А если нас хотят убить? беспокоится девушка рядом с ним.
Если в самое ближайшее время не найдём водуим не придётся этого делать.
Его голос спокойный, но уверенный. Мне это не нравится. И я замечаю кое-что: у всех людей, сидящих на песке в той или иной мере обожжены лица и руки. Кроме бритого. Все выглядят подавленными и растерянными, кроме одногобритого.
Девушки остаются тут, с ними двое парней. Остальные расходятся в разных направлениях по двое. Ты, тут он кивает в сторону другого уже знакомого мне лицаразбитого, идёшь со мной.
А какого ты тут командуешь, а? Типа главный, что ли? подскакивает тот.
Лучше заткнись.
Его взгляд из-под чёрных бровей даже не суровый, он угрожающий. Обещающий уничтожение.
В моей памяти всплывают десятки картинок того, как зверски, безжалостно он избивает человека. Все они нечёткие, но с таким множеством деталей и подробностей, будто я видела это в реальности. Но я не могу сказать точно. Точно я помню только то, как он вчера запрещал мне помочь избитому.
А правда, на каком основании ты тут раздаёшь указания? вмешиваюсь я.
Взгляды переключаются на моё лицо, и мне тут же хочется вжать голову в шею и спрятаться обратно за камень. Но почему-то я делаю обратное: расправляю плечи, вытягиваюсь, чтобы казаться выше, и выставляю ногу вперёд.
Тоже мне, «альфа» тут нашёлся!
И что странно, взгляд его вместо того, чтобы стать ещё зловещее, внезапно становится нормальным. Он не спеша оглядывает меня с головы до ног, и когда его глаза задерживаются на моей талии, обвязанной толстовкой, мне кажется, его губы меняют форму на нечто отдалённо напоминающее зародыш улыбки.
О, последняя очнулась! объявляет другой парень.
Этот высокий, красивый, и очень кудрявый. Он умеет улыбаться. Глядя на него, я чувствую, как мой собственный взгляд смягчается.
Я повторю для тебя вкратце всё, что пропустила, предлагает он с нормальной, человеческой улыбкой. Нас двадцать: десять мальчиков и десять девочек. Один инвалид.
Он кивает на девицу с квадратным лицом и жидковатыми волосами. У её ног лежат две конструкции из добротно скрученных между собой палок. Я не могу вспомнить, как они называются, но почему-то знаю, для чего предназначеныдля вспоможения ходьбе.
Почти все пришли в себя вчера, продолжает парень, некоторые очнулись этой ночью. Ты последняя. Всех нас объединяет одно. Есть предположения, что именно?
Есть ли у меня догадки? На нас смотрят напуганные, растерянные лица.
Память?
Точнее, её отсутствие, кивает кудрявый. Сейчас мы пытаемся понять, что делать дальше. Первоевсе хотят пить. Ты хочешь?
Да.
Очень хочу. Так сильно, что даже думать тяжело.
Почему я не могу пойти на поиски воды вместе со всеми? интересуюсь.
Почему она не может? повторяет мой вопрос кудрявый и смотрит на бритого.
Потому что мы не знаем, что ждёт нас за десятком вон тех деревьев. Но если она прямо рвётсяпожалуйста. Бери её в свой отряд. Остальные девочки остаются здесь.
Кто-нибудь ещё хочет пойти на поиски воды? спрашиваю я, очевидно, у «девочек».
В ответ тишина. Вернее, вначале тишина, а потом красноречивая ухмылка бритого. С ней же он поднимается и, больше не проронив ни слова, разворачивается спиной и направляется в лес.
Следом за ним как-то нехорошо устремляется и избитый. Чтобы догнать вожака, ему приходится бежать, и он делает это прихрамывая. Как только достигает цели, получает то, что я почему-то ожидаю:
Пошёл вон!
Избитый пару мгновений стоит в недоумении, его плечи и руки опущены.
Ты же сказал.
Я передумал!
Он больше не оборачивается. Его большая спина и лысый череп через пару мгновений исчезают за барханами песчаных дюн у кромки леса.
Я пойду! вдруг говорит кто-то негромко, но возле самого моего уха. Хочешь, я пойду с тобой?
Это девушка. У неё так коротко острижены волосы, что я не сразу это понимаю. Они светлые и так забавно торчат во все стороны, что я сразу нарекаю её Цыплёнком.
