Шпаги дьявольщины
Зло встречается в Ланкмаре
Тихо, как призрак, высокий и тучный, воры прошли мимо мертвого, с блокированной ловушкой стража-леопарда, вышли за толстые, открытые отмычкой двери «Торговли драгоценностями» Дженагао и, нырнув в тонкую черную пелену ночного Ланкмара, направились к востоку по Денежной улице.
К востоку по Денежнойтак было необходимо, ибо на западе на углу Денежной и Серебряной находился полицейский пост с неподкупной охраной, без устали протирающей подошвы и потрясающей своими пиками.
Но высокий, с поджатыми губами Слевийяс, кандидат в воры-мастера, и толстый остроглазый Фиссиф, вор второго класса, признанный специалист по двойным сделкам, не испытывали абсолютно никакого беспокойства. Все шло согласно плану. У каждого в кисете лежал кисет, меньший по размеру, а в нем драгоценности самой чистой воды, ибо Дженагао, оставшийся за дверью, тяжело дыша, бесчувственный от полученных им повреждений, должен был получить возможность оправиться от нанесенного ущерба и богатеть далеедо нового снятия жира. Едва ли не основным законом воровского Союза был закон: никогда не убивай курицу, что несет яйца с рубином в желтке.
Ко всему прочему, оба вора испытывали облегчение при мысли о том, что идут прямиком домойне к жене (да простит нас Эрос) и не к детям или родственникам (да простят нам боги), а в дом Воров, штаб-квартиру и убежище могущественного Союза, который был для них одновременно отцом и матерью, несмотря даже на тот факт, что ни одна женщина никогда еще не проникала за вечно открытые ворота Чик-стрит.
Наконец, приятно было сознавать, что хотя каждый из них был вооружен лишь традиционным воровским ножом с серебряной рукоятью, они могли совершенно не беспокоиться о своей безопасности: их надежно охраняли трое наемных убийц, позаимствованных на вечер из Братства Убийц. Один из них крался впереди, выполняя роль наблюдателя, двое другихпозади, играя роль прикрытия и основной ударной силы.
Но если даже и это не могло сообщить Слевийясу и Фиссифу чувство полной безопасности и безмятежностичто ж, на этот случай существовало кое-что еще. Рядом с ними, в тени тротуара, беззвучно пританцовывало маленькое безобразное (как на чей вкус, впрочем, он у всех разный) существо. Его можно было принять и за очень маленькую собачонку, и за большого кота, и за гигантскую крысу.
Правда, этот последний страж не внушал такой уж абсолютной уверенности. Фиссиф даже позволил себе, подавшись вперед, тихо прошептать в украшенное огромной мочкой ухо Слевийяса:
Черт меня возьми, если мне нравится общество этой копии Христомили, как бы хорошо он нас ни прикрывал. Плохо, что Кровас нанялся или позволил себя завлечь к колдуну с самой сомнительной, если не ужасной репутацией и обликом, но это
Закрой поддувало! еще более тихо прошептал Слевийяс.
Фиссиф повиновался, дернув плечом, и продолжал идти, бросая острые взгляды по сторонам, но особенно наблюдал за дорогой впереди.
Там, несколько дальше, совсем неподалеку от Золотой улицы, Каш перекрывался двухэтажным переходом, соединяющим два здания, которые принадлежали известным ваятелям и скульпторам Роккермасу и Слеаргу. Сами здания фирмы были снабжены объемными картинами, поддерживаемыми необыкновенно толстыми колоннами различных форм, украшенными разными формамиони служили скорее рекламой, чем просто украшениями.
Из-за перехода послышался свист-сигнал наемника-разведчика о том, что он изучил лежащую впереди территорию, удобную для засад, и не обнаружил ничего подозрительного, так что на Золотой улице все чисто.
Но этот сигнал не принес Фиссифу полного успокоения. По правде говоря, толстый вор предпочитал быть осторожным и даже боязливым, по крайней мере, до определенных пределов. Поэтому он тщательнейшим образом осмотрел каждый выступ и завитушку здания «Роккермасо и Слеарга».
