Сам Богуслав, мясник, дернул дочурку за руку, шикнул, чтоб не позорилась, и сказал рассудительно:
Никогда такого не было, чтоб работник себе хозяев выбирал. И теперь не будет. А ежели пришлый пан наших девок портить надумает
Он многозначительно замолчал. Марек посмотрел на мясницкий тесак в руках почтенного горожанина и интерес к разговору потерял, его черные глаза скользнули вдоль улицы Княжей, поднялись к холмам:
Замок у вас какой замечательный.
Замечательный, согласился пан Рышард, только не замок, дом. Бургомистровы палаты.
Ежели пан Марек, пискнула Франчишка, желает в Лимбурге задержаться, ему обязательно надо в канцелярии у бургомистра бумагу подписать.
С этого и надо начинать, поддержали в толпе, стали наперебой советовать, как и что вельможной панне Ясне сказать, чтобы она документы выправила.
Пришлый кивал, улыбался, даже не пытаясь запомнить разнообразные важные сведения. Старая Агнешка зычно прокричала:
Остыньте, добрые люди. Или у вас вся работа по хозяйству переделана? Или не стынет обед на ваших кухнях? И обратилась к Мареку уже потише. Ко мне, хлопчик, ступай; пока суд да дело, поможешь по мелочи старухе, а я тебе закуток какой для ночевки отведу. Расходитесь, добрые люди, вечером наш гость, по обычаю, с вами пару кружек пива опрокинет, колбасками закусит, тогда и поговорите.
Спасенный от народного внимания Марек вошел в дом Агнешки, вежливо поклонился, сложив перед грудью руки:
Спасибо, вельможная пани. Только колбасок я не ем.
Старуха вернула поклон и сдернула накидку с парадного гостевого кресла в гостиной, сама опустилась в хозяйское:
Смерть моя близко, потому врать не смей.
Марек осматривал чистенькую обстановку, но при этих словах подобрался, уставился на Агнешку глазами-сливами:
Что в моей истории вызвало недоверие вельможной пани?
Из тебя, чернявый, работник, как из меня бургомистр. Точно Петрик с мельницы заметил: не трудился ты ручками и не побирался. Одежда на тебе дорогая, не наша. Под плащом почти не видно, но у ворота раньше кружева были и шитье канительное по груди. Золотое?
Марек кивнул:
Пришлось спороть и продать. Вельможная пани швея?
Именно. Сорок годков и еще девять с иголкой крючилась. И знаешь, что скажу? Старинная у тебя одежда, не по моде. Такую как раз четыре десятка лет назад носили.
Два, пробормотал пришлый, но не важно, продолжайте, пани хозяйка. Может, я по случаю дорогим нарядом разжился?
Нет, хлопчик, вздохнула старуха. На тебя шили, по меркам, и подгоняли по фигуре, на что угодно поспорю. А еще поспорю, что сначала ты Рышарду правду сказал: за невестами ты в Лимбург явился, за какой-то только тебе нужной панной. Только из соседских девиц ни одна тебя не заинтересовала.
Марек хищно оскалился:
Сначала всех нужно посмотреть.
Агнешка опять вздохнула:
Боюсь, что с теми девами, что тебя на горе священной лобзали, ни одна земная в сравнение не идет.
Пауза в гостиной повисла тяжелая, густая, пришлый удивленно приподнял брови. Старуха пояснила:
Раньше, когда я еще девчонкой была, у нас таких, как ты, больше бывало, замороченных паннами-феями с волшебных гор да в мир отпущенных. Не приживались они у нас.
Почему?
Да кто вас, чародеев, разберет. Агнешка хихикнула. К сестрице моей Фране, помню, один такой отпущенец сватался, обещался тайны какие-то открыть, заморочил. Вдвоем ушли, за тайнами. А ты, волшебник, за какой явился?
Вопрос прозвучал резко, и Марек тряхнул головой, как ото сна. Черные, как крылья ворона, волосы рассыпались по плечам:
За своей, вельможная пани, за своей личной тайной. А еще за памятью.
Таиться дальше он не стал:
Кто я и откуда, не помню. Авалонские феи меня из реки Забвения вытащили, память в ней осталась Разумеется, за спасение мне пришлось их отблагодарить, и благодарность эта лет на двадцать затянулась по нашему времени.
Как определил?
