Двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая. Он поднялся на самый верх… Вот он топчется на лестничной площадке, – продолжала Вивиан. – Приближается к дверям. Теперь входит. Закрывает за собой дверь. – Она выдержала паузу. – Идет по комнате. Мимо письменного стола. Наклоняется над постелью. И вот он уже совсем близко, над твоей головой…
Молчание затягивалось, темнота в комнате еще более сгущалась. Все ждали и ждали, затаив дыхание.
– ПОПАЛСЯ!
Визг, смех, взрыв облегчения! Черная летучая мышь прорвала паутину. Ты сам плел внутри себя эту сеть из страха и волнения, минуту за минутой, шаг за шагом, круг за кругом, неспешно, как привередливый ядовитый паук, и на самом пике напряжения взорвалось это оглушительное «ПОПАЛСЯ!», которое, словно мерзкая летучая мышь, в клочья разметало паутину, оставив после себя лихорадочную дрожь и смех. Ибо только смехом можно замаскировать свой исконный страх. В таких случаях все визжат и хохочут. Орут, подпрыгивают на кушетке, хватаются друг за друга. А страшилка-то в самом деле старая! Раскачиваешься взад-вперед, дрожишь и задыхаешься. Забавно: услышав эту историю в сотый раз, все равно обмираешь от страха.
Смех быстро утих. По ступеням к комнате Вивиан торопливо приближались вполне реальные шаги.
Крис на слух определил, что это его тетушка, мама Вивиан. Дверь распахнулась.
– Вивиан! – прикрикнула тетушка. – Вам было ясно сказано: не шуметь! Неужели у вас нет ни капли уважения?
– Я понимаю, мама. Прости нас.
– Извините, пожалуйста. – Крису было по-настоящему стыдно. – Мы просто забылись. Страшно все-таки.
– Вивиан, проследи за тем, чтобы все вели себя тихо, – смягчилась тетя. – Если я еще раз вас услышу, вы все спуститесь вниз.
– Мы будем вести себя хорошо, – тихо и серьезно проговорил Лео.
– Ну, ладно.
– Из больницы не звонили? – спросила Ширли.
– Нет. – Тетушка изменилась в лице, вспомнив о том, что собрало их здесь. – Скоро уже должны позвонить.
Она спустилась вниз. Через пять минут все опять жаждали страшных историй.
– Кто теперь будет рассказывать? – спросила Ширли.
– Вивиан, давай опять ты, – попросил Лео. – Расскажи про масло с ядовитой плесенью.
– Сколько можно – каждый раз одно и то же, – возразила Вивиан.
– Давайте я расскажу, – вызвался Крис. – Я знаю новую страшилку.
– Отлично, – сказала Вивиан. – Только нужно выключить ночник. Тут слишком светло.
Она вскочила, чтобы погасить последний горящий светильник. Когда она в полной темноте возвращалась на свое место, Крис чувствовал приближение ее запаха, а вслед за тем – и самой Вивиан. Она крепко сжала его руку:
– Начинай.
– Ну… – Крис сосредоточился и мысленно прокрутил в памяти последовательность событий. – Значит, так: давным-давно…
– А говорил – новая! – рассмеялись все хором. Смех эхом отразился от невидимой стены. Крис покашлял и начал снова:
– Давным-давно стоял в лесу черный замок…
Он тут же завладел всеобщим вниманием. Как оказалось, замок – это классное начало. Да и сама страшилка, которую он приготовился рассказать, была хоть куда – он мог бы ее растянуть минут на пятнадцать, если не больше. Но рука Вивиан бойким паучком копошилась в его ладони, и по ходу рассказа он все больше сосредоточивался на ней, а не на героях истории.
– И в этом черном замке жила ведьма…
Он почувствовал на своей щеке губы Вивиан. Ее поцелуй оказался таким же, какими были все прежние. Такие поцелуи существуют еще до появления тела. А тело появляется лет в двенадцать-тринадцать. До той поры есть только мягкие губы и мягкие поцелуи. И та мягкость, что таится в этих поцелуях, навсегда ускользает, как только к твоей голове добавляется тело.
С Крисом этого еще не произошло – у него пока что было только лицо.