Эй, провинция, чего глаза вылупил? Никогда таких хором не видел?
Верная свита засмеялась, Глодия с Салинсой тоже захихикали.
До приезжего болвана не враз дошло, что обращаются к нему. И до Дирвена тоже кое-что дошло с задержкой Вот проклятье, это маг! Амулеты не сразу предупредили о волшебстве, словно в первый момент что-то сбило их с толку.
Парень медленно, словно очнувшись от забытья, повернулся, в тени капюшона блеснули темные глаза.
А тебе никогда не били рожу за наглость?
Огрызнулся, словно на ровню значит, маг плевого уровня или студент Академии. Кто-нибудь рангом повыше разорался бы насчет субординации. Видно, что молодой, если и старше Дирвена, то не намного. Сам виноват, что оделся по-простецки, да еще ошивается возле дворца Самой Главной Сволочи. Понятно, что не соглядатай Ложи, те не торчат на виду.
Тебе, что ли, свидание тут назначено? презрительно фыркнул первый амулетчик. Что ж ты цветочков по дороге не прикупил?
А ты и без цветочков выглядишь дураком.
Смотрел он так, словно того и гляди врежет.
Думаешь, провинция, я тебе не наваляю?
Рискнешь попробовать?
В груди у Дирвена словно пружина распрямилась: драка это куда лучше, чем Глодия и Салинса с их горластой мамашей, Самая Главная Сволочь со своими ухмылками, придирчивые и скаредные архимаги Его, конечно, за это отчитают, ну да наплевать.
Девицы повисли на нем с двух сторон, но он вывернулся и отпихнул их. Швырнул на руки парням подбитую мехом куртку, а этот придурок даже плащ не сбросил и капюшон не откинул. Ладно, ему же хуже.
Охрана первого амулетчика проснулась и встряла: воспрещается. Он возразил, что если без магии и без оружия, только на кулаках тогда можно. Противник на это условие согласился. Дирвен пренебрежительно фыркнул: сразу видно, что маг он слабосильный, плюнь да разотри.
Парни окружили их кольцом. Глодия и Салинса забрались в коляску к госпоже Армиле, чтобы смотреть сверху, у всех трех зрительниц возбужденно раздувались ноздри и горели глаза. К толпе начали подтягиваться зеваки, а в меркнущем пасмурном небе, слегка подсвеченном бледноватой желтизной первых фонарей, замаячил силуэт крухутака.
Четверо охранников выдвинулись вперед: они будут начеку и не допустят членовредительства вернее, пресекут любую попытку причинить вред их подопечному, так что у Дирвена преимущество. Но это справедливо: лучший амулетчик Светлейшей Ложи против ерундового мага все равно что принц крови против какого-нибудь задрипанного баронишки. Придурок сам напросился.
Ну, держись, провинция! зло усмехнулся Дирвен.
Когда гнупи явились пред очи господина, тот едва встал с постели и пил свой «утренний кофе», хотя для почтенных людей время близилось к ужину. Ему прислуживали две сурийские наложницы. У одной роскошные иссиня-черные волосы были заплетены в косу, перевитую золотыми лентами, у другой уложены в высокую прическу, украшенную шпильками с золотыми птицами.
Вначале необразованные смертные девки до визга пугались гнупи, но скоро привыкли и осмелели, уверившись в том, что без дозволения господина подневольный народец даже глянуть на них лишний раз не посмеет. Самое обидное, что так оно и было. Впрочем, сейчас наложницы визитеров не видели, только слышали их голоса.
Господин, у нас беда приключилась, льстиво-озабоченным тоном сообщил Вабро, не поднимая склоненной головы.
Повисла пауза.
Хм Итак?
Очень огорчительная беда
Жмур мялся, «толок кисель в ступе»: по дороге так и не придумал, как рассказать обо всем, что случилось, не навлекши на себя гнев мага.
Новую затянувшуюся паузу нарушил горестный вопль Шныря:
Крыска моя пропала! Была и нету, ворюга ее на крышу закинул, а ворона хвать! Господин, защитите сиротинушек, а то нет у меня больше крыски, ворона склевала
Это и есть ваша огорчительная беда? осведомился господин Тейзург с искренним изумлением, хотя ему привычней было комедию ломать, словно актеру на подмостках. Вы, мерзавцы, понимаете, что мое время бесценно?
Гнупи съежились и закивали, один Шнырь запальчиво возразил:
Моя крыска тоже бесценна, а он ее назад не отдал!
