Вы вот еще отведайте. Лада сделала знак, и слуга подал Гэбриэлу блюдо со странным пирогом, из тонких слоев теста, проложенных мелко порубленным мясом, тушеными овощами, сметаной и чем-то еще, нереально-вкусным. Это блинник. Блины с начинкою.
М-м-мГэбриэл прикрыл глаза. Я все попробую. А если лопну, напишите на могиле: «Умер от счастья!».
Его искреннее наслаждение местной кухней как-то окончательно стерло следы настороженности и скованности, все присутствующие за столом оживились. Голова почтительно поинтересовался, кем будет невеста Гэбриэла, и тот охотно ответил:
Алиса Манфред, из Трехозерок. Это в Пустошах, на самом юге. Род древний, но бедный, она бесприданница, сирота. Я не за приданым гнался. Она сама по себе сокровище. Теперь она графиня Июсская, у нас свадьба восьмого августа. Всех приглашаю!
У него попросили описания невесты, и он, чуть смущаясь, описал ее, как маленькую, изящную, как эльфийская куколка, с вишневыми глазами и рыжими кудрями.
Маленькие, они сердитенькие. Усмехнулся голова. У княжича Холмогорского молодая жена из таких. Ух, крепко она его держит! Он сжал кулак, и русские за столом заухмылялись, согласно кивая. Он против нее шагу ступить не смеет.
Алиса да. Кашлянув и опять смутившись, согласился и Гэбриэл, и все засмеялись, разговор за столом стал совсем непринужденным. Не желая говорить сейчас про брата и Кальтенштайн, Гэбриэл спросил про Ивеллон, и на него обрушилась прямо-таки лавина информации. Синие Горы, Дебри и Длинный Фьорд, уходивший в неприступные ущелья, делал Ивеллон недосягаемым с суши.
Может, говорил Устин, какие тропы эльфийские через перевалы и есть, но то земли Фанна, а людям ходу туда нет. Фанна не такие боевые, как ваши родичи, Ол Донна, но колдуны сильные, в их земли не проникнешь, мороки оплетут, так путь завяжут, что не выберешься. Да и помимо Фанна там столько разных чуд лесных водится, что лучше от греха и не знать про них, и не лезть к ним. Вот и получается, что путь в Ивеллон один: по морю. Дальше Безымянной бухты-то там никто не ходит, драконов боятся, там этот их Дракенсанг прям рукой подать, а до Безымянной в начале лета многие рискуют, добираются, больно богато там рыбы и зверя морского. А уж красиво там! Я ходил по молодости, и, скажу тебе, княже, красота там несказанная. Прям душу из груди вынимает и наружу выворачивает! Скалы могучие, фьорды дивные, водопады белопенные, птицы невиданные А у входа в фьорд из Безымянной истуканы стоят, вот ей-Богу, не вру: такие, что корабль меньше его сапога. Стоят два, кажись, эльфы, на мечи опираются, один голову склонил, другой поднял и на море смотрит, вдаль. Мы хотели в фиорд войти, посмотреть, но мимо пройти не решились. Страшно стало. Словно тот, наклонимшись который, прямо на нас смотрит, и безмолвно так вопрошает: кто такие, зачем здесь? И вот прямо в голове отпечаталось, не голос вроде, и не приказ, а не понять, что, но ясное: не надо вам туда.
Б-р-р! Содрогнулась Лада, стряхивая странное очарование. Гэбриэл слушал бы и слушал, вечность, представляя себе все это так ясно, так живо!
Там только скалы? Спросил он жадно.
С моря только скалы видно. Кивнул Устин. Но иные говорят, что земля там хорошая. Скалы ее от ветров и морозов защищают, источники горячие, опять же, есть. Цветов видимо-невидимо, целые поля цветущие, лаванда, ирисы, вереск, ромашкиЛада вздохнула, подлила Гэбриэлу вишневой медовухи. Озера, реки рыбные. Коли бы не Орда, так жить бы там и не тужить!
Это верно. Подтвердил Ратмир. Наши князья не первый год наемников собирают, из-за моря выкупают, чтобы Орду воевать, но все бестолку. Одну изведешь, ан уже другая прет. Источник надо найти и извести, но невозможно это. Почему, никто не понял еще. Разведчики ходили, и хитро ходили, и по скалам, и в обход, и все сгинули, ни один не вернулся.
И не вернется. Заметил Кину. Суо-ап-Мера, или, по-вашему, духожаба, тем и страшна, что заражает все вокруг себя зарядом чистой смертельной злобы. Его не обойти и не обмануть. И не обхитрить.
Да, кивнул голова, баял намедни Федор про духожабу-то эту. Долго они с Ратмиром новость эту обсуждали, только ничего умного не придумали. По-ихнему выходит, что зимой надо жабу-то эту душить, мол, зимой нет силы ни у кого
Неправда. Вновь возразил эльф. Зимой она особенно сильна. Ночи длинные, природа спит. Суо-ап-Мера не встречает даже естественного сопротивления жизни, что происходит летом. Но это бесполезно. Ее все равно вам не одолеть.
