Папа и брат, как всегда, вышли и забыли двери за собой закрыть.
Виктор сейчас приедет, буркнул парень, сидя на кровати.
Футболку снять Милан не решился. Он уже взрослый, а она, хоть и мама, но всё же женщина.
Снова здорова! Сколько можно, Милан! Три года! Три года я это терплю! Ты со своей кинологической службой меня с ума сведёшь! Приходишь вечно грязный, весь в шерсти, я уже не говорю о противном запахе псины. И ладно бы тебе там платили?! Ходишь туда за спасибо! начала громко ругаться мама.
Ему телефон хороший подарили. Тысяч восемь примерно, крикнул из другой комнаты отец.
Восемь тысяч за три года?! Не смеши меня, Игорь! рявкнула мама, и ее голос стал удаляться.
Милан быстро переодел футболку. По природе он был очень стеснительный. У него даже девушки ещё не было. Впрочем, всё упиралось в один вопрос: кому он, слепой, нужен?
Квартира, где они жили, состояла из трёх комнат. Две спальнисестры и брата. Ещё одна спальняродителей. Она же днём превращалась в зал. Милан считал, что в комнате родителей делать нечего. Телевизор он не смотрел, а новости мог и по радио послушать. Спал парень в кладовой комнате, но жилой её назвать было нельзя: там умещалась только кровать и тумбочка. Окна никакого нет. Хорошо хоть двери имеются. Сколько Милан себя помнил, он всегда обитал в этой кладовой. Но уж лучше так, чем в одной комнате с Сашкой.
Вот так он всё время и жил. Ну, как жил? Приезжал только на выходные и каникулы. Учился в специальном круглосуточном интернате для слепых. В последние два года учёбы выходные проводил в кинологической службе.
Милан вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице. Виктор помог ему сесть в машину. Этому мужчине уже исполнилось сорок, но он не разрешал называть себя по имени и отчеству. Парень считал его своим старшим другом. Три года назад они познакомились на улице, когда кто-то из прохожих толкнул Милана. Он упал, и тросточка откатилась далеко в сторону. Виктор помог и тогда же предложил пойти к ним волонтёромпомогать дрессировать собак-поводырей. В своё время Милан хотел такую собаку. Папа поначалу согласился, вот только мама устроила такой скандал, что у парня чуть уши не лопнули.
Чего такой кислый? Опять неприятности дома? спросил Виктор.
Да, каникулы начались. Теперь я чаще буду у вас пропадать. Мама недовольна, что от меня псиной воняет. Если бы мог, то свалил бы от них. Только мне ещё учиться три года, тоскливо проговорил Милан.
Сочувствую. Припрётприезжай ко мне, предложил Виктор. Пару дней перекантуешься Что? Чего такой вид? Покраснел вон весь.
Милан потрогал горящие щёки руками.
Брат сегодня заявил, что я с тобой в машине трахаюсь, выдавил из себя парень, опустив голову.
Но-но, ты такое моей жене только не ляпни! Она меня придушит. Фантазёр у тебе брат, хохотнул Виктор. Если не секрет, к кому тебя больше влечётк парням или девкам? Не боись, если что, я к геям нормально отношусь.
У меня никого не было. Я ещё и не целовался даже. Думаю, к девушкам, пожал плечами Милан.
Ты молод. У тебя ещё всё впереди, бросил Виктор, и на этом разговор оборвался: каждый думал о своем.
Когда приехали, мужчина помог Милану выбраться из машины. В ноги сразу кинулась собака. Присев на корточки, парень стал её гладить.
Привет, Бублик. Как я рад тебя видеть.
Милан давно научился, прощупывая шерсть и уши, определять, кто к нему подбежал.
Привет, Милан? Готов работать? раздался голос кинолога Верочки.
От других волонтеров и работников Милан слышал, что та была простецкой внешности и в свои двадцать пять больше смахивала на парня.
Привет. Всегда готов, отрапортовал он и улыбнулся.
Как экзамены, не завалил?
Вер, у меня самое лучшее английское произношение на всём курсе. Идём работать.
Учился он на переводчика. Город большой, много иностранцев приезжает. Милан надеялся, что все-таки сможет устроиться потом на работу. Не на пенсии же постоянно сидеть? Хотя от неё ему мало что перепадало. В основном всё забирала мама.
