Общие для всех новогодние каникулычерез неделю, большой Осенний бал состоится тридцать первого декабря. Переселенцы на Долгую Землю не стали ломать головы и придумывать для месяцев новые названия, даже привычное летоисчисление сохранили: стандартный год, в котором 365 днейдругое дело, что составляет он всего лишь одну тридцать вторую здешнего долгого года .
Ей надо попасть в Дубаву заранее, чтобы записаться в какую-нибудь школу танцев перед балом. И купить «хрустальные башмачки». Она будет сама себе фея-крёстная! Если Валеас думает, что нашел в ее лице Золушку, его ждет облом. Главноесмыться так, чтобы он не сразу понял, что она смылась.
Она сидела, как на иголках, и прислушивалась. Шаги. Скрипнула половица. Открылась и закрылась дверь. Для него сейчас самое правильноеактивировать восстановительные процессы и завалиться спать, что он, видимо, и сделал. Кто бы его ни отдубасил, эти добрые люди обеспечили ей фору для побега.
С четверть часа выждав, Ола взяла рюкзак, вышла в коридор и крадучись направилась к лестнице. Перед этим заставила себя внутренне расслабиться: все как обычно, она же всегда по выходным уходит в Лес, вот и сегодня туда собралась
На улице моросило, но было тепло, и вместо того, чтобы надвинуть капюшон ветровки, Ола на ходу начала ворожитьпусть волосы растут побыстрее, как трава, как громадные лопухи возле остановки, покрытые серебристым водяным бисером. Получилось хоть чуть-чуть или нет? Ей еще учиться и учиться, но ведь она и правда много чего усвоила за этот год.
Когда автобус тронулся, мысли повернули в прежнюю колею. Ты меняешься, а те, кто рядом с тобой, этого не замечают. Что-то развернулось, словно распустившийся бутон, что-то усохло и потеряло значение, но все вокруг продолжают общаться с позапрошлогодним вариантом твоей личности. Иногда это без разницы. Иногда раздражает. Иногда вызывает почти болезненное ощущение: что ни сделай, все без толку. В таких несовпадениях по фазе нет ничего хорошего, и надо или добиться, чтобы окружающие увидели тебя-как-есть-в-настоящем-времени, или, на худой конец, сменить окружение.
К тому времени, как автобус доехал до Пахты, морось перешла в ливень, и в мире как будто осталось только два цвета, серый и зеленый, все остальные краски размыло. От остановки до здания вокзаласотня метров, пока добежала, промокла до нитки.
Когда зарядит такой ливень, поневоле начинаешь думать, что моря на Долгой Земле все-таки естьтолько здесь они блуждают по небу, потому что внизу для них не нашлось места: попробуй отвоевать территорию у Леса, который все что угодно втянет в себя, зачарует и ассимилирует. Вот и приходится им делить тропосферу с облаками, но бывает, что они обрушиваются на головы тем, кто в них не верит, и тогда на оконных стеклах вскипает пена прибоя, по улицам катят волны, а заселенные людьми острова на некоторое время становятся островами в истинном смысле слова. Одному Лесу хоть бы чтоон и десять морей выпьет.
Вокзал встречал мокрых пассажиров гулким эхом под бетонными сводами и неистребимой звериной вонью. А зверопоезд уже вытянулся вдоль перрона по ту сторону береговой стены, на его отсыревшей бурой шкуре яркими пятнами пестрели колонии лишайников-симбионтов. Уйдет он точно по расписанию, это ведь не машина, которая может увязнуть на раскисшей дорогегигантскому пустотелому червю-путешественнику никакой ливень не помеха.
2. Осенний бал
Сладковато-горький запах дыма, издалека, наплывами, и еле слышный перезвон колокольчиков. Было в этом что-то от настоящей осени, хмурой, пасмурно-разноцветной, с листопадом, дождевыми каплями на стекле и стаканчиком горячего чая, о который греешь пальцы. Хотя вокруг стояла блаженная теплынь, окружающий мир тонул в зеленоватом от древесной пыльцы тумане, ноги путались в траве, которая льнула, оплетала, не хотела выпускать такое сокровище, как пьяная от Леса ведьма.
До Дубавы Ола не доехала. Вечером зверопоезд прибыл на Кармак, пассажиры заночевали в привокзальной гостинице, а утром, выйдя на перрон, она увидела по ту сторону транспортных траншей колоннаду исполинских магаранских сосен, смутно прорисованных в иззелена-молочной дымке, с утопленными в сером небе верхушками. Это было прекрасно до сладкого нытья под ложечкой, и Ола поняла, что Дубава с Осенним балом никуда не денется, она туда успеет, запас времени есть, а вот прямо сейчас ей надо в Леси все побоку.
