Мистер Рэдкот, джентльмен-заклинатель, гласило одно из объявлений. Гарантия на все желания.
(«Интересно, на все означает вообще на все, невольно подумала Эйва, или только на желания купить яркое фальшивое заклинание»?)
Мистер Эдмунд Футер, заклинатель, назначенный личным указом королевы Виктории. Приём частных лиц с понедельника по пятницу.
Лэнгайл и Гэддсби, заклинатели. Специализируемся на детских праздниках (следите за нашими летними предложениями!)
Эйва попробовала представить на подобном плакате имя своего папы. Альфред Харкурт, заклинатель. Специальные предложения по пятницам и субботам.
Мистер Эдмунд Футер наш кузен, сказал Мэтью, трогая сестру за плечо. Тот самый, который купил у папы магическое зеркало перед нашим отъездом. Я всегда ему сочувствовал у него такая ужасная мать
Его мать это значит, их родная тётка? Ещё одна родственница, с которой Эйва никогда в жизни не встречалась. Никто из родни даже не появился на отцовских похоронах, хотя тётя Лили и прислала им письмо с соболезнованиями.
Взгляд девочки привлекла большая компания, собравшаяся возле театра с транспарантами в руках. Транспаранты гласили:
«ДИВНЫЙ НАРОД НАСТОЯЩИЙ НАРОД, А НЕ ФЕИ!»
«ЗАКЛИНАТЕЛИ, ВЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ!»
Кто эти люди? спросила она, мигом забыв про мистера Футера и его матушку.
От компании отделился мальчишка, который побежал следом за их экипажем, громко выкрикивая:
Свободу Дивному Народу! Поравнявшись с окном, он сунул Эйве в руки листовку. Приходите на наши собрания! Мы встречаемся каждый четверг! Дом номер два, Чёрч-стрит, это сразу за ратушей! Дивный Народ живые существа, они наши братья!
Он помахал девочке рукой и вернулся к группе протестующих. Эйва смотрела ему вслед. Похоже, он был примерно одного с ней возраста, и его улыбка показалась ей приятной но что бы сказал этот паренёк, узнав, что она дочь заклинателя? Наверняка у него мигом поубавилось бы дружелюбия Эйва сунула листовку под крышку одного из ящиков с багажом. Интересно, с чего бы это люди выходили на демонстрации в защиту фей?
Скажи, а феи настоящий народ? спросила она брата.
Мэтью безразлично пожал плечами.
Отец всегда говорил, что да. А он разбирался в этом деле лучше многих. Но кто бы они ни были, ясно одно феи от нас очень сильно отличаются. Я бы им не стал доверять.
Да я и не собираюсь им доверять. Просто хочу кого-нибудь из них встретить и посмотреть своими глазами, она одарила брата солнечной улыбкой. Где твой дух авантюризма, братец?
Это была излюбленная фразочка Мэтью. «Где твой дух авантюризма, Эйва?» то и дело повторял он сестре, когда подбивал её сделать что-нибудь противозаконное например, забраться вместе с ним на высокое дерево или стащить после обеда кусочек пирога с патокой, который мама приготовила на ужин. Эйва (Мэтью повторял это с десяток раз на дню) всегда была слишком осторожна и осмотрительна. Ей нужно было учиться рисковать. Когда же характеры брата и сестры успели поменяться? Может, когда их родители один за другим заболели? А может, на похоронах, когда Мэтью внезапно осознал, что теперь он глава семьи? Или когда ему стало известно, как много денег они задолжали?
А может, дело в Эйве? Если бы Мэтью жил сам по себе, ему было бы куда проще справляться с жизнью. Молодой одинокий джентльмен даже без денег всегда может найти в любом городе мира неплохую работу, чтобы себя обеспечивать. Но юная сестрёнка в качестве довеска немедленно осложняла его положение вдвое. Как он сам недавно выразился, теперь он не мог позволить себе выбирать.
Эйва выглянула из экипажа и окликнула возницу:
Извините! Можно на минутку остановиться?
Тот недовольно оглянулся на неё и скривился, однако всё же натянул поводья и остановил лошадей.
Что ты задумала? спросил Мэтью.
Просто хочу немного осмотреться. Выйдешь со мной?
И прежде чем брат успел её остановить, она открыла дверцу и выскочила наружу.
