Напротив плюхнулось тяжёлое тело. Скорее всего, мужчина, женщина перед приземлением осмотрела бы место, кашлянула, наступила на ногу, тронула зонтикомзаявила бы о своём присутствии. Я принялся считать фонари, стараясь не обращать внимания даже на отражение попутчика в стекле.
Чего там такого интересного? поинтересовался знакомый голос.
Я чуть не подпрыгнул. Сид!
Ну, поехали что ли? он потёр заросший тёмной щетиной подбородок, подмигнул мне и достал из кармана «четвертинку». За успешное решение проблем! крепкие пальцы сорвали жестяную пробку, Сид поднёс горлышко к губам, запрокинул голову. Твоя половина, он даже не поморщился.
А ты куда? прозрачная жидкость обожгла пищевод, наполнила желудок теплом, а голову лёгкостью.
Туда же куда и ты, Сид закурил, от всего, что меня расстраивает. Ты не волнуйся, он заметил, что я не отрываю глаз от зажжённой сигареты. До «Текстильщиков» здесь хоть на голове ходи.
Странно всё это.
Чего странного? Электричка последняя. Прямо как для тебя придерживали. Яптица свободная. Вот и решил прокатиться.
Куда?
Откуда я знаю. Не бойся, к братцу твоему на пироги не поеду.
Я не о том. Просто Как-то всё необычно.
Такая у меня профессия. Выдумывать необычное и впаривать простофилям.
Не понял.
Писатель я. Оборотни, зомби, космические шпионы и прочая нечистьмоя специализация.
Фантастика! Я тоже гм писатель.
За версту видно. Дай-ка угадаю: проблемы отцов и детей, любовь маленького человека, моё место в современном обществе. Правильно?
Что-то в этом роде. А как
Проще простого. Те, кто описывает реальность, выглядят в ней полными лохами. Тебе, наверное, не приходилось создавать опусы о дочерях степных костров, что на вокзале идиотов обувают? А то бы тебя так просто не развели.
Но хотя ты прав. Прав на все сто! Описать псевдореальность проще, чем убедить в реальности паранормального.
Вот именно.
А я ведь всегда так и думал. Понимаешь всегда! Хотел написать что-то такое. Но
Уважение к авторитетам, нежелание прослыть конъюнктурщиком
Мнение старших товарищей, советы уважаемых авторов
Мы помолчали несколько минут.
Ты должен написать то, что хочешь, заявил Сид.
Не поздно?
А из дома убегать в самый раз?
Ты прав. Поселюсь у брата, начну что-нибудь эдакое. Как у Страуба, к примеру, «История с привидением».
Или у Толстого«Семья вурдалаков».
Или
Извини, Сид встал. Ненавижу переполненные вагоны. Выйду подышу. А ты думай. Думай.
Думай. Мог бы и не говорить. Моя голова превратилась в автомат для игры в пинбол. Желание немедленно приступить к работе, подстёгиваемое уверенностью в собственных силах, металось от одного сюжеты к другому, подобно стальному шарику на игровом поле. Я не заметил, как ушёл Сид, я не увидел хлынувших в вагон пассажиров. Я был в другом измерении.
5
Калиновск я не пропустил. Стоя на мокрой платформе, не обращая внимания на толкающихся горожан, я пытался вырваться из родившейся под стук колёс истории. Её начала. Убийство. Конечно, убийство! Давнее и нераскрытое. Вот о чём я поведаю этим спешащим домой людям. Заставлю замирать от ужаса, ломать голову над загадками, подозревать свидетелей и жаждать возмездия. Сид прав. Нужно быть рассказчиком, хорошим рассказчиком, а не словесным мастурбатором.
Я пристроился в хвост движущейся в сторону города толпы. Даже в темноте я видел, насколько изменился Калиновск. Когда я был здесь последний раз? Лет десять назад. На похоронах какого-то всеобщего дедушки. Уже тогда город-придаток режимного завода начинал мутировать. Краповы открывали четвёртый ларёк, через который уже вполне легально приучали народ к баночному пиву, водке «Распутин» и «Сникерсу». Тонущий завод, ранее выпускавший что-то жутко стратегическое и смертоносное, а теперь никому не нужный, периодически избавлялся от рабочей силы. Всё больше горожан искало кусок хлеба в столице. Благо недалеко. Тогда в городе появился даже один ЛДПРовец, видевший Жириновского два раза на митинге и по преданию однажды удостоившийся рукопожатия.
