И начал раздавать приказы:
Вы, двое. Помогите пострадавшему.
Друзья Ираклия, нехотя убрав телефоны, подскочили к «пострадавшему» и рывком подняли его с колен.
Отведите в медпункт, сказал Шуйский.
Инвалидная троица двинулась направо по коридору. Толпа подростков расступилась. Ираклий двигался с трудом, сильно прихрамывал. За неудачником по полу тянулась цепочка красных капель.
Замдиректора обвел присутствующих недобрым взглядом:
Не вздумайте постить эту дрянь в свои бложики. Увижу хоть один ролик на Евростриме или Неоматикевиновные понесут наказание. Всё, что бросает тень на репутацию школы, под запретом. Понятно?
Зеваки угрюмо молчали.
Прозвенел звонок на урок.
Разойтись, скомандовал Шуйский.
Толпа начала рассасываться.
Я тоже двинулся прочь, но голос Валентина Игнатьевича пригвоздил меня к полу:
Невзоров, вас никто не отпускал.
Клим бросил на меня тревожный взгляд.
Иди, прошептал я. Сам разберусь.
Кивнув, Горин поспешил за одноклассниками.
Я повернулся к администратору.
К директору, небрежно бросил Шуйский. Назревает серьезный разговор.
Пожав плечами, я двинулся вслед за Валентином Игнатьевичем.
Преодолев несколько лестничных пролетов, мы оказались на последнем этаже лицея. Коридоры быстро опустелипо дороге нам встречались разве что опаздывающие на занятия учителя. Чутье подсказывает: классного часа мне не видать, как своих ушей.
Шуйский быстрым шагом направляется в дальний конец коридора.
Поворот направо.
Поворот налево.
А господин директор, похоже, тяготеет к уединенному образу жизни. По моим прикидкам, Валентин Игнатьевич тащит нас в дальнее крыло, план которого я досконально изучил на сайте учреждения. Я там всё исследовал. Запомнил расположение классов, актового зала, спортивных и клубных секций, арены и столовой. Теперь могу ходить по лицею с закрытыми глазами, не заморачиваясь указателями и прочей херней.
Мы останавливаемся перед внушительной черной дверью с надписью: «ДИРЕКТОР».
Удачи, сказал Шуйский и тут же ретировался.
Вхожу к образовательному властелину.
И предсказуемо попадаю в приемную.
Справа вычерчивается вторая дверь, информация на которой более конкретизирована: «Оливер Адамс. Директор». Слевадеревянный шкаф от пола до потолка, забитый папками и какими-то документами. А прямо передо мной, на фоне окна, расположилась аппетитная секретарша в очках на поллица. Белая блузка, вызывающая восхищение грудь, уложенные в гульку черные волосы. Одна прядь выбилась и упала на лоб.
К директору? уточнила секретарша.
Я не сразу заметил, что девушка сидит за компьютерным столом, а перед ней развернут экран ноутбука. Тут же обнаружился стационарный кнопочный телефон, подключенный к факсу. И принтер, из которого вылезали листы с очередным приказом.
Молча киваю.
Секундочку, девушка снимает трубку телефона, набирает номер, несколько секунд ждет. Господин директор, к вам посетитель. Кто?
Вопросительный взгляд в мою сторону.
Илья Невзоров, представляюсь полушепотом.
Иначе в этих пенатах строгости никто и не разговаривает.
Невзоров, говорит в трубку школьная нимфа. Хорошо, поняла.
Трубка вешается на место.
Мистер Адамс ждет.
За следующей дверью развернулось логово зверя. Шучу, конечно. Солидный кабинет, соответствующий высокому статусу Оливера Адамса. Дорогие породы дерева, кожа, дизайнерская мебель. Фундаментальный, иначе не скажешь, письменный стол. Столешница поражает девственной чистотой: стопочка бумаг на подпись, перекидной календарь, пресс-папье в виде отдыхающего тигра. И развернутый экран ноутбука «Горизонт»голубую литеру «G», вписанную в ромб, ни с чем не спутаешь. Прозрачные контуры эмблемы подсвечены неоном.
Несколько минут Адамс меня игнорирует.
Демонстративно.
Смотрит в экран ноута, пальцы бегают по тачпаду. Лицо серьезное. Сразу виднодиректор вершит судьбы мира, никак иначе.
