Во дела.
За бугор валишь?
Марат заметил, как внутри будки что-то шевельнулось. Ясно, тут он, пацан, а то уж подумалось, что рация разговаривает. Куда ж ты собрался, пацанчик?
Без комментариев.
Ишь ты, Марат снова машинально принялся разминать пальцы, будто мысленно вцепляясь невидимому собеседнику в глотку.
А чего так-то? Хорошо ж работали.
Тебе хорошо, а у меня теперь другие дела.
Ясно. Нашёл себе кого посообразительнее. Неужто к Михалычу ключи подобрал? Ты смотри, пацан, Михалыч на жаре париться не станет. Ни за какое бабло. Да и слушать тебя, малохольного, тоже не сподобится.
Так чего тогда звал? Можно было и так сказать.
Пусть пацан не думает, что так уж его напугал своим объявлением. Мало ли что он куда собрался. Мы это всё потом обмозгуем, пока же его прощупать надо да поподробнее, как бы и правда не в последний раз такая оказия.
Я оставлю тебе последние
Др-р-р!..
Ох, да что ж за день-то сегодня такой, Марат поспешил нашарить в кармане проклятый виброзвонок, но тот уже умер. В прямом смысле.
Раздражённо повертев между пальцев безжизненный «блэкберри», Марат безвольно уронил ставший бесполезным аппарат, для верности придавив его сверху до хруста каблуком. Он уже знал, как это бывает. Пацан очень не любил любую электронику. Наверное, опасался прослушки, но не только. Горела она вблизи от него только в путь.
Опять?
Прошу прощения. Спешил, совсем вылетело из головы.
И чего он перед пацаном лебезит? Тот его так и так решил кинуть.
Не важно, я оставлю тебе последние инструкции, и на этот раз всё должно быть предельно чётко.
А то что?
Разве я хоть раз нарушал
Мы оба знаем, что да, прервал его пацан, не дослушав.
Ну, положим, было дело, давно, по первяночке. Так пацан в качестве обратки их следующую встречу со значением назначил на кладбоне. Марат как сейчас помнил Ваганьковское, у могил братьев Гиоградзе. Тут даже тупой всё сразу поймёт, а уж тот, кто благополучно выжил в девяностые, и подавно. Более жирным намёком было бы только разговор на Пахре забить. Марат усмехнулся про себя, было бы забавно посмотреть на пацана с бойцами на стреле. Пацан небось думает, что он его и правда ни разу в лицо не видел. Видел, всё он видел, и на знатока подобных тем пацан ни разу не тянул. Впрочем, Марату в тот раз хватило ума понять намёк и больше на разборы не нарываться.
Ещё раз прошу прощения.
В тенях будки что-то снова шевельнулось.
Ладно.
В прорезь вентиляционной решётки просунулся плотный картонный конверт.
Вот, держи.
На фотобумаге? Пацан точно рехнулся.
Ты в детстве фотографией увлекался? Вот и освежи навык. Не сканировать, не фотографировать, никаких ксерокопий, иначе засветишь с концами.
Да откуда он а, ну хотя да. Марат аккуратно принял конверт и для верности сунул его во внутренний карман пиджака, как раз по размеру.
И что мне с этим делать?
В фотокомнате распечатай, прочитай вслух, на диктофон наговори, кассетный. Плёнку положи в свой сейф с магнитным уничтожителем, я знаю, у тебя есть. Бумагу после записи засвети и сожги.
Ерунда какая-то.
А смысл-то какой? Там палево какое-то?
Ещё не хватало ему от конторских бегать.
Ничего такого, что могло бы тебя подставить, если ты всё будешь делать по инструкции, но если эти данные попадут не в те руки, вот тут у тебя и могут возникнуть проблемы.
Значит, точно палево. Зачем мне этот геморрой?
Как знаешь. Я тебя не уговариваю, передумаешь, просто вскрой конверт на свету.
Марат тоскливо оглянулся на маячившего в окне «гелендвагена» Колю. Нехорошо ты со мной поступаешь, пацан, ой, не хорошо.
Что там внутри-то?
Всё как обычно. Твой путь в светлое будущее. В очень светлое будущее.
Мой или твой?
Твой. Мне здесь больше делать нечего.
Точно за бугор валит пацан. Но от чего?
Может, и мне тоже отвалить?
Сам смотри. Конверт вскрой, а после решай.
Допустим, я решу отвалить, между нами будет всё ровно?