С тех пор город изменился ещё сильнее. Мигающий неон, подержанные иномарки, и (верх прогресса) круглосуточный магазин с изысканным названием «МИНИMARKET». И это лишь поверхностный взгляд! А что же в сердце помолодевшего Калиновска?
Ожидания утонули в первой же луже. Главная достопримечательность моей малой Родины осталась неизменной. Вечно затопленные дворики спрятались за прилизанным фасадом, но сдаваться не собирались. Балансируя на покосившихся бордюрах, я проклинал себя за идею срезать дорогу.
Здесь, пересекая лабиринты пятиэтажек, провожаемый подозрительными взглядами светящихся и тёмных окон, я понял главное. Город остался прежним. Таким же, как и десятилетия назад, когда на редких холмах начали появляться первые бараки. Болото, может быть, и возможно осушить. От трясины не избавиться никогда.
6
Промокший и злой я дошёл до улицы А. Толстого. Всегда ломал головув честь какого из двух Алексеев её назвали. Окраина города. Частный сектор. Если не считать двух улицВодопроводной и 8-ого Мартарайон деревянных покосившихся домиков и редких, но быстро наступающих коттеджейбальзам на сердце любителя русской классики. Улицы назывались исключительно в честь писателей. Таблички с именами Достоевского, Пушкина, Маяковского и Гоголя, порадовали глаз и, наверное, вызвали бы слезу умиления у ревнителя русской культуры, если бы он отважился побродить здесь, по колено в грязи, рискуя провалиться в одну из многочисленных канав оставленную городскими службами после ремонтных работ.
Коттедж за высоким каменным забором я разглядел издалека. Света единственного фонаря в начале улицы для этого хватало. Что меня удивило, так это номер на крепкой двери45. Может, ошибся улицей? Табличка говорила об обратном. Чёрт возьми, кузен был в полном порядке. Даже асфальт уложил. Глубоко вдохнув, я нажал кнопку звонка. Мне ответил утробный лай. У такого хозяйства и сторож, наверное, соответствующий.
Распахнулась калитка. На меня смотрел Игорь. Он совершенно не изменился со времён последней встречи. Скажу больше, он остался таким, каким был и семнадцать лет назад. Когда собирался жениться на Алле. На подобных ему время перестаёт действовать лет после двадцати, лишь напоминая о себе новыми залысинами и растущим животом.
Привет, я протянул руку.
Приехал всё-таки? родственные чувства не спешили рваться наружу. Проходи, он посторонился, пропуская меня во двор.
Никто не укусит? я надеялся, что виноватая улыбка разрядит обстановку.
Собака в вольере, дряблые щёки брезгливо дёрнулись. Заходи скорее. Холодно.
Я упёрся в тупой нос «Газели». Справа, в просторной клетке заливалась лаем кавказская овчарка.
Хорошо живёшь, сделал я новую попытку к налаживанию контакта.
Хорошо работаю, отрезал Игорь. Он, наконец, кончил возиться с замком и двинулся к дому, огибая машину. Не дожидаясь персонального приглашения, я поспешил следом.
Жилище Игоря внутри не отличалось от подобных ему домов прочих россиян, коим повезло заработать, скопить или добыть ещё какими-то способами энную сумму денежных знаков, значительно превышающую прожиточный минимум прочих граждан. В прихожей всё должно было (по задумке Игоря) говорить о достатке и благополучии хозяина. Сделанная под мрамор обувница с заляпанными грязью кирзовыми сапогами и стоптанными кроссовками. Жутко, наверное, дорогая вешалка в виде чьих-то (надеюсь не моего родственника) рогов украшена замасленными телогрейками и раритетной болоневой курткой. Встроенная в пластиковый потолок лампочка.
Игорь скинул пятнистую камуфляжную куртку. Бросив на меня критический взгляд, нырнул в недра обувницы.
Вот надень, к моим ногам упала пара вьетнамок.
Я облачился в это подобие тапочек и застыл в ожидании. Честно говоря, я чувствовал себя препогано. Кузен, с присущей ему прямотой, лишил меня всяких иллюзий. С первых секунд встречи мне чётко показалиты гость незваный. Да плевал я на это! Ночь пережду, а завтра что-нибудь придумаем.