Тусклый переулокобъяснил Мышатник.
Тусклыйслишком слабое слово, слишком прозрачный для сегодняшней ночи. Она закончила свои слова неуверенным смешком, в котором звучали истерические нотки, завершившимся странным придушенным кашлемПроклятый ланкмарский туман! выдохнула онаНе город, а настоящий ад.
Отсюда совсем недалеко до Большого Соленого Болотаобъяснил Фафхрд.
Объяснение его было абсолютно верным. Лежащий в низине, между болотом, внутренним морем, рекой Хлал и южными зелеными полями, орошаемыми каналами, что тянутся от Хлал, Ланкмар, окутанный многочисленными испарениями, был средоточием туманов и полный копоти смогов.
На полпути к Каркер-стрит из мглы появилась таверна, стоящая у обочины. Высоко над дверью висело в качестве вывески нечто вроде металлического креста. Они миновали дверь, обитую перепачканной копотью кожей, и в нос им ударил запах спиртного.
Сразу за «Серебряным Угрем» Мышатник повел их по темному переулку, начинающемуся от восточной стены таверны. Им пришлось идти гуськом, прокладывая себе путь по разбитым камням.
Не забывайте о луженапомнил МышатникОна глубокая, как Внутреннее море.
Проход сделался шире. Отблески фонарного света, пробивающиеся сквозь толщу тумана, позволяли им различать лишь контуры окружавших их зданий. Самым приятным был старый дом, сложенный из потемневшего кирпича и древнего дерева. С четвертого этажа, прятавшегося под самой крышей, из трех тщательно зашторенных окон пробивались слабые полоски света. За домом проходил узкий переулок.
Костлявая аллеясказал им Мышатник.
Но теперь Блана и Фафхрд могли разглядеть длинную узкую внешнюю лестницу, которая была деревянной, но осевшей, крайне запущенной и без перил. Она вела на освещенный чердак. Мышатник взял у Фафхрда кувшины и довольно проворно начал подниматься по лестнице.
Поднимитесь за мной, когда я дойду до верхабросил он оставшимся внизуДумаю, она тебя выдержит, Фафхрд, но лучше идти одному.
Фафхрд мягко подтолкнул Блану вперед, она поднялась до того места, где Мышатник стоял в открытых дверях, из которых струился поток желтого света, быстро гибнувший в ночном смоге, Рука Мышатника лежала на пустом держателе для фонаря, прочно вделанном в каменную стену. Он посторонился, и Блана вошла в дом.
Фафхрд пошел наверх, стремясь держаться к стене так близко, как только мог, готовый к тому, чтобы вцепиться в нее, поддерживая себя. Почти у самого верха одна ступенька поддалась с характерным скрипом полу прогнившего дерева. Как только мог осторожно, он уцепился рукой и коленом за соседние ступеньки и тихо выругался.
Не трусь, кувшины в безопасностивесело бросил Мышатник с верхней площадки.
Оставшуюся часть пути Фафхрд проделал на четвереньках и выпрямился только тогда, когда достиг двери. Сделав это, он едва не задохнулся от изумления.
Это было подобно тому, как если бы ты взял колечко в дешевенькой медной оправе и вдруг обнаружил, что в него вставлен бриллиант чистейшей воды. Богатые драпировки с мерцающим золотом и серебряным шитьем, покрывавшие все стены, кроме тех мест, где находились окна. На окнахзолотые ставни. Похожая, но более темная ткань, скрывала низкий потолок, образуя роскошный купол, на котором золотые и серебряные блестки казались похожими на звезды. А повсюду виднелись пухлые подушки и низкие столешницы, на которых горели многочисленные свечи. На полках, стоящих вдоль стен, были аккуратно разложены запасные свечи, многочисленные свитки, кувшины, бутылки и эмалированные шкатулки. На широком камине стояла маленькая печка, аккуратно выкрашенная в черный цвет, с расписанной дверцей. Рядом с печкой высилась крошечная пирамида тонких смолистых факелов с потертыми концамилучин и другая пирамидка маленьких неотделанных камней, а также куски блестящего черного угля.
На низком камине перед помостом было устроено ложе, покрытое золотой тканью. На нем сидела худенькая с бледным лицом девушка. Красота ее была нежной и хрупкой. На ней было платье из плотного фиолетового шелка, украшенного серебряной нитью. Поясом служила серебряная цепочка. Серебряные заколки, украшенные аметистами, поддерживали черные волосы, собранные в высокую прическу. На плечи ее был накинут белоснежный меховой паланкин. Слегка подавшись вперед, она угловато-грациозным жестом протянула Блане узкую белую руку. Та опустилась перед ней на колени, осторожно взяла протянутую руку, наклонила голову так, что ее прямые темно-коричневые волосы заструились с плеч, образуя завесу, и приложилась губами к тыльной стороне ладони.
