С самого начала мне не нравилась эта затея. Это было опасно, а я не хотел, чтобы Арик рисковалэто во-первых. Во-вторых: я не понимал, почему Ар не может подождать, пока Кратон помрёт сам по себе и Аяя освободится естественным образом, дольше ведь ждал. И в третьих: и самых, конечно, главных, я не хотел встречаться с Аяей. Я так радовался своей свободе от неё, свободе от мучительной, болезненной занозы, которой она торчала в моей душе столько лет, всё как-то затянулось, может и плохо, кривым рубцом, но зажило, я перестал вспоминать ту зиму, когда она была рядом со мной, и я таял от любви, растворяясь в ней, как никогда ни до, ни после. Я перестал верить в то, что она убежала не от меня, а от мстительной ревности Арика, что всё время лезло мне в голову вопреки здравому смыслу.
Я не хотел снова видеть Аяю, чтобы не будить в себе того, что похоронил и хотел забыть, чтобы спокойно и счастливо жить дальше, и страшно злился, что не могу отказать Арику, так и не смог придумать ничего, чтобы разубедить его сделать то, что он затеял. А он упрекал меня прошлым и говорил, что я должен ему за то, что сломал ему жизнь, и всему виной именно я, что я проложил судьбе этот ужасный путь, по которому мы все и пришли сюда, когда исхитил Аяю из его дома И вот скажите, что он неправ? И я не мог сказать себе этого.
Поэтому я отсидел себе уже все ноги, зад и спину на этом дурацком песке, дожидаясь
Сказать, что я испугалась, когда золотоволосый и златокрылый ангел, которого Кратон называл Гором, признавая в нём своего сына, внезапно обхватил меня рукой за талию и взмыл вверх, это ничего не сказать. Я забилась и закричала, надеясь, что Кратон сможет как-то остановить его, или я вырвусь из его рук и улечу, ведь я могу, и вернусь к Кратону. Но мы поднимались всё выше и тот, кто держал меня, крепко обнимая, из его рук не вырваться, сказал негромко в самое ухо:
Тише, Аяя не бойся, я не причиню зла
Это был голос Ария и пахнул он как Арий, свежим ветром, водой и горькой травой. И теплом, будто печь откуда мне знать, как пахнет печь? И та, горькая трава, полынь? Я даже слов этих не знаю
Арий?!.. Арий, ты?!.. Ты зачем?!..
Я уперлась в его грудь, отодвигаясь, да, это Арий, это именно он, но как тогда то, что я видела только что хотя я почти не смотрела на этого Гора, так изумило меня то, какое произвело впечатление на всех его появление. Вся площадь, запруженная людьми, повалилась на колени, воздевая руки к нему, живому Богу, следовавшему через расступающуюся толпу, будто залитую золотым сиянием, что он распространял вокруг себя и сам Кратон выглядел таким изумлённым, что я и не успела разглядеть, что этот ослепительный крылатый ангелэто Арий. Арий! Но тогда совсем непонятно
Арий Ты что ты что творишь?! воскликнула я, теперь изумляясь ещё больше.
Если до этого я испугалась и не могла понять, для чего я непонятному ангелу, то теперь на миг блеснула надежда, что хотя бы беды со мной не будет хотя разве уже не беда?
Ты что?!
Не бойся.
Не бойся?! сразу разозлилась я, ударив его кулаками в грудь. Да я не боюсь, дурак! Преступник!.. Что делаешь! Пусти! Пусти, я вернусь! Я вернусь к Кратону Он мой муж! я застучала в его твёрдую, но не каменную, какую-то иначе твёрдую грудь, будто на камне растет мягкий и тёплый мох. И откуда мне знать про этот мох на камнях что же это такое в моей бедной голове?..
Он не муж тебе! сердито сказал Арий. Он обманщик! Он взял тебя больной и слабой, не спросясь, не дожидаясь
А ты что же?! перебила я. Ты лучше делашь?!
Я тебя не трону! Не заставлю спать с собой, я хочу
Чего? Чего ты хочешь?!.. Отпусти верни меня! опять забилась я.
Нет! сказал он, непреклонно.
Дурак! заплакала я. Дурак же какой патлатый!
Я плакала от бессилья и оттого, что вернуться и правда теперь невозможно. Как я вернусь? Как теперь на эту площадь пред всеми этими людьми? Перед Кратоном где я была? Кратонцарь, не конюх, он не может взять в жёны сомнительную женщину Непоправимая безысходность разверзлась передо мной.
