Больнее всего, когда тебя в зад насилуютГоворила Трисс. Кошмарно просто, у меня до сих пор всё болит так, что я лежать не могу.
Зачем?!
Не знаю! Простонала Трисс. Им это нравится, а на нас им плевать От того, что мы кричим и сопротивляемся, им только веселее, они сами говорили, что те, кто сильнее сопротивляются, им больше нравятся
Я слышала. Ответила Мария, Бедненькая моя, как я хочу тебе помочь! Хуже всего, что мы с тобой сейчас даже утешить друг друга не можем!
А я за тебя боюсь. Призналась Трисс. Я-то уже всё вытерпела, а тебе это только предстоит А ты такая гордая! Матушка тебя всегда ругала и била Прошу тебя, Мария, терпи завтра, не сопротивляйся! Пожалуйста! Не сопротивляешься, они тогда почти не бьют
Миленькая, я сама знаю, что делать. Всхлипнула Мария. Я уже всё решила.
Не надо, пожалуйста, заплакала Трисс, не надо! Я тебя знаю, ты же дурная и отчаянная, а что будет со мной?! Как я буду здесь без тебя?!
Всё будет хорошо, вот увидишь. Всё будет хорошо. Я их заставлю заставлю отнестись к нам иначе. Им придётся, слышишь, придётся с нами считаться!
Перестань! Заплакала Трисс, и вдруг испуганно шикнула:
Мария! Слышишь?! Слышишь, как Марта стонет?! Мамочка! Мне страшно!
Мария прислушалась. Рыжая Марта и вправду, как-то странно хрипела, словно захлёбывалась.
Помогите!!! Закричала Мария, заколотив по стене руками и ногами. Помогите, кто-нибудь, Марте плохо!!! Помогите!!!
Она стучала, кричала и умоляла долго, пока не охрипла и руки и ноги не заболели. Но никто не пришёл. Марта скоро затихла, и Трисс, которую привязали неподалёку от неё, на охапке соломы, плакала и твердила, что ей очень страшно. Все девочки, включая Марию, уверены были, что не уснут ни за что, но сон всё-таки сморил их, измученных и страдающих от голода, страха и неизвестности. Проснулась Мария опять первой, от громкого глумливого голоса Доктора:
Подъём, писежопые, подъём! Эй Проклятье! Доктор заматерился на завизжавшую Трисс:
Заткнись, паскуда! Сдохла и сдохла, вы все скоро сдохнете! Вот тварь, не иначе, нарочно! Эй! Брюхатые! Уберите падаль! Ты, иди мойся! И не пялься, он принялся безжалостно колотить Трисс по рёбрам и заду, привыкай, корова! Заткнись, заткнись, заткнись!!! Каждый крик сопровождался ударом и жалобными криками Трисс. Мария в отчаянии завопила:
Перестаньте, слышите?! Перестаньте её бить!!! Она и так измучена, хватит!!!
Повисла недолгая тишина. Доктор повернулся к ней, и девочки съёжились, уверенные, что теперь-то Марии конец.
Это что это за бешеная чушка? Глумливо спросил Доктор, медленно приближаясь к Марии и поигрывая палкой. Это что ещё за говорящая скотина?..
Я не скотина! Хрипло крикнула Мария, рванув руки тщетно. Это ты ты скотина и тварь!!! Ненавижу тебя ненавижу!!!
Ах тыЗадохнулся Доктор и ринулся к Марии, но от двери его настиг голос Гора:
Стоять!!! И Доктор замер с перекошенным от бешенства лицом, с выпученными глазами и ощеренным ртом.
Рано. Сказал Гор, подходя. Хэ сказал: сначала пусть смотрит.
Ты слышал, что эта Чуха здесь орала?! Голос Доктора от ярости дал петуха. Ты понял, что она творит?!
Слышал и понял. Холодно сказал Гор и, заметив, что Брюхатая и Пузатая с натугой волокут к колодцу тело Марты, на что с ужасом смотрят Трисс и кудрявая Марта, повысил голос:
Я же говорил тебе! Это прозвучало так угрожающе, что Доктор залебезил:
Бывает та-такое, неизвестно, по-почему. С ней всё в порядке было!
С ней всё не в порядке было! Рявкнул Гор. Она громче всех орала, и крови было до фига, и я говорил тебе это! Ты допрыгаешься, ты меня слышал?!
А ты-ты не много взял на себя?! По голосу Доктора Мария поняла, что тот отчаянно трусит. Ты не забыл, кто-то ты, и кто я?
И кто ты? С нескрываемым презрением спросил Гор. Валяй, напомни мне!
Да ла-ладно, Гор, заюлил Доктор, перестань. Ты-ты же меня знаешь, я не ри-рискнул бы, ежели б
Заткнись, клизма волосатая, с презрением сказал Гор. С Хозяином поговоришь.
