-Доктор отвернулся и подошел к окну. Стоял дождливый апрельский день.
Поперек улицы тянулись красные крыши домов. Крупные дождевые капли разбивались о черепицу.
- Иде было два года, доктор,... и она была так прекрасна, что я прямо глаз не могла отвести от нее целый день - с той самой минуты, когда утром одевала, и до вечера, когда она опять успокаивалась в кроватке. Я все время жила в священном страхе за нее - как бы что-нибудь не случилось с моим ребенком. Густав умер и мой маленький Отто тоже, и она осталась для меня вcем-вcем... Иногда по ночам я вставала, подкрадывалась к колыбели, склонялась над ней низконизко, - чтобы только убедиться, что она дышит.
- Постарайтесь отдохнуть, - проговорил доктор, снова подходя к кровати. - Пожалуйста, постарайтесь.
Лицо женщины было совсем бледным; голубоватосерые тени лежали по окоему ноздрей и рта. Несколько ниспадавших влажных прядей приклеились к коже лба.
- Когда она умерла... Я была снова в положении, когда это произошло, доктор. Я была на четвертом месяце. Я больше не хочу! - кричала я после похорон. Хватит с меня! Сколько можно хоронить детей!.. А мой муж... он разгуливал среди гостей с кружкой пива в руке... он вдруг обернулся ко мне и сказал: "У меня есть новость для тебя, Клара. Хорошая новость". Вы можете представить себе это, доктор? Мы только что схоронили нашего третьего ребенка, а он стоит с кружкою пива в руке и говорит мне, что у него есть хорошая новость. "Сегодня я получил назначение в Браунау,-сказал он, поэтому ты уже можешь начинать укладывать вещи. Это еще один шанс для тебя, Клара. Новое место. И новый доктор.."
- Прошу вас, не надо больше разговаривать.
- Но ведь вы новый доктор, правда ведь?
-Да.
- И мы именно в Браунау?
- Да, конечно.
- Мне страшно, доктор.
- Постарайтесь отогнать страх.
- Какие же шансы теперь могут быть у четвертого?!
- Вы не должны так думать.
- И я ничем не могу помочь... Я уверена, это что-то наследственное, что заставляет моих детей так вот умирать. Что-то должно быть.
- Что за бред!
- Знаете, доктор, что сказал мой муж, когда родился Отто? Он вошел в комнату и, заглянув в колыбель, сказал: "Почему же все мои дети непременно должны быть такими мелкими и хилыми?"
- Я уверен, он не говорил этого.
- Он сунул свою голову прямо в колыбель к Отто, как если бы выискивал мельчайших насекомых, и сказал: "Все же мне любопытно: отчего же не выходят экземпляры получше? Вот что любопытно". А через три дня после этого Отто умер. Мы быстро окрестили его, на третий день, а в тот же вечер он умер. И потом умер Густав. И потом - Ида. Все они умерли, доктор... И вдруг весь дом стал пустым...
- Сейчас не следует думать об этом.
- И этот... тоже очень мал?
- Он нормальный ребенок.
- Но мал?
- Может быть, он немного и мал, но малорослые чаще всего значительно выносливее крупных. Только подумайте, фрау Гитлер, через год, в это же время, он уже почти научится ходить. Разве не счастье об этом думать!
Она ничего не ответила на это.
- А через два года он, вероятно, будет лопотать не переставая и сведет вас с ума своей болтовней. Вы уже подобрали ему имя?
- Имя?
- Да, имя.
- Не знаю, право... Не уверена. Помнится, муж сказал, что, если родится мальчик, назовем его Адольфус.
- Значит, Адольф.
- Да. Моему мужу нравится это имя, потому что оно сходно с Алоизом. Моего мужа зовут Алоиз.
- Замечательно.
- О нет!.. - воскликнула женщина, вдруг оторвав голову от подушки. Все тот же вопрос!. . Они так же меня спросили, когда родился Отто. Это значит, он умрет. Надо скорее окрестить его!
- Но-но, - сказал доктор, мягко поддерживая ее за плечи. - Вы не правы. Клянусь вам, вы не правы. Я всего лишь любопытный старик, вот и все. Я люблю поговорить об именах. Я думаю, Адольфус - особенно славное имя. Оно одно из самых моих любимых.