Глава 4. Лес
Лес неоднородный. Хвоя сменяется лиственными деревьями и кустарником, затем вновь возвращается. Пару часов спустя мы пробираемся по скалистой местности всё время вверх.
Скалы означают горы. А горыэто почти всегда ручьи, вслух рассуждаю я.
Мне уже очень тяжело. От жажды тошнит и кружится голова, зато голод отошёл на третий план. Цыплёнок слабее меня. Я вижу, что двигается она из последних сил и часто останавливается.
Доберёмся до вершинысможем осмотреться. Обязательно что-нибудь найдём ценное, обещаю ей.
Конечно, соглашается.
Её едва слышно, но она не жалуется. Ни разу за последние несколько часов.
На вершине выступа мы действительно находим кое-что ценноеполяну. А на поляне, среди низкой травыкрасные ягоды, сладкие и пахучие, но очень уж крохотные. Они прячутся под широкими листьями, а мы всё равно отыскиваем их и едим с жадностью, молча и не тратя времени на разговоры. Собрав все до единой, лежим с закрытыми глазами под рассеянной тенью дерева. Я аккуратно трогаю подушечками пальцев свои лоб и щёкикожа уже не такая болезненнаяожог начинает спадать.
Хоть бы они не были ядовитымивдруг вздыхает Цыплёнок.
Я даже поднимаюсь, чтобы видеть её лицо.
Ты серьёзно? Лопаешь ягоды и даже не уверена в их безопасности?
А какая разница? Ядовитые или нет, так или иначе мукам конецнегромко сообщает она свои соображения.
У меня только брови взлетают. И всё? Вот так легко она готова поставить свою подпись под капитуляцией? Без борьбы? Без сопротивления?
Они не ядовитые. Я не могу вспомнить название, но точно уверена, что они безопасны. Мне их вкус знаком.
Мне как будто тоже, признаётся она и тоже поднимается. Пойдём дальше? Сил вроде прибавилось. Но пить всё равно очень хочется.
Сил и впрямь прибавилось. И настроения.
Смотри, видишь вон ту расщелину? показываю ей. Я думаю, если ручей и есть в этой местности, то наверняка там. Нам теперь нужно только найти достаточно безопасный спуск.
Легко сказатьнайти. Одно дело подниматься по каменным выступам вверх, цепляясь руками и ногами то за камни, то за ветки кустов, и совсем другоеспускаться вниз. Сорваться так гораздо проще.
Я думаю, нам нужно продираться через кустарник, соображаю вслух. Даже если упадём, будет шанс ухватиться за ветки или хотя бы застрять в них.
Согласна, говорит Цыплёнок.
Кажется, у неё вообще нет своего мнения ни о чём. Она соглашается с любым решением и, что хуже, всегда ждёт его. Сама даже не пытается думать или что-либо предпринимать.
Под сросшимися своими верхушками в один сплошной свод кустами оказывается лабиринт из тоннелейвысохших от недостатка света веток и листьев, образовавших пустоты. Мы спускаемся задом-наперёдтак, чтобы голова находилась выше ног. Это нелегковокруг пыль, частично перегнившие листья, наверняка кишащие насекомыми, и духота. Пить хочется ещё сильнее.
Чёрт Надо было всё-таки без кустов путь искатьсокрушаюсь я.
Да, надо было, соглашается Цыплёнок.
Однако, на этом пути нас ждёт награда: еда. Деревосовсем маленькое, судя по толщине стволакаким-то чудом растёт из трещины на каменистом склоне, даёт плоды и роняет их на кусты. Я разглядываю несколько штук на моей ладони почти с блаженной улыбкой.
Лесной орех! с таким же упоением сообщает их название Цыплёнок.
Всё её лицо перепачкано разводами пота и пыли, но глаза сияют от счастья. Мы находим камни подходящего размера, разбиваем орехи и с жадностью их уплетаем.
Пить фуфет хофеться потом ещё фильнее! предупреждает Цыплёнок набитым ртом.
Ерунда! Влага есть и в орехахэто лучше, чем ничего. И потом, калории прибавят нам сил.
Наевшись, мы собираем всё, что нам удаётся найти и складываем каждая в подол своей футболки. Теперь передвигаться мы можем только при помощи одной руки, зато сытые.
Спустя примерно час, полуживые выбираемся из тоннелей, которые мне примерно с половины пути уже стали казаться моим посмертным адом. Внизу ощутимо прохладнее, но самое главное, слышится шум чего очень жидкого.