Голос Джинни дрогнул и сорвался, она закашлялась, и Гермиона сжала её холодную ладонь. Он сделал мне предложение, после долгой паузы закончила Джинни.
Гермиона выдохнула и напомнила себе, что не имеет никакого права заплакатьесли ещё и она лишится последних капель выдержки, они не справятся с этим. Ты согласилась? спросила она, не в силах повернуться и посмотреть на Джинни.
Её ответ был едва различим, но очевиденконечно, согласилась и, конечно, поверила в то, что всё будет хорошо. Я хочу убить этого жирного борова, прошипела она, резко переходя от полной апатии к гневу. Ты зря меня остановила тогда. Это был выбор Гарри, а не кого-то ещё. Его не заставляли. И ты не можешь просто Стоило бы.
Гермиона не стала говорить о том, что если бы Гарри не нашёл лёгких наркотиков у своего маггла-кузена Дадли Дурсля, он нашёл бы их где-то ещё и у кого-то ещё. И этот кто-то, возможно, не стал бы о нём заботиться, как это делал Дурсль.
Тогда, после похорон, Гермиона, Рон и Джинни искали Гарри почти три дня. Она уже точно не помнила, кому из них принадлежала идея заглянуть в дом его родственников, в дом номер четыре по Тисовой улице, город Литтл-Уингинг.
Гермиона была здесь однажды и запомнила типичный опрятный домик, отделанный белыми панелями, с кирпичным крыльцом и ровным газоном. После визита Пожирателей он превратился в обугленные развалины. Обойдя их кругом и позаглядывав в тёмные провалы, раньше бывшие комнатами, они уже собрались отправиться на дальнейшие поиски, как услышали шум подъехавшего автомобиля и увидели выбирающегося из него бритоголового здоровяка. Это же его кузен, воскликнул Рон и первым рванул к машине.
Здоровяк при виде Рона как-то сжался, втянул голову в плечи и протараторил на одном дыхании: Круто-что-вы-здесь-его-бы-забрать-надо. Что? переспросил Рон, Гермиона быстро уточнила: Где Гарри?
Здоровяк (Гермиона всё-таки сумела тогда вспомнить его имяДадли) коротко выдохнул и повторил раздельно: Его бы забрать надо Он, эта, там.
Аппарировать «туда» было невозможно, поэтому пришлось садиться в машину Дурсля. Полчаса неспешной ездыи они остановились возле старого каменного дома с запущенным газоном и грязными стёклами в узких окнах. Там он.
Гарри сидел на кухне, в обшарпанном кресле, и странно, нездорово улыбался. Напротив него на табурете сидела очень худая, с длинным и неприятным лицом женщина в выцветшем халате. Они его заберут, сказал Дадли женщине. Та поджала губы, встала с табурета и скрестила руки на груди: Уж постарайтесь. Нам хватает проблем и без него.
Джинни кинулась к Гарри, Рон растерянно затоптался на пороге, а Гермиона спросила: Что с ним?
Дадли опустил глаза и снова вжал голову в плечи, пряча и без того очень короткую шею. То, что и должно было произойти, учитывая его наклонности, отчеканила женщина. Он всегда был всегда обладал порочными наклонностями. Да как вы смеете?.. начал было Рон в ярости (он, кажется, тоже догадался, что женщинаненавистная тётушка Гарри), но Гермиона его прервала: Где он взял это?
Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять ответ по лицу Дадли. Ты дал?
Женщина схватилась за сердце и осела на табурет. Дадличка
Пока Джинни, как умела, приводила Гарри в чувство, Гермиона и Рон вытрясли из «Дадлички» информацию о том, что произошло. Запинаясь и то и дело закусывая язык, он рассказал, что использует старый дом на Тисовой улице как точку встречи с людьми, у которых покупает наркотики. Что сегодня утром он вместо дилера встретил там Гарри. И что после долгого разговора предложил ему расслабиться («Я не давал ему ничего серьёзного! Это же просто», оправдывался он). Что Гарри стало очень плохо, и он потерял сознание.
В конце концов, стоило сказать Дурслю спасибо за то, что он не бросил Гарри на улице, а привёз к своей матери, а потом ещё и вернулся на Тисовую улицупосмотреть, не придут ли за ним волшебники.
После этого был долгий, очень долгий перерыви новое исчезновение. Гарри то снова становился самим собой: успешно сдал экзамены в школу авроров, отлично учился, признавался Джинни в любви, шутил и смеялся, то вдруг, в выходной, пропадал, возвращаясь вечером на негнущихся ногах и с пустыми, ничего не выражающими глазами.
