Зона Хаоса - Максим Далин

Макс ДалинЗона Хаоса

Я такое впервые увиделкак удар под дых. А клиенты просто плачут: онанавзрыд, уткнувшись лицом в плечо мужа, а он пытается отвернуться и спрятать глаза.

Только и хватило у него мужества спросить:

 Всё уже, да? Безнадёжно?

Ладно, они всё равно молодцы. Они доставили умирающую Галатею домой, к нам, в «Пигмалион-М». Надеялись, что мы сможем помочь. Но

Герберт второго поколения, вернее, то, что от него осталось, лежит перед нами на рабочем столе. Удар, в основном, приняли те места, где у человека грудная клетка и желудок: броня разворочена, «рёбра» вогнуты внутрь, между нимимешанина из электроники, горелой псевдодермы, лоскутьев ткани и элементов взрывного устройства. Разрубленных кусков стальной арматуры. Летело бы вот этой холёной женщине и её детям в живое тело. А заодноих гостям и толпе журналистов. Многолюдный был праздник

Лицо у Герберта цело. Практически нетронуто. Фальшивая надежда: кусок арматурины вошёл под подбородок и застрял где-то в голове. Его нейристорный мозг, скорее всего, тоже повреждён.

Ужасающей мощности была бомба. Гербертом можно гордитьсяв последний миг вырвал сумку из рук смертника и накрыл её собой. Террориста тоже спас, этот чёртов сын сейчас в ФБР, жалуется на то, что у него украли рай Интересно, где теперь находится Гербертова душа? Никакой корпус меха не выдержит такого направленного воздействия. Он был отлично защищён, но он же не танк

Глаза Герберта широко открыты, но камеры не реагируют на свет. Он не видит.

 Герберт, дружок,  говорю я хрипло,  тест.

Веки вздрагивают. Губы приоткрываются, но больше не двигаютсянет энергии на мимический контур. Динамик шипит, голос Герберта еле слышен.

 Босс

 Тест, милый.

 Ступор переводит кот и доедает тень

Дело хуже, чем я думал. Нейристорная сеть не уничтожена, но работает совершенно некорректно. Непонятно, осталось ли что-то от его личности. Вряд ли.

Женщина снова начинает рыдать. Клодия подаёт ей стакан воды.

 Это бред?  тихо спрашивает мужчина.  Не думал, что робот может бредить, как человек.

 Это он пытается активировать память и речевые контуры,  говорю я.  Но, видимо, в нейристорной базе от удара произошло несколько замыканий, и его мозг не может работать нормально. Это остатки души, так сказать.

 Он не подлежит восстановлению, да?  тихо спрашивает мужчина.

Я безнадёжно пожимаю плечами:

 Корпус-то можно восстановить

 Да чтокорпус!  мужчина поднимает глаза, в них тоска и злость на судьбу.  Он был герой, настоящий друг нам и герой. Я знаю, что эти роботы осознают себя им тоже, в своём роде, жить хочется и это было самопожертвование. Как у человека. Человеку бы орден вручили посмертно чем он хуже, наш Берти?

Уголок губ Герберта еле заметно вздрагивает.

 Герберт,  тут же окликаю я,  ты хотел что-то сказать?

 Беззвёздные,  говорит он.  Маленькая игрушка в гипсе.

Женщина прячет лицо в платок. Мужчина понимающе смотрит на меня:

 Я ваш должник, Пигмалион. Можете обращаться за чем угодносделаю всё, что от меня зависит. Хочу поставить вопрос в Сенате о правах ИскИнов и, быть может, вы отдадите нашей семье останки?

 Со всем согласен, кроме последнего пункта,  говорю я.  Герберт останется здесь. Его придётся демонтировать. Мы должны понять, как защищать наши машины и от таких случайностей тоже. Возможно, будь его конструкция удачнее, его разум был бы жив.

Женщина впервые подаёт голос:

 Дети очень горюют что же им сказать? Они так любили играть с Берти

Заставляю себя улыбнуться:

 Скажите, что Берти теперь лежит в больнице для роботов. И что, видимо, он будет долго болеть. Больше я ничем не могу вам помочь. Мне очень жаль.

Они понимают, что разговор закончен. Мужчина подаёт мне руку. Клодия провожает пару к выходу. Около Герберта остаёмся только мы, людия, Мама-Джейн и Алик-Хамло, который до крови прокусил губу: Гербертыего любимый проект, модель, доведённая с нуля. Его дети, можно сказать.