По эту сторону переход был снабжен четырьмя маленькими окошками с тремя глубокими нишами между ними, в которых стоялиеще одна рекламатри гипсовые статуи высотой в человеческий рост, несколько подпорченные годами пребывания на открытом воздухе и приобретшие темно-серую окраскудар многолетних смогов. Фиссиф отметил еще тогда, когда шел к Дженагао на дело. Тогда ему показалось, будто первая статуя чуть-чуть изменилась. Она изображала среднего роста человека в плаще с капюшоном, со скрещенными на груди руками, что серьезно и строго смотрит перед собой. Статуя по-прежнему была такой же темно-серой, плащ, капюшон, лицо, но черты ее будто заострились, она казалась не такой изъеденной временем, и Фиссиф почти готов был поклясться, что она стала ниже ростом!
Более того, сразу над нишами штукатурка немного осыпалась, чего раньше Фиссиф не замечал. Он напряг память, вспоминая, не зафиксировал ли дальний уголок его памяти во время ограбления звука падения чего-то вдалеке. Теперь он уверен, что да. Его острое воображение нарисовало ему возможность существования за каждой статуей дыры, из которой эту статую можно было спихнуть так, чтобы она свалилась на проходящих, главным образом на него и Слевийяса. Тогда правая статуя могла быть использована для пробы, а потом заменена аналогичной.
Когда они со Слевийясом будут проходить под статуями, нужно будет зорко следить за ними. Если он увидит, что одна из них теряет равновесие, отскочить в сторону будет не сложно. Но следует ли оттаскивать в сторону Слевийяса, если это случится? Здесь было над чем подумать.
Его неутомимый взгляд продолжал осматривать портики и колонны. Последние, покрытые язвами времени, толстые и высотою почти в три ярда, являли собой не только причудливое скопище разных форм и орнаментов, но стояли друг от друга через неправильные промежутки, ибо Роккермас и Слеарг придерживались самых современных взглядов и делали упор на незавершенность, неопределенность и неожиданность.
Тем не менее Фиссифу показалось, что чувство неожиданности еще более усилилось, а именно, что под портиком находилось на одну колонну больше. Он не мог с уверенностью сказать, какая колонна была новой, но почти не сомневался в том, что такая имеется.
Закрытый проход был теперь близко. Фиссиф посмотрел на правую статую и отметил еще ряд новых деталей. Статуя,
хотя и была ниже, стояла, казалось, более прямо, тогда как скульптурная хмурость ее лица хранила некое философское размышление и презрительную надменность, самоуверенность и самодовольство.
И все же одна из трех статуй не подалась вперед, когда он и Слевийяс проходили под переходом. Но в этот момент произошло нечто другое.
Одна из колонн подмигнула Фиссифу. Серый Мышатник в правой нише прыгнул вверх, схватился за карниз, неслышно вскарабкался на плоскую крышу и пересек ее как раз вовремя, чтобы увидеть двух воров, появившихся внизу.
Без колебаний он устроился на краю и направил вниз прямое, как стрела арбалета тело, целя подошвами ботинок из крысиной кожи прямо на толстые плечи вора, хотя и дав ему возможность пройти еще ярд.
В тот момент, когда он прыгал, высокий вор бросил взгляд через плечо и выхватил нож, хотя и не сделал ни одного движения, чтобы отстранить Фиссифа от траектории полета устремившегося на него человека.
Быстрее, чем от него можно было ожидать, Фиссиф оглянулся и тонко вскрикнул:
Слевийяс!
Ботинки из крысиной кожи ударили ему в живот. Это было все равно, что спуститься на большую подушку. Отлетев от толчка, Мышатник сделал сальто вперед и, когда голова вора ударилась о булыжник мостовой с гулким тупым «БУМ», он был уже на ногах, с кинжалом в руке, готовый ринуться на высокого.
Но в этом не было необходимости. Глаза Слевийяса закатились, и он тоже падал.
Одна из колонн устремилась вперед, таща за собой объемистое одеяние. Большой капюшон упал на спину, открыв юное лицо, обрамленное длинными волосами. Из длинных свободных рукавов, служащих самой верхней частью колонны, показались коричневые руки. Одна из них нанесла Слевийясу быстрый и точный удар в подбородок.
Фафхрд и Серый Мышатник смотрели друг на друга поверх бесчувственных тел воров. Оба были готовы к нападению, но ни один из воров не шевельнулся.