К счастью, Вечный Свет вовремя пришел на помощь и подарил Благовею звездную палочку. «Вечный Свет, создавший все сущее», говорили о нем с трепетом. А случилось это так: однажды Благовей стоял под старым дубом, и сверху к ногам его упал какой-то длинный и легкий предмет, стукнувшись о носок его сапога. Волшебник решил, что это сломавшаяся от ветра сухая ветка. Но когда поднял, сразу понял, что держит в руках волшебную палочку. Она была длиной в половину его руки и изготовлена из сияющего серебристого металла с рисунком из семиконечных звезд по всей поверхности. Благовей с любопытством и восхищением рассматривал удивительный предмет, а голос Вечного Света шепнул ему: «Твори добро». И Благовей стал творить.
С тех пор он бдительно следил за тем, чтобы никто не нарушал барьер, укрепляя его время от времени звездной пылью. А чтобы никто не мог завладеть волшебной палочкой и пересечь границу между мирами с недоброй целью, волшебник сделал так, чтобы нельзя было найти дорогу к Звездному Вулкану, у подножия которого обосновался. Только брат Неживей знал это место. Иногда в ворчании вулкана, доносившегося из жерла, Благовей различал его голос и говорил с ним. Давным-давно у Благовея и Неживея были другие имена, которые они оба начисто позабыли. Новые имена появились, когда Благовей стал руками Вечного Света, а брат его умер и стал Неживеемправителем Неживении, призрачной страны потустороннего мира, где обитали добрые волшебники, умершие в разные времена. Пока они проживали новые жизни в ожидании воссоединения с Вечным Светом, души злых колдунов не могли помешать им, потому что были заключены в пространстве Вечной Тьмыжутком и тоскливом месте, состоящем из одного лишь мрака. Вековой порядок казался нерушимым. И вот теперь брат Неживей стоял перед ним, протягивая бесплотные черные руки в надежде отнять у Благовея его святыню.
«И ведь отнимет!» с ужасом понял Благовей. Он почувствовал страшную темную силу, исходящую от призрака, и увидел, что Неживей начал расплываться, теряя человеческие очертания и превращаясь в черное пятно. Струйки черного зловонного дыма потянулись от него к волшебнику, к его горлу, плечам, рукам, сдавливая, точно в тисках. Пальцы Благовея разжались, и волшебная палочка со звоном упала на камни, но тут же поднялась и поплыла по воздуху, уносимая черной дымкой. Волшебник попытался закричать, но черная удушливая пелена окутала его лицо, накрыла нос и рот. Лишь глаза остались открытыми и увидели все, что случилось потом.
Вдалеке, со стороны рыжих холмов, окружавших Гиблое Место, показалась странная процессия тощих людей в лохмотьях. Они стремительно приближались, но не шли, а летели по воздуху, не касаясь ногами поверхности земли. Лохмотья развевались, обнажая черные искореженные тела. Их вид был ужасен: пустые глазницы, раскрытые рты с обломками полусгнивших зубов, лысые черные черепа Без сомнений, это были злостнитела давно погибших в бою злых колдунов, одушевленных Вечной Тьмой. Сила волшебной палочки под управлением Неживея куда-то перемещала мертвяков. Неживей плавно взмахивал ею, словно дирижер музыкального оркестра. Вереница злостней черной вороньей стаей пересекла долину от холмов до подножия вулкана, и стая эта казалась бесконечной. Наверное, все покойники поднялись из земли по приказу мертвого повелителя. Магическая сила поднимала злостней вверх вдоль горного склона и сбрасывала одного за другим в жерло вулкана.
Твой звездный котел послужит порталом между миром живых и мертвых, когда я разрушу барьер, послышался сквозь пелену голос Неживея.
Сознание Благовея быстро угасало из-за недостатка воздуха. Черная дымка все еще плотно накрывала его рот и нос. Он вновь услышал голос брата:
Оттуда они отправятся в Явь-мир. Жаль, что мы с тобой не договорились, брат. Я вовсе не хотел убивать тебя, но ты не оставил мне выбора, продолжал говорить Неживей, и голос его звучал все глуше. Я бы оставил тебе жизнь, но ведь ты призовешь на помощь Вечный Свет. Ты же у нас Великий Толкователь Языков и способен говорить с ним! Поэтому я не могу рисковать. Прощай! Свидимся в Неживениистране вечных снов, там и поболтаем. Зато Вечный Свет не услышит тебя оттуда. Жаль, что так вышло, хороший был из тебя Звездочет!
Неживей еще говорил что-то, но Благовей больше не слышал его. Свет померк перед его широко раскрытыми глазами. Ночное небо отражалось в них россыпью звезд.
Тревожные знаки
День не задался с самого утра, даже, можно сказать, с ночи. Ведь таких кошмарных снов, как в этот раз, Ваня, наверное, ни разу еще не видел. Приснилось, будто в углу его комнаты, за шторой, притаился злостень. Тень от его тощего силуэта отчетливо проступала на ткани и шевелилась. Ваня стоял и смотрел, как черные пальцы, похожие на длинные корявые сучки, высунувшись из-за края портьеры, сминают плотную ткань, отодвигая ее и открывая взгляду худое костлявое тело, обмотанное обрывками полусгнившей тряпки, служившей существу одеждой. Возможно, давным-давно, где-то с десяток тысячелетий назад, эти обрывки могли быть роскошным нарядом могущественного колдуна, но от долгого лежания в земле превратились в лохмотья, почти полностью истлев.
Часть лысого черепа медленно выплыла из-за шторы, уставившись на Ваню глубокой пустой глазницей. Хотя нет, она не была пустой. Конечно, глаза там не было: оттуда на мальчика смотрела густая черная тьма, бездонная и бескрайняя, как космос. Проницательная Вечная Тьма. Ванин крик вырвался было наружу, да так и застрял в горле. Мысли беспорядочно метались в голове. Множество обрывочных воспоминаний крутилось вихрем, как стекляшки детского калейдоскопа. Мальчик вспоминал добрые дела, зная, что потустороннее существо боится этих воспоминаний, таких же губительных для него, как пламя для льда. Ваня остановил «калейдоскоп» и выхватил из хаоса одну «стекляшку». О, это было как раз то, что нужно!
Год назад, вернувшись из второго путешествия по Неявь-миру, он долго не мог спать по ночам. Злостни, самые жуткие создания из всех, которых он там встретил, стояли у него перед глазами. Эти безглазые и беззубые чудовища были куда опаснее хищных кровожадных зубокрылов и прожорливых пузатых жабобрюхов. Они не кусали, не пытались схватить свою жертву, лишь обнимали своими тонкими длинными руками и дышали в лицо смертной тоской. После их объятий сияние добра из человеческих душ исчезало, а его место заполнялось злом. С того момента человек был обречен служить Вечной Тьме, не имея возможности получить освобождение даже после смерти.
Против злостней не было оружия. Ведь они давным-давно были мертвы, и поэтому убить их было невозможно. Только одно средство отпугивало темных существ, и Ваня хорошо его запомнил. Этим средством были добрые дела. Стоило вспомнить хоть один добрый поступок, как злостень, шипя, точно испуганная кошка, мгновенно растворялся в воздухе. Таких воспоминаний Ваня накопил немало, чувствуя, что они ему пригодятся. Зажмурившись, он мысленно рассматривал картинку на кусочке «калейдоскопа»: вспоминал о том, как помогал соседке Ольге переносить через ступени подъездной лестницы тяжеленную детскую коляску с малышом. Еще подумал тогда: как же она, бедная, ее ворочает? И зачем делают такие неподъемные коляски?! Не понимают разве, что мамам не под силу такая тяжесть? Не везде ведь пандусы есть! «Спасибо, Ванюша!» вспомнились ее слова и благодарная улыбка. «До чего ж ты замечательный парнишка!» бросила она перед тем, как за ней захлопнулась дверь.
Ваня открыл глаза и вздрогнул. Сердце затрепыхалось испуганным зайчишкой. Злостень стоял прямо перед ним! Его глазницы, наполненные плещущейся тьмой, начали затягивать его сознание в свой бездонный омут. Усилием воли Ваня отвернулся от безглазого черного лица, лихорадочно соображая, почему же воспоминание не сработало. Этого поступка оказалось недостаточно, чтобы отпугнуть злостня. Мальчик поискал другое воспоминание. Разноцветные стекляшки вновь завертелись в голове пестрым хороводом. Он выхватил наугад еще одну: еще одно доброе дело.
Ваня увидел себя в супермаркете, в очереди к кассе. Перед нимтри человека. В его рукахпакет с молоком; мама отправила купить, просила поторопиться. За кассой старушка складывает продукты в раздувшийся полный пакет. Пытается поднять трясущейся рукой. Хочется ей помочь, но тогда покупку молока придется отложить на некоторое время, а за это от мамы может и влететь. Ваня колеблется, а старушка, шаркая, уже идет в сторону выхода. Он оставляет молоко на кассовой ленте, обходит очередь, натыкаясь на удивленные взгляды, и мчится вслед за сгорбленной фигурой, скособочившейся под тяжестью пакета с продуктами. Старушка вздрагивает и удивленно смотрит, как Ваня выхватывает у нее непосильную ношу. «Я помогу!» говорит он ей и видит, как блеклые глаза наполняются благодарными слезами.