За спиной ещё слышались возгласы демонстрантов. Эйва на всякий случай не оглядывалась, чтобы они не подумали, что она хочет к ним присоединиться. Девочка перешла дорогу и подбежала к магазину, украшенному золотой вывеской, буквы которой вспыхивали и снова угасали.
«Империя сувениров! Только для вас, только в Уайзе! Зеркала и магические товары!»
Под крупными буквами виднелась надпись помельче на листке бумаги:
«Испорченные товары возврату не подлежат. Магия фей только иллюзия. Она не меняет реальности. Она не действует вечно и со временем истаивает».
На полках в витрине магазинчика громоздились груды маленьких серебряных зеркал, фарфоровых сервизов и дешёвой на вид бижутерии. Все эти вещицы казались слегка размытыми из-за облекавших их фейских заклинаний.
Это те самые заклятия, которые поставлял наш отец? спросила Эйва, услышав, что брат подошёл и стоит рядом с ней.
Да, он снабжал товарами такие магазины, ответил Мэтью. Обычно владельцы лавочек приходили к нему со списками, а отец запирался у себя в комнате и заказывал это всё через своё зеркало. Он вздохнул, вспоминая прежние времена. А потом товары сами собой появлялись перед ним, аккуратно упакованные и перевязанные ленточками.
А потом он решил прекратить этот бизнес. Просто взял и прекратил?
Так он говорил, Мэтью сдвинул шляпу на затылок и потёр лицо рукой. В траурной одежде он казался слишком бледным.
«Он так поглощён заботами обо мне, что забывает заботиться о себе самом», подумала Эйва, и снова её посетила нежеланная мысль: в одиночку Мэтью было бы легче.
Она взяла его под руку.
Ладно, это не важно. Может, зайдём внутрь?
Мэтью потянул на себя дверь магазинчика. Над входом звякнул колокольчик. Эйва, подобрав подол длинного платья, подошла к одной из полок. Несколько туристов рассматривали товары на витрине, а лавочник наблюдал за ними из-за серебряной стойки. Похоже, что это обычное дерево просто зачарованное так, чтобы походить на серебро, подумала Эйва, заметив деревянные проплешины на серебряной поверхности. Она почувствовала скользнувший взгляд лавочника, слегка задержавшийся на метке у неё на щеке.
У меня есть отличное заклинание, которое навсегда избавит вас от вашего недостатка, окликнул он девочку.
Эйва взглянула ему прямо в глаза.
От какого ещё недостатка?
Она нарочно улыбнулась, увидев, как тот слегка покраснел и отвёл глаза.
Мэтью тем временем взял в руки зеркальце.
«Привет из Уайза», прочитал он надпись на его обратной стороне. А я-то думал, что эти штуки доставляют прямиком из Внемира.
Лавочник встопорщил усы.
Наши зеркала очень популярный местный сувенир. Напоминание о приятно проведённом отпуске, например.
Мы приехали не в отпуск, Мэтью положил зеркальце обратно на полку и приподнял шляпу. Меня зовут Мэтью Харкурт. Я когда-то жил здесь вместе со своей семьей.
Лавочник распрямился и уставился на него во все глаза.
Так вы сын Харкурта? Значит, собираетесь работать на лорда Скиннера? Он замечательный человек, примите мои поздравления. Мой младший сын годами добивался работы в «Убывающей Луне»!
В его устах это прозвучало почти как обвинение, будто бы Мэтью нарочно украл работу из-под носа его младшего сына.
А это, значит, та самая девочка, добавил лавочник, переводя взгляд на Эйву.
Эйва одёрнула юбку. Траурное платье внезапно показалось ей слишком тесным и жарким. Она взяла в руки одно из зеркал, чтобы куда-то деть глаза, и перевернула его. На обратной стороне красовалось целое стихотворение, и девочка прочла его вслух:
Если на сердце темно и несладко,
Зеркало примет всё зло без остатка.
И что это значит? сердито спросила она.
Ничего, пожал плечами лавочник. Это просто детский стишок, в них немного смысла.
Там ещё две строчки есть, добавил Мэтью. По крайней мере, так я запомнил. «Зеркалу горе своё передай, дальше по жизни счастливым шагай».
Ох, как бы Эйва хотела передать своё горе, свою грусть и дурные предчувствия какому-нибудь зеркалу! Она несколько секунд смотрела на своё отражение в дешёвом стекле, покрытом амальгамой, наклоняя зеркальце туда-сюда.