Плача, я бессильно прислонилась лбом к его груди, и он уже мягко прижал меня руками, чтобы ловчее было нести. Мерно двигались громадные крылья за Ариевой спиной, мощными махами унося меня всё дальше от Кратона и от того, что было моей жизнью, маленьким кусочком тверди, за который я цеплялась, не зная больше ничего.
Не плачь, Аяя, Арий ласково погладил меня по голове, с которой свалилась и потерялась где-то корона, теплом выдохнул мне на волосы. Всё теперь будет хорошо.
Что ж хорошо-то?.. что ж?.. Молчи ужвсхлипывая, прошептала я, уткнувшись в его тёплую грудь уже всем лицом, заливая слезами его рубашку.
Наконец, Арий спустился на землю, вернее, на песок, я оступилась, когда он отпустил меня, золотые сандалии давно слетели, потому что не имели ремешков, и босая нога подвернулась на мягком песке. Я упала, и Арий протянул мне руку, но я не приняла её, сердясь, ударила его по этой руке.
Кто-то засмеялся радостно и даже как-то светло.
Что, не обрадовалась Аяя твоему появлению, да, Ар?! А я упреждал, к нам подошёл высокий, как и Арий, ладный человек, светлолицый и совершенно незнакомый.
Он тоже протянул мне руку со словами:
Здравствуй, Аяя, во веки веков!
Ну и тебе не хворать, со вздохом сказала я, и позволила ему помочь мне. Подниматься самой, барахтаясь перед ними в узком платье, и во всём этом тяжеловесном золоте не хотелось.
Разогнувшись, я огляделась, так и есть, мы в пустыне, темнота, ночь уже свалилась, будто крышкой накрыв всё вокруг, темноту разгоняет только факел, прикреплённый на каком-то странном сооружении, похожем на большую деревянную птицу.
Ты кто такой, насмешник? спросила я незнакомца.
Он засмеялся снова.
Ну здорово, Ар! Ты даже не сказал, куда несёшь? сказал он, обращаясь к Арию, будто меня вовсе здесь нет, али я безмозглая вовсе, вроде грудного уви в одеяльце. Хотя многим ли я отлична от младенца?.. И всё-таки не хотелось позволить насмехаться над собой.
Будешь шипериться, тресну в нос! сказала я нахалу, исчерпав остатки терпения с ними двумя.
Ого! Ну, ты можешь, мне ведомо, сказал незнакомец, отступая, но не переставая снисходительно усмехаться. ЯЭрбин, брат этого остолопа Ария. Он, видишь ли, придумал, что мы с тобой должны улететь из Кемета, и пожить где-нибудь в дали и уединении, пока ты не вернёшь прежние силы, и не вспомнишь саму себя и всех нас.
Я вздохнула, как они всё решают, всё решили, два человека, одного из которых я вообще не знаю
Что вы делаетев отчаянии проговорила я. С чего взяли власть надо мной и судьбой моей?.. Кратон был мне добрым мужем
Кратон тебе не муж! воскликнул Арий.
Пусть и так, но он был добр ко мне! воскликнула я, чувствуя, что вот-вот расплачусь снова. Я училась у Викола
Очень добрый, в постель затащилвсё, что ему надо было! А учить тебя и мы двое сможем, не хуже твоего хладнокрового Викола, зло выгнув губы, проговорил Арий. И добавил, строго хмурясь. Незачем теперь рассуждать, назад дороги нет. Вот самолёт, отправляйтесь теперь же, скоро догадаются предвечные, в сугон пустятся, дураков-то нет.
Куда нам путь держать? В Вавилон? спросил Эрбин.
Пожалуй. Там Зигалит, там дом твой, семья. Я буду прилетать всякий день, как смогу, в злате нуждаться не будете.
Не части с прилётами, поберегись, если до сих пор не изловила тебя Повелительница, не раскрыла твой обман, то до поры, пока не шепнёт кто
Кто шепнёт? Кто Повелительницы Царства мёртвых не убоится? усмехнулся Арий. Так что не беспокойся за то слишком.
Я отошла от них, с лёгкостью рассуждавших о моей судьбе и даже не спрашивающих меня, словно я вещь, которую они украли и решают теперь, как прятать Слёзы душили меня, город виднелся как свет за горизонтом, состоящим из волн песка. Вот и всё, вот и кончилась моя счастливая и лёгкая жизнь, полная нежности и любви доброго Кратона, знаний, что я получала каждый день, жадно впитывая, как пересушенная солнцем земля. Я никогда не увижу ни самого Кратона, потому что даже вернись я теперь же, вот отпустили меня, ведь и не держат, и я долетела назад, как я предстану пред ним?.. Чистота утеряна и с ней потеряно всё