Хвала сонхийским богам. Если это та дохлая крыса, которая торчала у тебя из-за пазухи вчера вечером, она уже начала разлагаться. Эпидемия в мои ближайшие планы не входит, так что нечего разносить заразу, не говоря уж о вони.
Своя добыча всегда хорошо пахнет, тихонько, но упрямо пробормотал Шнырь ходовое у гнупи присловье.
Как известно, опасная для людей зараза волшебный народец не берет.
Не серчайте, господин, но крыску-то он отнял, потому что нас увидел. Золотая Серьга наконец сообразил, как повернуть разговор, чтобы не схлопотать. Ваши чары сильны, и для всех прочих мы были невидимками, как вы и посулили, а этот рыжий, и откуда он только взялся на наши головушки, сразу нас углядел, вот в чем состоит беда. А мы поначалу шибко удивились, не знаючи, как действовать.
Идет он мимо помойки, видит мы, и полез крыску отнимать! подхватил Шнырь. Верно Словоплет сочинил, злой ворюга-крысокрад всякого обидеть рад!
А вот это уже интересно, задумчиво произнес господин, махнув рукой своим полюбовницам, чтобы те удалились. Вабро, сделай одолжение, расскажи в подробностях, что случилось и что это был за супостат?
Мы, господин, ваше повеление выполняли, донимали тех негодяев, на которых вы гневаетесь. Было это на помойке за Кирпичным рынком, и вдруг подваливает этот маг и говорит, мол-де оставьте их в покое. Мы, известное дело, давай возражать, а он в ответ тоже давай колдовать, да так чудно́ ни одного заклятья, попросту швырялся силой, как грязью!
А я в него крыской попал!
Шнырь не оплошал, попал ему прямо в лоб, чтобы знал рыжий супостат, как воле нашего господина перечить!
А он подобрал мою крыску и не отдает, зашвырнул на крышу, а ворона тут как тут!
А в это время на рынок пришла злыдня всех-на-куски, и этот рыжий, как очумелый, кинулся ее убивать. Заколдовал так, что она сама на куски разлетелась, а больше никого не разорвало. У одного смертного, сказывают, ее кишки на шляпе повисли, вот потеха, и этот пентюх как заорет с перепугу смирная лошадь шарахнулась на прилавок с посудой, все тарелки вдребезги! Маги понабежали-понаехали, давай выяснять, и теперь они по всему городу рыжего негодяя ловят. А наши три нищеброда улизнули, но вы не сердитесь, господин, найдем мы их, пуще прежнего сладкую жизнь им закатим!
Господин слушал доклад Жмура с невозмутимым лицом и одновременно черкал карандашом на салфетке.
Винимся мы перед вами, господин, не гневайтесь! перешагнув через гордость, заключил Вабро.
Это он? Тейзург показал салфетку с рисунком.
Он, как есть он!
Тот самый ворюга!
Ну, прямо точь-в-точь похож!
Как вылитый!
Не удовлетворившись этим, маг сделал небрежный жест, и в воздухе мгновенно соткался волшебный портрет.
Да, да, он! завопил Шнырь, от полноты чувств погрозив изображению кулаком. У, ворюга-подлюга
Остальные поддержали его негодующим хором.
Сногсшибательно процедил господин с непонятной интонацией. Вы думаете, я удивлен? Ничуть. Мерзавец в своем репертуаре. И заметьте, своих палачей он пожалел, а бедного Шныря с его драгоценной крыской не пожалел
То-то и оно, нисколько не пожалел! поддакнул маленький гнупи.
И то, что его занесло на помойку, тоже, увы, знакомо. Не в первый раз. Нет бы отправился в Парк Изваяний при храме Кадаха Покровителя Искусств, или на Холм Лягушачьих Галерей, или на Кружевной мост да мало ли в Аленде очаровательных местечек? Как бы не так, он верен себе, казалось, каждое слово, произнесенное Тейзургом, сочится ядом. Довольно давно и не в этом мире ему предстояло любовное свидание романтическое, изысканно-пряное, сулящее утонченные переживания самой высшей пробы И что же? Мерзавец малодушно сбежал на местную свалку, где чуть не умер от переохлаждения и жажды. Такой анекдот получился, что хоть смейся, хоть плачь.
Дамочка-то, которая ждала его на свиданку, небось, ждет и ждет, а хахаль на помойке шастает! давясь смехом и пихнув локтем в бок Словоплета, вымолвил Чун Клешня. С дохлыми крысками целуется, как наш Шнырь Ой, умора! Наверное, дамочка обиделась и другого хахаля себе завела?