Ну, кое-что я все-таки помню: в Тарифе князь другой, Скасгардия с Доманией воюют, а тогда она только с Ардерой замирилась. Ну и прочее по мелочи. Феи-забавницы сказали, что раньше я сильным магом был, и что силы эти просто так исчезнуть не могут. А ещечто они напрямую с моими воспоминаниями связаны.
А невеста?
Марек поморщился:
В ней ключ, вельможная пани. Мне обещали, что, как только я нужную женщину увижу, сразу пойму.
Давно ищешь?
Больше года. Пришлый вздохнул. Половину Тарифа шагами измерил, города, городишки, деревни, труппы бродячих актеров, шествия паломников, все впустую. Если в Лимбурге ничего не екнет, придется в другое королевство отправляться, в Ардеру. Мне подсказку еще крошечную дали: «Найдешь, где потерял», поэтому искать я вдоль той самой реки решил. Это у фей она ЗабвенияЛимб, здесь кто как называет.
Наша Лимбовка? не удивилась старуха. Ладно, пан чародей, помогу, в память о сестрице своей полоумной. Поживи пока, осмотрись, а через десять дней большой праздник будет, на нем весь город соберется, все панны и пани, что помоложе, станут хороводы вокруг камней медоточивых водить. Если там у тебя сердце екнет
Сердце? оскалился молодой человек, но быстро задал другой вопрос. Из камней мед течет?
Проголодался? вспомнила Агнешка об обязанностях хозяйки. Идем, хлопчик, обедать. Чего? Камни? А, нет, болтают они, сладкие речи в уши льют, оттого медоточивые. Мяса не ешь? Ну хоть хлебушка, сыр еще есть, квашеная капуста
И она увела Марека на кухню, такую же чистенькую и аккуратненькую, как и все в ее доме. Если бы голодный молодой человек задержался в гостиной еще ненадолго, он увидел бы в окно, как по Княжей улице в сторону площади идет панна Моравянка, хозяйка трактира «Золотая сковородка», и у него обязательно бы екнуло.
Солнце пекло так, что мне казалось, будто запах жареного мяса источаю я сама, а не фирменные моравские колбаски, которые работница Гося уже успела бросить на сковородку в ожидании ранних гостей. В последний момент перед моим приходом бросила, завидя меня через окно. Точно. Очень уж старательно она сейчас на них смотрела, а Анджей, здоровый деревенский парень, протирал стойку, не замечая, что делает это не тряпкой, а подолом своей рубахи. А это значило, что очень скоро я останусь без работников.
Прикати из погреба два бочонка с пивом, велела я парню строго. Госька, проснись, замеси теста на клецки, да побольше. Сегодня у нас много гостей будет.
Случилось чего, панна? спросила девица, только сейчас оправляя сбившийся передник.
Я закатила глаза: они уже за стойкой тискаются, на днях придут о свадьбе сообщать.
Марш на кухню! Капусту пошинковала? Ставь тушиться!
Объяснять ничего не хотелось, никому. Но пришлось. Когда я поднялась на третий этаж в жилые комнаты и закрыла дверь, обе тетки бросились ко мне из прохладной полутьмы.
Адичка, девочка, восклицала тетка Рузя, заламывая костлявые ручки, что приключилось?
Вторая тетка, Гражина, возвышалась надо мной на полторы головы, рук не заламывала, но настойчиво басила:
В город новенький кто-то пришел? Девицы в обмороке, мужчины точат ножи? Пан бургомистр на него посмотрел? Каков вердикт?
Я прошла через комнату к креслу, села, посопела и начала скандал.
Кто мне, я посмотрела на Рузю, обещал больше в любовь не баловаться и молодых людей друг с другом не сводить?
Тетка прижала к груди ладони и натурально удивилась:
Анджей с Госькой?
Это третья пара за последний год, образовавшаяся в нашем трактире. Когда мы все вашими стараниями по миру пойдем, любимые тетечки, сможем свахами подрабатывать. Только недолго. Потому что, если вас не сдерживать, во всем Лимбурге и окрестных деревнях одиноких людей совсем не останется, и не только людейкошечки, собачки, свинки, мышки, блошки
Фантазия закончилась, но я была уверена, что в природе еще немеряно двуполых существ, которые могут попасть в сферу деятельности моих неуемных родственниц.
Скажешь тоже, по миру, попробовала меня успокоить Гражина. Ну поженятся и эти, так их можно и оставить, пусть семьей
Вот ты, Гражинка, дурочка! Рузя изобразила обморок. Забыла уже, что такое молодость! Они деток начнут нам строгать.