Фафхрд был счастлив видеть, как его женщина с успехом исполняет роль в этом бесконечно странном, хотя и восхитительном представлении. Потом посмотрел на длинные ноги Бланы в красных чулках, хорошо видные сейчас, когда она стояла на коленях, он отметил, что весь пол устлан толстыми плотными тканямиковрами из восточных земель. Прежде чем он осознал это, его рука поднялась, и указательный палец уперся в Серого Мышатника.
Тыпохититель ковров! с чувством произнес онКовровый Мышатник и Северный Корсар впридачу! продолжал Фафхрд, имея в виду две серии таинственных похищений, рассказы о которых были у всех на устах, когда они с Бланой приехали в Ланкмар месяц назад.
Мышатник посмотрел на Фафхрда. Лицо его хранило непроницаемое выражение. Потом внезапно оно расплылось в улыбке так, что глаза стали щелочками, и в танце-экспромте он пронесся по комнате. В конце концов он очутился за спиной Фафхрда, осторожно снял с его склоненных плеч широкое одеяние с капюшоном и длинными рукавами, встряхнул его, осторожно сложил и положил на подушку.
Девушка в фиолетовом нервно похлопала по золотой ткани подле себя, и Бланка села, но не слишком близко от приглашавшей. Обе женщины тихо заговорили. Нить разговора вила Блана.
Мышатник снял свой серый плащ с капюшоном и положил его возле плаща Фафхрда. Потом оба отстегнули свои кинжалы, и Мышатник положил их поверх сложенной одежды.
Без этого оружия и громоздких одеяний оба мужчины вдруг сразу превратились в юнцов. У обоих были чистые, гладко выбритые лица. Оба стройные, несмотря на мускулы, перекатывающиеся на руках и ногах Фафхрда. У него были длинные рыжевато-золотистые волосы, падающие почти до плеч. У Мышатника волосы были черные, подстриженные с челкой. Один был одет в кожаную тунику, порядком прокопченную, другойв короткую куртку из плотного серого тканого материала.
Они улыбнулись друг другу. То, что они вдруг вот так превратились в мальчишек, сделало их улыбки неуверенными. Мышатник, кашлянув, слегка поклонился, продолжая однако смотреть на Фафхрда, повел рукой в сторону золотистого ложа и произнес явно заранее приготовленную речь.
Фафхрд, мой дорогой друг, позволь мне представить тебе мою принцессу. Мариан, дорогая моя, прошу тебя отнестись к Фафхрду благосклонно, ибо сегодня вечером мы сражались с ним, спина к спине, против троих и одержали победу.
Фафхрд шагнул вперед, слегка поклонился так, что волосы его блеснули золотом, и стал подле Мариан на колени точно так же, как это сделала раньше Блана. Тонкая рука протянулась на этот раз довольно уверенно, но, коснувшись ее, он обнаружил, что она слегка дрожит. Он принял ее с такой бережностью, как будто она была соткана из тончайшей шелковой пряжи, едва коснулся губами и, довольно застенчиво, пробормотал несколько комплиментов.
Он не сознавал, что Мышатник нервничает не меньше, а, может быть, и больше его, изо всех сил молясь про себя, чтобы Мариан не переусердствовала в своей роли принцессы и не отпугнула его гостей. Или же не разразилась бы слезами, потому что Фафхрд и Блана были буквально первыми живыми существами, приведенными им в роскошное гнездышко, свитое им для своей аристократической возлюбленной, если не считать пары влюбленных друг в друга птиц, что резвились в золотой клетке, повешенной по другую сторону камина.
Несмотря на остроту ума и цинизм, Мышатнику и в голову не приходило, что именно его чарующее, но нелепое обращение делало Мариан похожей на куклу.
Но теперь, когда Мариан, наконец, улыбнулась, Мышатник с облегчением вздохнул, достав две серебряные чаши и два серебряных кубка тщательно выбрал бутылку с фиолетовым вином, потом, улыбнувшись недоумению на лице Фафхрда, откупорил принесенные им кувшины, перелил их содержимое в четыре сверкающих графина и поставил все четыре на стол.