Работать здесь Милану нравилось. На нём проверяли, насколько хорошо животное усваивает команды. Обычно он держал собаку за поводок и специальную шлейку. Пёс в свою очередь вел его по территории, оснащённой бордюрами и прочим. Здесь даже светофор стоял, и Верочка с помощью пульта переключала цвета. Хорошо обученная собака должна была вести хозяина на зелёный свет и только по зебре. Даже если светофора нет, поводырь всё равно должен вести подопечного только по пешеходному переходу.
«Как же тут чудесно», довольно думал Милан, сидя после тренировки на лавке со сторожем Михалычем и гоняя чаи. Старик в очередной раз по его просьбе рассказывал историю из своей жизни. Она у Михалыча была бурная и интересная. В нулевые он попался на глаза чёрным риэлторам. Квартиру отобралистарик одинокий, защитить некому. Тогда же Виктор как раз искал сторожа на базу и по чистой случайности попал в ту больницу, где лежал избитый Михалыч. Так старик оказался пристроен и с тех пор живёт в домике охранника, работает за все смены сразу. Да и что тут воровать? Разве что собак.
Витёк у нас как ангел-хранитель: меня обогрел, с тобой как с сыном обращаетсяв общем, делом благородным занят, одобрительно говорил старик.
Милан нащупал его сморщенную руку и сжал в ободряющем пожатии.
Милан, пять часов уже, услышал он крик Виктора.
Домой мне пора, грустно вздохнул Милан. А так бы и остался.
А ты оставайся в следующий раз, весело предложил Михалыч. У меня и раскладушка есть.
Да, может и останусь. До завтра, попрощался парень и отправился к Виктору.
До завтра, Милан.
Стоило попасть домой, как с порога раздалось недовольное бурчание матери:
Явился? Опять собачатиной пропах. Мыться иди. Подстригся бы, Милан. Ходишь как пугало. Один глаз чёлкой занавесило. Может, я тебя, как папу, под машинку подстригу?
Оставь мои волосы в покое. Бабушка Ира говорит, что мне эта прическа идёт. А чёлка висит, так и плевать. Всё равно ничего не вижу, буркнул, проходя в свою каморку за домашней одеждой.
«Вот так всегда. Она ни разу меня сыном не назвала. Только Милан. Посторонним что-то обо мне рассказывает и то же самое: этот, он, тот, Милан. А вот мой братик у неё Сашечка, сыночек, сыночка, сынуля. Папа хоть изредка сыном называет», с тоской подумал парень.
Поначалу он сильно расстраивался и даже обижался. Складывалось впечатление, будто он им и не родной вовсе. Потом как-то смирился. Всё же пусть и не любимый сын, но от него не отказались. В пище не обделяют. Одевают. Образование дали. Уж лучше так, чем в детском доме. Милан слышал, что там вообще полный мрак. «Ничего, зато меня дедушки и бабушки любят», тихо прошептал он, успокаивая себя.
3
Заутраутром, утро.
Утечиуйди.
Катунажена.
Грусткогрустно.
Укоритиобидеть.
Экийкакой.
Ярыйбуйный, грозный.
Чиразве.
Сварассора.
Слухдоносчик.
Крамолаизмена.
Докаместпока.
Эрио быстрым шагом передвигался по замку. Слуги, попадавшиеся на пути, тут же прижимались к стенам и, приветствуя правителя, склонялись в глубоком поклоне. Его путь лежал в кабинет. Туда должен был прийти Желан, его верный помощник, но сначала он должен увидеть мать.
Эрио нашёл её в большой тронной зале. Огромное помещение с белыми колоннами, увитыми искусно выкованными из бронзы цветами, поражало роскошью: полы из драгоценного мрамора, украшенные мозаикой стены и витражи в окнахвсе здесь было призвано ошеломить, заставить просителей склониться перед величием правителя. На престольном месте стояло два трона белого золота, а над ними распростёр свои крылья символ рода, ведь Гавран значит «ворон».
Эрио пересёк залу и остановился, разглядывая женщину перед собой. Пышное голубое платье, нескромно открывающее часть груди, без единого седого волоска темные каштановые волосы, яркие голубые глаза и крашеные багрянцем губыРокзана не утратила красоты даже в свои почти пятьдесят зим. Еще раз окинув мать пренебрежительном взглядом, он скривился.
На голове ярко сиял венец с красным камнем любви в навершии.
А, так значит, мы уже не в трауре. Что, тебе уже не грустко? Отплакала по лю́бому?
Его покоробило поведение матери: траур положено держать год. Королю было легче, чем ей, мужчины рода Гавран всегда предпочитали чёрный цвет.