Ровнее некуда, расход так расход. А вот если конверт попадёт не в те руки нераспечатанным, вот тогда у нас могут быть проблемы. И проблемы эти надо будет как-то решать.
Ладно, допустим.
Но если я отвалю, ты то чего?
Ты же не думаешь, что я только с тобой общаюсь? Так или иначе, я найду того, кто решится. В конце концов, это неплохо оплачивается.
Марат помолчал. За шиворот неприятно стекало. Как бы конверт этот не промок да не разорвался.
Так что, выходит, на этом всё?
На этом всё.
Вяло махнув левой рукой в прощальном жесте, Марат побрёл обратно.
Не так он представлял себе их прощальный разговор, ох, не так. И главное ничегошеньки же не предвещало. Только он начал задумываться о какой-нибудь тихой гавани, где можно было бы удачно провести остаток дней, недвижимость начал потихоньку прикупать с видом на Темзу да Центральный парк, так вот нате.
Думай теперь, гадай, что пацан себе удумал. А вдруг в конверте этом не просто палево, а такое палево, за которым та же контора тебе потом тихую смерть в шкафу лондонского отеля и пропишет. А что, переборщил с удовольствиями на пьянящем воздухе Туманного Альбиона, с кем не бывает.
Впрочем, прав пацан, не будем спешить с решением. Конверт прожигал Марату рубашку у самого сердца, но неприятность эту мы переживём, как пелось в советском мультфильме. Поспешай медленно, советовал классик, и тоже был как никогда прав. Никто не требует от Марата принимать решение прямо здесь, на солнцепёке, так зачем сгоряча что-то выдумывать.
Постучав в тонированное стекло «гелендвагена», Марат молча сделал хватательное движение ладонью. Водитель Коля на секунду сделал непонимающее лицо. Пришлось движение настойчиво повторить. Чо ты зенки пялишь, я знаю, у тебя есть.
Стекло послушно опустилось, в ладонь удобно легла металлическая фляжка.
Благодарно запрокидывая голову, Марат сделал три хороших глотка и только тогда обернулся.
Нет, не показалось.
Над свежепокрашенной будкой в чистые полуденные небеса уже вовсю летели искры.
Если бы трансформатор был к чему-нибудь подключён, можно было бы подумать, что тот перегрелся на солнцепёке и коротнул.
Вот уже в небо полезли первые жирные клубы дыма. Марат повертел шеей, пацана не видать? Но нет, вокруг грелось на солнышке всё то же растрескавшееся асфальтовое поле. Даже собаки куда-то подевались.
Ну нет, пацан, ты нас такими фокусами не проведёшь.
Поехали, пока пожарные не понаехали.
Коля вопросительно оглянулся на полыхающую будку, но завёлся без вопросов.
Разворачиваться в центр пришлось через какие-то гаражи, но оно так и лучше, меньше шанса пересечься с шумными красными машинами, чьи сирены уже разносились над пыльной промзоной.
Аккуратно пересев левее, чтобы лучше прикрывало водительское кресло, Марат покосился на Колю, но тот увлечённо вертел шеей, высматривая запропастившийся выезд на вылетную. Бумажный конверт послушно лёг в ладонь. Раньше наводки пацана работали словно бы по волшебству, сами собой, просто делай, что велено, и будешь в шоколаде.
Но сейчас перед Маратом словно тикал смертельно механизм, пусть и облечённый в форму пачки фотобумаги в издевательской старомодной упаковке «унибром», ГОСТ такой-то.
Для ценителей винтажа, стало быть. С зерном чтобы.
Марат и правда в детстве увлекался, со скандалом занимая по ночам родительскую ванну. Он с Толиком катаются на мопеде «Карпаты», папин подарок на пятнадцатилетие. Он с Танькой на Водниках (сниматься без лифчика она тогда отказалась). Со временем модный «ФЭД», стало быть, Феликс Эдмундович Дзержинский в пахучей кожаной кобуре сломался да пропал куда-то на антресолях. Да и не до фотографии стало универ, первая успешно перепроданные партия 286-ыx компов, первый наезд люберецких. Давно дело было.
Ладно, пацан, посмотрим, куда завезёт нас обоих твоя фотобумага. Надо где-то красную лампу добыть. Не Колю же за ней на «гелендвагене» посылать.
Глядя на мелькающие за окном под осточертевшую крякалку красные светофоры, Марат углубился в свои мысли, нужно было скорее что-то решать, и желательно до того, как шустрый пацан успеет убраться из страны.