Не дожидаясь приглашения, беру стул и усаживаюсь напротив.
Такого поворота Адамс не ждет.
Директорский взгляд отрывается от экрана и прилипает к моей скромной персоне. Тяжелый взгляд, сканирующий. Похоже, вот онглавный вербовщик. Сразу оценивает потенциал.
Молчим.
Ладно, я первым нарушаю затянувшуюся паузу, если у вас нет претензий, господин директор, то, с вашего позволения, я пойду на занятия.
Сидеть, пригвоздили меня к креслу.
Второй раунд молчанки.
Господин Невзоров, заговорил Адамс, откинувшись в кресле и сложив руки на объемистом животе. Не с того вы начинаете учебный год.
Поясните свою мысль, попросил я.
Человек хм вашего социального статуса должен вести себя подобающим образом. Приобщаться к наукам, проявлять скромность и умеренность во всем. Что мы имеем вместо этого? Конфликт с представителем уважаемого рода в августе. Драка после линейки с Ираклием Думбадзе. Ты хоть знаешь, кто он?
Пожимаю плечами:
Без понятия. Невоспитанная горная обезьяна?
Директор закатил глаза.
Сразу понятноразговор будет непростым.
Род Думбадзе переехал в Неом еще в середине прошлого века. Это сильные маги воздуха. Дед Ираклиязаслуженный боевой авиатор со стажем, отставной капитан воздушного крейсера. Родители Ираклияне последние люди в гильдии пилотов.
В семье не без урода.
Директорская ладонь резко хлопнула по столу.
Ты стал одаренным в августе. А за плечами этих ребятсила крови. Поколения именитых предков. Ты хоть понимаешь, что будет, если тебя вызовут на дуэль? Уборщики будут сутками оттирать твои останки от арены.
Всякое случается.
Мое лицоэталон невозмутимости.
Если каким-то чудом победишь, продолжил напирать директор, не забывай о кровной мести. Мы живем в двадцать первом веке, но вендетта прописана в законодательстве. Ты мстить не можешь, аристократысколько им заблагорассудится.
Да, я в курсе.
Успел порыться в местном Уголовном Кодексе. А заоднов Дуэльном. Чернь не имеет прав ни на что, а вот отморози голубых кровейдругое дело. Так что я могу завалить Ираклия или Кирилла в поединке чести, но после этого придется иметь дело с разъяренными родственниками оборзевших недорослей. И, как вы понимаете, родственников тоже придется валить. Что я об этом думаю? Трупы меня не смущают.
Ты поступил в лицей по квоте, напомнил Адамс. Скажу больше: имела место протекция. Это не совсем честно, но ты состоишь в ордене демонологов. И до определенного момента тебя прикрывают.
Есть такое, согласился я.
Вот только не будет конклав переходить границы дозволенного, повысил голос директор. Их влияние не безгранично.
Пауза.
Вы закончили? поинтересовался я.
Директор кивнул.
Тогда вот что я отвечу. Законы Московии и правила лицея не поощряют классовую дискриминацию. Нет ни одной статьи, разрешающей называть меня, цитирую, чернью и нищебродом. Кроме того, Ираклий намекнул на отрезание языка, что является безусловной угрозой. Он первым попытался меня толкнутьэто видно на записях видеокамер, которые вы наверняка успели просмотреть. Что имеем? Оскорбление, угроза, навязывание драки. Я защищался, и это неотъемлемое право одаренного. При этом я не применил магию и не нарушил Устав лицея.
Адамс внимательно слушал.
Что касается Кирилла, то конфликт между нами случился до получения жетонов. Поэтому мы смело могли пользоваться любыми техниками. Опять же, с моей стороны речь шла исключительно о самообороне. Поговорите с Валентином Игнатьевичем, он был свидетелем этой безобразной сцены. Кирилл атаковал со спины.
Разговор нравится директору всё меньше и меньше.
Запугать меня не получилось. А сейчас всё выкручивается таким образом, что принять сторону пострадавших учеников означает поддержать «классовую дискриминацию». То есть репутационная потеря для школы. Понятно, что тыАдамс. Что хочу, то и ворочу. Но репутация, ага.
Взыскания будут? невинно поинтересовался.
Хороший вопрос.
Удар по моему личному рейтингута же дискриминация. Формально я ничего не нарушил. Просто действовал жестче, чем от меня ожидали, но это не возбраняется.