Джинни, с которой они жили вместе на площади Гриммо, боролась, спорила, просила и плакалаи Гарри обещал, что всё прекратится, что это был «последний раз».
А этот «последний раз» привёл его в притонГермиона понятия не имела, что произошло накануне, но, очевидно, это было слишком сложно для него, и он с этим не справился. Я пойду сделаю чай, сказала Джинни. Гермиона кивнула.
Она осталась на площади Гриммо до следующего утра, после чего вернулась в свою небольшую квартиру в Белгравии, одном из самых тихих и приятных районов Лондонаеё зарплаты министерского работника вполне хватало на то, чтобы оплачивать аренду.
Они с Роном так и не съехались и не начали жить вместе, предпочитая встречаться то у неё, то у него. Гермиона с трудом воображала себя в роли примерной жены, а Рон не настаивалв конце концов, у них была уйма времени, можно было не торопиться.
До вечера она почти ничего не делала, а потом рано легла спатьпрошлой ночью ей так и не удалось заставить себя закрыть глаза хоть на несколько минут. Во сне, разумеется, пришли кошмары. Старыепоместье Малфоев, безумная Беллатриса, вырезающая у неё на предплечье слово «грязнокровка», битва за Хогвартс. И новыедушная, отвратительная комната, заполненная человеческими телами, Гарри с пеной на губах и тот красивый юноша, которого пытался привести в чувство мужчина в слишком светлом костюме.
Часть первая. Границы дозволенного
Глава первая
Утро понедельника встретило Гермиону шелестом дождя за окном, горячим Роном, который по обыкновению перепутал её с плюшевым медведем и прижал к себе посреди ночи, и отвратительным настроением.
Будь её воля, она в этот момент спрятала бы голову под подушку, отодвинула бы Рона, чтобы не было так жарко, и заснула бы до вечера.
Выходные вымотали её морально и совершенно не дали возможности подготовиться к новой неделе. Рано ещё, пробормотал Рон в полусне.
Гермиона с сожалением посмотрела на часы и поняла, что это ему рано, а ейкак раз пора вставать. Пять минут полежи, Рон открыл глаза, несколько раз сонно моргнул и улыбнулся. Или десять.
Гермиона вздохнула, потёрлась лбом о его плечо и с сожалением сказала: Даже две не полежу.
Чтобы не попасться в давно знакомую ловушку, она не стала целовать Рона, ограничившись чмоканьем в курносый нос, и вывернулась из-под его руки.
Сразу же стало холодно, но Гермиона, преодолев искушение влезть в тёплый халат, отправилась в душ.
После прохладной воды и трёхминутной чистки зубов сознание прояснилось, настроение улучшилось, а погода за окном показалась уже не такой отвратительной.
Рон, который уходил на два часа позже неё, уже снова уснул, и она тихо собралась. Причешись, посоветовало зеркало в прихожей.
Гермиона критически оглядела завязанный на скорую руку пучок, поправила одну прядь и сообщила: Сойдёт.
Зеркало помутнело, похоже, от стыда, а Гермиона направилась к камину и переместилась в Министерство.
И едва не наткнулась на дежурного аврора Поттера. Он вздрогнул и сделал шаг назад. Гермиона поджала губы. Не будь он сейчас на службе, она, наверное, не удержалась бы и высказала бы всё, о чём думает, но сейчас вынуждена была ограничиться коротким: Позже.
Гарри кивнулразумеется, он догадывался, что его ждёт выволочка от каждого из друзей.
В кабинете Гермионы было тихо и солнечнозачарованное окно работало исправно, показывая нежаркий летний день. Привет, Гермиона, улыбнулась её соседка и коллега Пенелопа Кристалл, как выходные?
«Вытаскивала одного идиота из задницы мира», мрачно подумала Гермиона. Начавшее было подниматься настроение снова рухнуло вниз, едва она вспомнила притон. Неплохо, ответила она нейтрально. А твои?
Вместо ответа Гермионе под нос сунули блюдо с домашними пончикамиПенни питала слабость к сладкому и к процессу его приготовления. Гермиона незаметно попыталась ощупать талиюеё пугала мысль о том, что сочетание сидячей работы и сладостей приведёт к тому, что она растолстеет. Пенни подобным не заморачивалась, говоря, что лучше быть толстой и счастливой, чем тощей и грустной. Толстой она не была. А счастливойоднозначно.