского тела.
Бадр, проводив меня до столика и дождавшись кивка араба, отошел ровно на пять метров в тень пальмы и замер, напоминая статую Аполлона в рубашке и брюках.
Глава 3Гостеприимство фавна
Абдель-Азиз был в хорошем расположении духа: даже мое появление в спортивном костюме и непокрытой головой воспринял спокойно и без недовольства. Однако, с какой стати этот обед под пальмами? Пытается подружиться или проявляет уважение к гостю? Видимо, мой вопрос был написан на лице, потому что принц ответил на него, стоило мне лишь присесть: