Ну, что в дверях стоишь? подал голос Игорь. Давай в кухню. Из гостиной сразу налево. Я сигнализацию включу и подойду.
Гостиная оказалась просторным помещением. Всё по стандарту. Натёртый (по крайнеё мере так казалось в полумраке) паркет, какая-то фарфоровая ерундовина в одном углу, пластмассовая пальма в другом, между ними угрожающих размеров телевизор, диваны по стенам, лестница на второй этаж.
Чтобы не вызывать ещё большего раздражения интересом к быту калиновских обывателей, я поспешил на кухню.
Я увидел её, едва переступив порог. Она стояла у никелированной раковины, пытаясь рычагом турецкого крана разбавить горячую воду. Стройная фигура, рассыпавшиеся по плечам волосы, знакомый до боли жест, откидывающий упавшую на лицо прядь. Этого не могло быть!
Алла?! я прислонился к дверному косяку.
Девушка обернулась. В фиолетовых глазах мелькнуло удивление.
Вы к отцу?
Морок! Наваждение! Психоз! На секунду я поверил в невозможное. Конечно, это не она. Волосы темноваты, плечи широковаты, ресницы жидковаты. И возраст! Ей не могло быть сейчас семнадцать лет.
Здравствуйте, улыбнулась девушка. Вы, наверное, тот самый родственник? Отец вас ждал. Я вам тут картошки разжарила
Отец? Ты кто?
Вы же меня сами позвали, она, слегка наклонив голову, рассматривала меня словно заговорившее дерево. Когда вошли Бабушка говорила, что вы странный. Вы, правда, пишете?
Бабушка?
Да, бабушка Алла. Меня в её честь назвали. Она сейчас с нами живёт. Я у неё журналы видела, с вашими рассказами.
Рассказами? я никак не мог прийти в себя. Видение, возникшее пару минут назад всё ещё стояло перед глазами.
Ты что здесь делаешь? в дверях появился Игорь.
А кто велел что-нибудь приготовить? фыркнула девушка.
Приготовила? Свободна! Нечего хвостом вертеть!
Вытянувшись в струну, девушка прошла мимо Игоря. Презрительный изгиб губ ясно показывал, что от выяснения отношений её удерживает только присутствие постороннего человека.
А вы мне автограф дадите? я был одарён любезной улыбкой.
Обязательно.
Спасибо. Спокойной ночи.
Вызывающе покачивая бёдрами, девушка покинула кухню.
Нет, ты видел, Игорь саданул кулаком по столу. Сладу нет никакого! Вся в мамашу свою! Вертихвостка!
Дочь? я спрашивал, уже зная ответ. Да, десять лет назад рядом с братцем суетилось что-то маленькое и капризное.
Наградил Бог.
Извини, я без подарка. И перед супругой неудобно
Какая супруга?! Уже семь лет, как сбежала, шалава! Все они одним миром мазаны, сучки!
Извини Не знал.
Ничего. Давай, со свиданьицем. Я всё равно завтра в отгуле.
Я извлёк из кармана и поставил на стол приобретённую в ночном магазине бутылку коньяка.
7
ей, видите ли, было скучно, коньяк сменила самогонка, следом явилась домашняя наливка. Игорь жаловался на жизнь. Я, мол, барахольщик. Понимаешь о чём я? А, между прочим, всё в дом! Всё для семьи! Понимаешь о чём я! Всё для неё и для Алки! Для себя крутился что ли?! Мне эти хоромы нужны?! Ты только погляди! Гарнитур немецкий, плита итальянская, колонка ещё там чья-то! Это только на кухне! Понимаешь о чём я? Целый день за баранкой! А она?! С каким-то оборванцем сбежала! Потаскуха! И Алка вся в неё! Чуть чтокогти наружу! Понимаешь о чём я? Они меня с бабкой достали! Всё шушукаются! Смотрят, как на дурака! Думают, не понимаю! Суки! Все бабысуки! Понимаешь о чём я?
Я кивнул. Спорить с пьянымдело неблагодарное, порой опасное. Тем более у меня тоже двоилось в глазах, и заплетался язык.
Тымолодец! широкая ладонь легла мне на плечо, слюнявые губы по-родственному чмокнули в щёку. Сбежал! Сбежал ведь?!
Я в пятый раз пересказал собственные похождения.
Так и надо! дорогие бокалы наполнились до краёв. Попользовался, и ищи ветра! Игорь опрокинул в себя мутно-бордовую сладковатую жидкость, проследил, чтобы в моём стакане не осталось ни капли. Я вот тожеАлку замуж выдам, бабку похороню и всё! Только для себя! Я хоть и не писатель, но погулять умею! Оставайся! очередное разбавленное слюной бизе запечатлелось на моей щеке. По-братски заживём: ты писать будешь, я баранку крутить. Я по магазинам продукты развожу. Там такие вдовушки работают!
Останусь на время. Знаешь, хотелось квартиру, что ли снять Если бы ты один жил. А то
Это точно! Она уже пред тобой хвостом вертит. Я видел. Я всё видел. Тебе нельзя здесь. Это точно. Вся в мамашу свою! Потаскуха! Понимаешь о чём я? Книжечки всё читает! Связалась с уродом! Это точно. Понимаешь о чём я? Бабка её против меня настраивает! Суки!
Может зря ты так. В этом возрасте
Возрасте! Что ты знаешь о возрасте?! Ты зачем приехал?! Я спрашиваюзачем приехал?! Что вынюхивать! Роман писать?! Знаем мы ваши романы! кулак с несмываемыми пятнышками мазута шибанул по отполированной трудолюбивыми немцами поверхности стола. Людям жизнь ты приехал калечить! Как тогда Если бы не ты, Игорь внезапно замолчал. На втором этаже ложись, он выглядел абсолютно трезвым. Первая дверь. Завтра уезжай. Всё.
Я встал из-за стола. Прекрасное окончание банкета! Разве что до мордобоя не дошло. Братец, игнорируя ужасно дорогие бокалы, присосался к горлышку бутыли с наливкой. Меня на кухне, вроде как, и не было. Я направился к дверям.
Знаешь что? алкоголь и самолюбие не позволили мне покинуть сцену в роли побитой собаки. Никуда я не уеду! Это раз. И калечить тебя нечего. Ты и так урод. Это два.
Пересекая тёмную гостиную и поднимаясь по лестнице, я услышал, как о приобретённый за бешеные деньги французский линолеум грохнулась пустая бутыль, за ней последовали опостылевшие мне за вечер бокалы.
8
Ветер пробирал до костей. Я снова стоял на той самой крыше. Не тот я, семнадцатилетний и нерешительный. Ятеперешний, тот, которому скоро тридцать пять, у которого за спиной растраченные годы, поломанные судьбы, обман и бегство. Бегство от самого себя. Теперь бежать некудадверь чердака надёжно заперта. Мой марафон должен закончиться там, где и начался.
Она стояла на краю крыши. Плюющиеся дождём порывы утихали перед ней. На её голове не шевелился не единый волос. Мы смотрели друг на друга. Я не мог говорить. Она не хотела.
Я шагнул. Она подняла руку, запрещая мне двигаться.
Ты вернулся! ясно услышал я, хотя её губы оставались неподвижными. Я скоро приду.
Я хотел ответить, но кто-то принялся стучать в чердачную дверь. Настойчивее и настойчивее. Она улыбнулась и растворилась среди вспыхнувших звёзд. Стук превратился в жуткий грохот.
9
Огромное преимущество холостой жизнихватив лишнего, можно спать одетым. Никто не будет на утро пилить по поводу грязных простыней и свинского поведения. Я с трудом разлепил веки, прошёлся пятернёй по спутанным волосам и занял горизонтальное положение. Сдерживая похмельные стоны, проковылял к двери. Кто-то колотился так, словно началась Третья Мировая Война, и только у меня был план генерального сражения.
В памяти илистым осадком колыхался вчерашний вечер. Открывая дверь, я уже видел опухшее лицо Игоря. Уж если братец не снизойдёт до извинений, то хотя бы попытается превратить всё в шутку. Это, мол, не яводка проклятая, не обращай внимания, я, вообще, ничего не помню, надо бы похмелиться.
Игоря я не увидел. Мой, наверное, красный после вчерашних возлияний нос, упёрся в макушку его дочери. Алла задрала голову и улыбнулась:
Отец вас вчера напоил. Извините.
Скорее, я его, каркнул я. Во рту ощущение пустыни Сахары, превращённой в кошачий туалет.
Уже два часа дня. Есть будете?
При упоминание о еде, я поморщился. Невинное дитя! Её пухлые губы изобразили сочувствующую улыбку:
Отец ящик пива с утра купил. Я вам пять бутылок отложила. Хотитепохмелитесь.
Похмелиться? Пять бутылокэто уже «ля запой», как говорят французы. Но мы не во Франции. Тащи!
Всё на кухне. Спускайтесь, она развернулась и легко сбежала по лестнице.
Слава Богу, братец, одержимый тщеславием, оборудовал ванные комнаты на двух этажах. Это я помнил из вчерашнего разговора. Тёмная фигурка справляющего нужду ребёнка на двери указала страдающему от похмелья писателю дорогу к искомому заведению.