Как зачарованная, перешла по мостику через пути, крикнула в ответ на оклик дежурного: «Все в порядке, я лесная колдунья!»и ее голос как будто увяз в тумане.
От Кармака до Шурупа не так уж и далеко, она прогуляется и после обеда сядет на другой поезд. Такие, как она, в Лесу не плутают: разве заблудишься, когда ты самачасть Леса?
Вначале она просто брела в нужном направлении. Хорошо, что вчера в магазине около гостиницы купила резиновые сапоги, потому что кроссовки насквозь промокли (сейчас они лежали в рюкзаке, набитые скомканными газетами). Хотя кто же знал, что наутро ее утянет в Лес?
К сапогам в зеленоватых разводах пыльцы пристали мокрые хвоинки, листики, семена, чье-то слипшееся перо.
Как обычно вблизи человеческих островов, попадалось множество пней, и каждый облеплен грибами: у одних плоские шляпки, у других вытянутые вверх, третьи похожи на шары, четвертыена обвисшие зонтики. Шляпки были рыжие, серые, коричневые, розовые, творожисто-белые, глянцевито-сизые, из иных лезли новые грибы, кое-где сразу по несколько штук, а на них примостилось следующее поколение малюсеньких грибочков. Каждый пеньмногоярусное грибное царство, на радость мелким лесным жителям.
Среди тех шляпок, что покрупнее, попадались глазастые, следившие за девушкой настороженно и неодобрительно: кто-то выгрыз их сердцевину, угнездился внутри в расчете на спокойную жизнь, а тут ходят всякие, шуршат мокрой травой, наступают сапожищами совсем рядомладно хоть, шагают мимо. Ола смотрела под ноги, чтобы никого не растоптать ненароком. Порой она задевала свисающие с лиственных деревьев лианы, по лицу скользили древесные семена.
Уже порядком углубившись в Лес, учуяла запах дыманаверняка от костра, и вначале уловила далекий, на пределе слышимости, серебристый перезвон, а потом поймала эхо таких же серебристых голосов. Угрозы в этих звуках не было. Они пришли сюда не для того, чтобы напасть на Кармактогда бы их до последнего момента никто не услышал. Но какого черта они устроили пикник неподалеку от людского острова, не опасаясь патрулирующей окрестности лесной пехоты? Хотя туман ведь, какое патрулирование при такой видимости!
Ола повернула в ту сторону, повторяя про себя заученные кесейские фразы и припоминая, с какими интонациями их следует произносить.
Когда из тумана выскочили и бросились ей на шею, она не устояла на ногах, повалилась в мягкую травувместе с княжной Эвендри-кьян-Ракевшеди, рассмеявшейся нежным русалочьим смехом.
Эвка, ты бешеная кошка! Я же тебе не Валеас, это на нем можешь виснуть с разбегу и хоть бы что, а я же девочка!
Эвка красивая, хотя ее лицо, да и все остальное тоже, покрыто короткой, словно бархат, серой шерстью, а радужка раскосых глаз темно-красная, как венозная кровь. Без шерсти у нее только ладони, изящные когтистые пальцы и маленькие груди, спрятанные под безрукавкой в серебряных звездочках-заклепках.
Кожа у нее серая, как асфальт, темнее шерсти. В «эльфийских» заостренных ушах сверкают сережки: в левом пять, в правом четыре. Штаны с карманами, набитыми всякими метательными штуковинами, заправлены в шнурованные мокасины, на поясе ножи. Когти, которые она может частично втягивать или выпускать до конца, покрыты серебристым лаком с синими блестками, этот лак ей подарила Ола, когда виделись в предпоследний раз.
И нет никакого смысла объяснять ей, что ты «девочка»: у кесу «девочки»доминирующий пол, потому что их «мальчики» не способны к магии. Мужчин у них рождается в разы меньше, чем женщин, они это регулируют еще на ранних сроках беременности. Вначале Ола удивлялась, почему местные кесу, при всем их жестком матриархате, с уважением относятся к Валеасу, но потом поняла: его они за человека не считают. Как будто он для них кто-то вроде фейри в человеческом воплощении, потому и отношение к нему особое, и его внешний облик дело десятое. Но как бы там ни было, это еще не повод, чтобы Ола отправилась на склад отрабатывать за него лишних полгода.