Да и поговорю. Хозяина Доктор боялся не так, как немилости Гора. Приедет, и поговорю
А длинную не тронь! Сверкнул глазами Гор. Мало тебе, что одна сдохла а другая чокнулась?!
Такие, как эта тварь, с жёлтыми лентами идти должны. С ненавистью глянув на Марию, сказал Доктор. Их Мамаша, паскуда, совсем ничего уже не понимает, или пожадничала!
У Марии лента была, просто она потеряла её в пути. Но она никогда, и ни за что, не сказала бы об этом ни Доктору, ни Гору!
Последний приказал девочкам помыться и отдал их своим парням, а сам подошёл к Марии и развязал её.
Иди, мочись, и мойся. Приказал отрывисто. Быстро!
Мария потёрла запястья, низко нагнув голову. Дверь, через которую пришли Гор и его парни, осталась открытой, между Марией и дверью в этот момент была только Доска. Согнувшись, Мария стремительно рванулась к двери, проскользнула под Доской, и, провожаемая криками и свистом, выскочила за дверь. За дверью был тёмный каменный коридор; Мария надеялась на своё эльфийское чутьё, подсказавшее бы ей безопасный путь к свободе, но чутьё молчало, и Мария растерялась. Здесь не было безопасных мест, не было возможности бежать Но за нею слышались маты, проклятья и звуки погони, и Мария опрометью бросилась, куда глаза глядели. В коридорах было так темно, и они были такими запутанными, что Мария сразу же потерялась и притаилась в каком-то тупике, с каким-то колодцем, закрытом деревянной крышкой. Её вновь трясло, ещё сильнее, и она надеялась, что волнение и усталость виной тому, что она не может сориентироваться. Нужно было переждать, успокоиться, обязательно успокоиться, и Мария пыталась унять бешеное сердцебиение и срывающееся дыхание. Рядом её искали, матерясь и обещая ей такое, что страшно было даже просто слышать, не то, что представлять.
Валите обратно! Раздался совсем близко ненавистный низкий голос. Я сам её найду. Вы мне только мешаете.
Но Гор
Я что сказал!
Вскоре стало тихо-тихо. Мария не дышала, чтобы дыханием не выдать себяГор был совсем близко. И вдруг он тихо засмеялся и сказал:
А из пипки-то пахнет! Сама подойдёшь, или ловить?
Мария, естественно, не издала ни звука, и вдруг увидела в темноте мерцание золотисто-красных зрачков. Рванулась, но Гор уже схватил её, и её ужаснула его сила.
И всё же она не сдавалась. Она боролась отчаянно и так истово, что Гордаже Гор! не мог справиться с нею. Она кусалась, царапалась, уворачивалась, извиваясь, не давая ему подмять её под себя, рыча от бешенства, и от отчаянного бессилия причинить ему голыми руками серьёзный вред. Если бы у неё было хоть какое-то оружие в руках, она убила бы его не колеблясь, и не испытывая никаких сожалений! Ногти её рвали его кожу до крови и даже попытались вцепиться в глаза, но Гор, схватив её за волосы, приложил её головой о камень, раз, и другой. И когда Мария обмякла на несколько секунд, Гор изнасиловал её, возбуждённый так, что сам рычал и сжимал её изо всех сил, и даже не вспомнил, что никогда не кончает им в пипкуникогда с тех пор, как узнал, откуда берутся дети. Он словно обезумел, набросившись на неё, и кончил так, как давно уже не кончал, привыкнув и к насилию, и к красивым телам.
ненавижуРыдала Мария. Ненавижу Ты подонок Ненавижу!!!
Заткнись, Чуха. Хрипло сказал Гор. Заткнись!
Я не Чуха! Рванулась она. Я Мария! И ты меня не заставишь
Он наотмашь ударил её по губам, потом опять, так, что она упала на колени, зажав разбитые нос и губы. По пальцам хлынула кровь.
Лучше молчи. Прошипел Гор, схватил её за волосы и поволок, легко, словно тряпичную куклу.
Их возвращение встретили улюлюканьем и свистом, струйки крови на бёдрах Марииразочарованными возгласами.
Эй, так не честно! Воскликнул Локи. Мы все хотели посмотреть!
А кто это тебя так ободрал?! Удивился Арес.
Она. Коротко сказал Гор, подтаскивая Марию к бассейну и с размаху окуная её в воду, не выпуская волос. Ты! Приказал Паскуде. Мой её! И Паскуда торопливо и тщательно подмыла и помыла Марию, которая стиснула зубы, чтобы не стонать от боли: Гор держал её нарочито грубо. Мокрую, рванул на себя, подтащил к станку, и начал привязывать, действуя так же намеренно грубо и нарочно причиняя боль. Мария терпела изо всех сил.