А эльфы смогут? Приподнял, как Гарет, левую бровь Ратмир.
Нет. Был ответ. Это по силам только Стражу. Эта Мера слишком стара, велика и сильна.
Ну, а, к примеру, подумав, спросила Лада вдруг, нам-то она не угрожает? Али еще вырастет, и того
Есть такая опасность. Подтвердил Кину, и вот теперь над столом повисла гробовая тишина. Стало слышно, как чавкают и ворчат друг на друга кошки, которые каким-то своим непостижимым кошачьим чутьем угадали появление самого большого любителя кошек в мире и собрались подле Гэбриэла, слоняясь вокруг его ног, вытирая о них щеки и пушистые бока, и получая от него подачки в виде весьма лакомых кусочков.
Но это будет еще не скоро. Поспешил успокоить всех эльф. Наверное.
Ужин после этого как-то быстро пришел к своему логическому завершению, и Ратмир и Гэбриэл задержались на высоком внутреннем крыльце. С него открывался вид на бухту и скалы, золотые в свете вечернего солнца, в белых венцах пены. Море было глубокого сине-зеленого цвета, бесподобно-красивого на взгляд Гэбриэла. Ратмир облокотился о перила напротив Гэбриэла, сделавшего точно так же.
Значит, в Кальтенштайн люди тебе нужны, княже?
Знаешь?
Все знают. Усмехнулся Ратмир. Мы с эльфами крепко дружим, от них новости первее иных узнаем.
И что скажешь?
Я наемник. За хорошую плату я хоть на Элиот штурмом пойду, если, конечно, силенок достанет и ватага соберется подходящая.
Как думаешь, сколько людей нужно?
Тысячи две, самое малое.
И где взять? Быстро?
Быстро?.. Трудно это. Ратмир сделал гримасу, рассуждая. Твои вассалы отказать тебе не смогут, а вот время протянутьлегко. Я тебе вот что посоветуюОн выпрямился. К Афанасию Валенскому обратись.
А он кто?
Отшельник. Святой человек.
Он что, мне людей даст? нахмурился Гэбриэл.
Он тебе весь Русский Север преподнесет на блюдечке фарфоровом, ежели благословит тебя. Без усмешки сказал Ратмир. Сила в нем великая, верят в него люди крепко. К нему даже католики из Анвалона и Междуречья приходят за помощью и благословением, сам эрл Фьёсангервенский к нему ездил за советом и ободрением.
И где его искать? Спросил Гэбриэл, покусывая губу.
А чего его искать? Пожал плечом Ратмир. Андрюха, старший сын Устинов, отведет тебя, тут рядом. Только на гору подняться. Только учти, ни купить, ни застращать его не получится. Либо ты ему понравишься, либо нет. Тут как Бог даст.
Гэбриэл подумал. Ненадежно Сотня есть у него. Тысячу двести обещал Ратмир. Рискнуть?..
Я пойду. Сказал он, опуская на каменные плиты урчащую на его руках трехцветную кошку. Ради брата я дракона в поле лопатой забью, зайца зубами поймаю. Надо будет, один на сраных корнелитов этих отправлюсь. Афанасий, так Афанасий. Я, так-то, нравиться не умею, но рискну. Спасибо за совет.
Уверенный, что спасает Клэр и жертвует ради ее спасения своей жизнью, которая теперь будет посвящена ей, Иво о самой Клэр как-то не задумывался. Нет, он пытался с нею поговорить, заботился о том, чтобы она ела, рад был, совершенно искренне рад, что она так прикипела к коту Франтику. Стоило как-то девушке приоткрыть корзину, и кот мгновенно просочился наружу и ловко взобрался ей на грудь, обняв за шею, пристроив голову на ее плече и замурлыкав. Это девушку и тронуло, и обрадовало. Кот был такой мягкий, приятный наощупь, такой ласковый! С этого мгновения они не разлучались ни на минуту, и так и прибыли в Гранствилл. В Блумсберри, с помощью Марты, Клэр принарядили. Правда, девушка была такая тоненькая, что новое и дорогое платье сидело на ней мешком, но пока что никто не придавал этому значения. Иво знал, что Клэр и Мария были из одного Привоза и прекрасно знали друг дружку; он даже понимал, что Мария скорее успокоит ее и поможет освоиться и ожить. Но он боялся, и не без оснований, что Мария помешает исполнению его великого плана, будет против его брака с Клэр. Он считал девушку своей собственностью. Как иные, подобрав щенка или котенка, несут его домой, с радостью предвкушая, как будут заботиться о нем, и как он в ответ будет их любить, так и Иво вез эту девушку в Хефлинуэлл, мало помышляя о том, каково будет ей в новых для себя условиях, среди новых для себя людей. Привыкнет. Думал он. А потом и сама поймет, насколько ей с ним хорошо. В мечтах он уже купил им дом, уже зажил своей семьей. С некоторым злорадством размышляя о том, как шокирован будет Гэйб, Иво думал и о том, что будет с Габи. И не мог не испытывать некоторое мстительное и одновременно горькое чувство, думая о том, что испытает ОНА.