Ерофей долго принюхивался к молоку, подозревая, как обычно, какое-то коварство, чесал в затылке, думал. Но решился - поднял блюдце, осторожно подул на молоко, словно оно было горячим, вытянул губы трубочкой...
Я толкнул пальцем Зибеллу, и тот тенью скользнул с лавки на пол. Выждав немного, я внушительно кашлянул. Ерофей переполошился, уронил блюдце, облился молоком и кинулся обратно под печку, но дорогу ему уже отрезал горностай. Ерофей пискнул от испуга, но потом узнал Зибеллу и неприветливо бросил:
- Это опять вы, - и принялся огорченно рассматривать мокрые штанишки.
- Мы, Ерофеюшка, - льстиво подтвердил я.
- Зачем припожаловали?
- Есть интересное дело для тебя.
- Какое? - Ерофей был непреклонен в своем раздражении и явно намеревался поскорее удрать.
- Только ты и можешь выручить.
Зибелла неистово закивал, я даже испугался, что у него голова отвалится. Горностай всем видом показывал: только на домового и надежда. Ерофей вздохнул.
- Говори.
- Нужно вывести дух поганый из дома.
- Что, своего домового там нет, что ли? Куда смотрит, лежебока? Распустились, обленились... Ох, и молодежь...
- Да нет там никого, Ерофеюшка. Только что построили.
Ерофей неодобрительно поцокал языком.
- Ну и бестолковый же нынче народ пошел. Избу рубят - серебряный рубль под угол не кладут. Того не ведают, скупердяи несчастные, что стократно за свою жадность заплатят. В горницу кошку-муренку вперед себя не пускают. Откуда же счастье в доме возьмется? Домового хозяйство стеречь не зовут. Несерьезные люди.
- Вот-вот, - радостно подхватил я. - А нечисть-то и рада, пользуется глупостью человеческой. Людям пакости строит. До смерти убивать начала.
- Даже? - равнодушно заметил Ерофей. - Значит они сами виноваты. К правильному человеку никакая пакость не пристает. Вот тебе беси лукавые не досаждают. А то забыли дедич и отчич своих, корни подрубили, над древним надсмехаются...
Терпеть не могу, когда Ерофея вдруг заносит на смесь русского и нижегородского. Может ведь говорить по-человечески, но вдруг начинает капризничать. Приходится умасливать, куда денешься, если действительно нужен? Но кончим, там я поговорю с ним иначе.
- Ошибаешься, Ерофеюшка. Хорошие это люди, только темные. Так это не вина их, а беда. Да и нечисть уж больно скверная. Специально подобранная, нарочно засланная.
- Нет, не ошибаюсь, - уперся Ерофей. - Вот, на приятеля своего посмотри. Тоже готов от своего рода-племени отказаться, к чужим примазаться.
Зибелла, естественно, оскорбился.
- А ведь меня тоже обидеть хотели, - вскользь заметил я.
- Тебя? - Раздражение Ерофея начало переключаться на других.
- Убить даже норовили.
- Ка-ак?
- Да, всякие заморские бэнши и тролли.
- Так что же ты сразу не сказал?!
- Опасался, что ты не захочешь мне помочь чужеземных супостатов одолеть.
Ерофей окончательно взъярился.
- В жизнь такого не было, чтобы природный русский домовой перед немцем тонконогим не устоял. Да мы их шапками закидаем!
- Не хвались, на рать едучи...
- А подать сюда! - распалился домовой.
- Ладно, ладно, - начал успокаивать я его. Перестараться в мои планы тоже не входило, еще начнет немедленно что-нибудь ворожить.
- Едем!
- Тогда приготовься получше. Там нечисть дипломированная, Гейдельберг и Сорбонну окончила.
- Ништо, - отбрил Ерофей. - Мы в гимназии не обучались, а все едино потопчем! Духу чужеземного не сыскать будет. Едем и немедленно.
Я облегченно вытер пот со лба. Ерофей завелся теперь его танком не остановишь. Полдела сделано. Но полетит ли он в космос? Если втянется в работу - конечно. А вдруг нет?
Когда мы вышли из заимки, мой адъютант охнул и взялся за сердце. Еще бы! На моем правом плече сидел Зибелла, рядом шел Ерофей. Конечно, майор знал, чем я занимаюсь. Но одно дело знать, и совсем другое - воочию увидеть.