- Спокойно, майор, - сказал я, чтобы привести его в чувство. Громкий командный голос оказал на него тонизирующее действие, и майор очнулся. Привыкайте понемногу, ведь вы служите не где-нибудь, а в Тринадцатом Управлении! Нечистая сила - наш профиль. Вам еще придется со многим познакомиться. Разрешите представить - мой заместитель полковник Ерофей!
Майор молодцевато щелкнул каблуками. Получилось лихо. Не люблю специалистов по штабной службе. В карманах тридцать три карандаша, на лице вечное "чего изволите". Не люблю, как всякий строевой офицер.
Но Ерофей вдруг засмущался и потупился. Я заметил, что адъютант в упор разглядывает Ерофеевы лапотки.
- В чем дело? - сухо осведомился я.
- Разве бывают полковники в лаптях? - осторожно поинтересовался майор.
- Бывают, - ни секунды не медля, ответил я. - Так же, как бывают адъютанты, попавшие на губу. Полковник Ерофей выполнял важное агентурное задание и был свободен в выборе маскировки. Учтите, прикажу - вы у меня набедренную повязку оденете, не то, что лапти.
- Так точно, - бодро ответил майор.
Ерофей довольно осклабился.
3. ХВОСТАТЫЕ АМАЗОНКИ
Космодром Зибелле не понравился с первого взгляда, о чем он и поведал с присущей ему бестактностью. Настоящий горностай - это, понимаете ли, почти соболь. А соболь - зверь лесной и менять привычные лесные чащобы на прокаленную солнцем пустыню не намерен. Это противно его природе. Я уже видел космодром на экране, но теперь полностью согласился в душе с Зибеллой. Твердая коричневая глинистая земля, припорошенная местами каким-то серым налетом, до отвращения напоминавшим пепел, вызывала отвращение. Ерофей был более сдержан, но нетрудно было догадаться, что и у него переезд не вызвал ни малейшего восторга. Все мы привыкли к мягким ландшафтам средней полосы, и потому грубые краски юга резали нам глаз. А чахлые деревца, пугливо теснившиеся вокруг бетонных коробок-зданий, вызывали просто жалость.
Когда мы шли на вертолете над территорией спецзоны, Ерофей все время морщился. Открывающаяся картина кого угодно могла вогнать в уныние. Тут и там красовались нитки заборов из колючей проволоки, словно нашелся безумный шахматист, вознамерившийся сыграть партию прямо в дикой степи и уже начавший готовить себе доску. Какие там вольные степи... Или дикие? Как поэт говорил? Колючая проволока - вот основной признак культуры и цивилизации. Всю степь - от горизонта до горизонта - расчертили на ровные квадраты, только раскрасить осталось.
Только вертолет шлепнулся на пышущую жаром бетонку, Зибелла пробкой вылетел наружу, его уже начало мутить от приторной бензиновой вони. И сразу же истошно заверещал, словно ему наступили на хвост, заметался. Мы с Ерофеем испуганно переглянулись и бросились на выручку. И тоже едва не завизжали - раскаленный бетон чувствовался даже сквозь толстые подошвы армейских ботинок. Зибелла сразу ринулся в заросли сухой травы, растущие или сохнущие? - вдоль полосы. Он долго шуршал и трещал там, обиженно попискивая.
Встречавшие нас высокие чины с почтительным недоумением взирали на несколько необычное поведение новоприбывшего начальства.
- Полковник ..., командир ...ской площадки, - представился плотный здоровяк с грубыми, рублеными чертами лица.
- Какой? - не понял я.
Полковник так же невнятно повторил:
- ...ской, товарищ генерал.
Я спохватился. Конечно же! Есть предел компетенции моих помощников, им нельзя знать больше, не то, что мне. И я не стал просить его повторять фамилию и все остальное. Нельзя, секрет. Но для удобства, чтобы не следить дальше за безымянным полковником, я дал ему псевдоним "Кузнецов". Он вымышленный, как и любая другая фамилия, включая мою собственную. Никакой я не Петя, никакой не Иванов.