Алик гладит волосы Гербертав пыли и копоти, раздвигает пряди, находит разъём на затылке.

 Мальчик, подключаю дополнительное питание. Чувствуешь? Тест.

 Носферату труп среди тощих клоков,  сипит Герберт.

Алик смотрит на меня:

 Надо подключаться к мозгу напрямую, проводить диагностику вручную и мы его добьём. В смысле, его личность добьём если от неё хоть что-то осталось.

 Не надо,  вдруг говорит Мама-Джейн.

Мы оборачиваемся к ней.

 Парни, вы вправду не слышите, не понимаете, что он пытается выйти на контакт?  говорит она, хмурясь.  Робби, и ты не понимаешь?

 По-моему, он выдаёт эклектически собранные фразы,  говорю я.  Без смысла и связи, грамматически рассогласованные. Остатки мозга улавливают приказ говоритьи он говорит то, что может.

 А мне кажется, что он общается метафорами,  Мама-Джейн сердится.  Вы просто не хотите понять.

 Они не умеют метафорами,  хмуро говорит Алик.  Джейн, дорогая, он же машина. Они очень прямолинейные. Однозначные. На прямой стимул выдают прямую реакцию.

 Кто знает,  Мама-Джейн гладит лоб Герберта, касается его века. Его лицо неподвижно.  Этот Гербертуже достаточно старый. Пять лет ты представь, какие массивы информации он обработал за эти пять лет. И насколько сложными могут быть его приобретённые ассоциативные связи. Ты же потому и боишься соваться руками в его разум, в кодпотому что этот код он сам уже, очевидно, перебирал сотню раз, это уже его собственный разум, а не наше создание. Предположу, что разум Герберта может быть чертовски сложным, сложнее, чем мы ожидаем.

 И что он хочет сказать, по-твоему?  в голосе Аликаскепсис.

 Что чувствует себя, как живой мертвец, и что разорван в клочья,  Мама-Джейн нетерпеливо машет рукой.  Он же говорил при вас! Он попытался усмехнуться, когда Шелдон говорил, что его подвиг заслуживает медали! И сравнил себя со сломанной игрушкой! Для своего состояния он отлично понимает обстановку.

 Мне кажется, ты выдаёшь желаемое за действительное,  говорю я.  Это у тебя ассоциативные связи, это ты можешь сочинять и понимать метафоры, это у людей бывает парейдолияили как это называется, когда человек видит знакомые образы там, где их нет?

Мама-Джейн сердится.

 Вы уже решили его списать, да? Рыться в его разуме, оставляя необратимые изменения? Но он вам не препарат, онразумное существо, хоть и искусственное

 Ты несправедлива,  перебивает Алик.  Думаешь, тебе одной его жаль, да? Мол, для тебя онвоспитанник, а для нассгоревшее компьютерное железо, так, что ли?

 А почему вы его не слушаете?

 Так,  говорю я.  Хватит. Не будем спорить. Будем работать. В том числеработать с Гербертом. Пока остатки его мозга функционируютбудем пытаться вытащить хоть что-то. Для начала предлагаю заменить ему корпус, насколько это возможнопотому что у него, наверное, все сенсоры выбило, и это ещё больше его, бедолагу, дезориентирует. Создадим мозгу весь комфорт, какой сможем. Восстановим сенсорные функции, косметические, привычную для него форму. И сразу будет видно, насколько он повреждён.

Наверное, это здраво прозвучало, потому что никто из них спорить не стал.

Внезапно стал возражать, когда мы с ним связались, только Жан-Южанин.

 Новый корпус при неисправном разуме?  хмыкает он.  Хорошенькое дело. Он нам лабораторию не разнесёт, когда ты ему движки восстановишь, Робби?

 Герберт?!

 Ну по-моему, он уже не Герберт,  печально говорит Жан.  Он уже просто сломанная машина. А сила мех-телохранителя без контроля разума и этического кодексаэто может быть опасно. Вы об этом не подумали?

 Не факт, что он вообще сможет двигаться  возражает Алик, но мне кажется, что он не очень в себе уверен.

 А в чём проблема с его этическим кодексом?  кидается в атаку Мама-Джейн.

 У него мозг повреждён,  в голосе Жана слышен нажим.  Когда такое случается с человеком, его контролируют психиатры. Санитары. В смирительную рубашку завязывают. А Герберт может быть опаснее.