Одежда насквозь промокла от пота. Пот струился солеными ручьями по лбу, щекам, заливал глаза. Рукава рубахи и большой клетчатый платок можно было смело выжимать.
Пять тысяч семьсот девяносто три во, полянка подходящая. Все, амба. На сегодня с меня хватит.
Так и не дойдя последние две сотни шагов, Женя скинул рюкзак и рухнул на землю рядом с ним. Спина и плечи болели, ноги мелко дрожали, а желудок недвусмысленно заявлял о насущных потребностях. Какое там идти, даже пошевелиться не было совершенно никаких сил. Однако палатку ставить все-таки пришлось, хоть и через насилие над организмом. Решился он на этот подвиг лишь потому, что спать на голой земле под открытым небом было для него совсем уж невозможно. Сил готовить еду уже не оставалось. Банка рыбных консервов, осьмушка хлеба, вскипяченный на газовой горелке чай. А потомв отруб.
День 2
На другой день Женя пробудился, а, вернее сказать, очнулся, когда солнце уже чувствительно нагрело палатку. Некоторое время он бездумно пялился на яркий кружок, просвечивающий сквозь плотную ткань тента, потом, разом вспомнив все события вчерашнего дня, дернулся было подняться, но тут же рухнул обратно на пенку, тихо взвыв от боли во всем теле. Он выждал пару минут и сделал вторую попытку. С тем же результатом. Но все равно как-то нужно было подниматься, завтракать, в кусты опять же сбегать, а после собираться и двигать дальше. Он тяжело вздохнул и принялся осторожно выползать из спальника. Его жестко плющило и мощно колбасило, мышцы отказывались работать просто наотрез. Каждое новое движение лишь усугубляло телесные страдания. Впрочем, полная неподвижность тоже не спасала. Тихонько подвывая, когда про себя, а когда и вслух, стараясь не делать резких движений, Женя выбрался из палатки. Собирать дрова, разводить костеродна мысль об этом вызвала панику. Еще быкаждый наклон превращался в пытку. Пришлось доставать газовую горелку и готовить еду на ней. Расточительство, конечно, но на большее просто не было сил.
Мало-помалу он разошелся, двигаться стало легче, но все равно завтрак и сборы длились намного дольше, чем обычно. Еще какое-то время ушло на то, чтобы уговорить себя идти дальше. Когда это удалось, часы уже показывали одиннадцатый час.
Кривясь от ломоты во всем теле, Женя уже не стал понтоваться, а сразу прислонил рюкзак к сосенке, подлез под лямки и попытался встать. И не смог. Нет, на самом деле смог бы, если бы напрягся как следует. Но вот только не напряглось. И это после целой ночи сплошного отдыха! Может, ну его нафиг? На него вдруг накатила острая жалость к себе любимому. Настолько острая, что руки-ноги, и без того не шибко крепкие, вовсе ослабли, а на глаза почти что навернулись слезки: вот сейчас он тут, посреди незнакомого леса и отдаст концы, и никто не узнает о судьбе несчастного программера. И всего-то нужно, еще немного расслабиться, отпустить себя, и лежать, лежать А потом придут мелкие хищники и растащат косточки по всему лесу.
Словно в ответ на эти упаднические мысли, из ближних кустов высунулась темно-бурая мордочка какого-то мелкого зверька. Не то хорь, не то еще какая-нибудь куница. Внезапно голову затопил бешеный гнев.
«Во, уже нарисовались, гады!»
Женя сунул палкой в кусты, мордочка тут же исчезла. А он, уже в голос, рявкнул сам себе:
Вставай, сука! Тряпка, баба, ничтожество!
Лес вокруг был пустым, стесняться было некого. А злость выплеснулась такая, что аж в глазах потемнело.
Сопля! Слюнтяй! Бард хренов! Давай, шевелись, засранец!
Подбадривая себя таким незамысловатым способом, Женя поднялся на четыре кости, развернулся лицом к дереву и, хватаясь руками за нижние сучки и трещиноватую кору, напрягая все силы, сумел все же подняться. Выпрямился, прислонился рюкзаком к дереву, отдышался. Злость бесследно улетучилась, зато пришла вполне законная гордость за свою победу. Женя еще с минуту постоял, потом сверился с компасом, взял заранее прислоненные к дереву палки и пошел.
Поначалу каждый шаг был настоящим мучением. И силы-то, вроде, были в наличии, но вот боль в каждой мышце, при каждом движении терпеть трудно, избавиться невозможно. И ведь ни грамма уже не скинешь, вся снаряга нужна! Разве что продукты будут потихоньку уходить, но эта мысль как-то совсем не радовала. Оставалось стиснуть зубы и тащиться вперед. Потихоньку-полегоньку Женя втянулся, разогрелся, появилось даже некое подобие ритма ходьбы. И все равно спустя час он был рад передохнуть. Наплевав на все, он скинул с плеч рюкзак и растянулся на устилающей землю сплошным толстым слоем бурой хвое.
На следующем привале Женя решил устроить перекус. Распотрошил рюкзак, достал сушки, бутылку с холодным чаем. Кряхтя, опустился на землю, прислонился спиной к здоровенной сосне и не торопясь подкрепился. Хоть на полкило, но все же на спине полегчало. Он позволил себе получасовой отдых. Достал из рюкзака телефон, убедился в отсутствии связи. Еще несколько минут потянул, слегка поддавшись лени. Наконец решился, кряхтя и в голос постанывая, поднялся и уже ухватился было за лямку рюкзака, как услышал крик, и, причем, совсем недалеко. Женя некоторое время прислушивался, но все было тихо. Наверное, показалось. Но только он так решил, крик повторился, уже ближе. «Помогите!» Кричала явно женщина, и это уж точно не показалось. Выхватить топорик из кармашка на поясе было делом нескольких секунд, и Женя, машинально запихав телефон в карман, помчался в ту сторону, откуда раздавался крик. Ну как помчалсяпотрусил что было сил, насколько позволяла комплекция и болящие ноги. Последний раз он мчался, пожалуй, в сопливом детстве, застуканный с пацанами колхозным сторожем на поле с горохом.
Вскоре перед ним оказалась значительных размеров прогалина, окаймленная довольно густыми кустами. И по ней в сторону от Жени бежала девушка. А за ней гнался самый такой всамделишный негр. На спине у негра был приторочен странный чехол, и из него над правым плечом торчала рукоять какого-то оружия, явно огнестрельного.
Забег был недолгим. Девушка бежала быстро, но негр был однозначно быстрее. Он догнал свою жертву и сильно толкнул ее в спину. От этого толчка девушка потеряла равновесие и, вскрикнув, упала лицом вниз, а негр, довольно захохотав, ловко завернул ей руки за спину и, достав из кармана веревку, принялся связывать своей добыче запястья. Это наглое действие нужно было пресечь и Женя прежде, чем успел прикинуть свои шансы, кинулся на помощь.
Он подскочил к нарушителю общественного порядка сзади и встал в растерянности. Он просто не знал, что ему делать дальше. Никакими приемами он не владел, драться не умел, а рубить топором незнакомого человека, пусть даже и явно совершающего уголовно наказуемые деяния, был не готов. Но что-то (наверное, внутренний голос) ему подсказывало, что увещевания здесь не помогут. В конце концов, он решил оглушить бандита. Перевернул топорик лезвием вверх и, примериваясь, неловко занес его над головой негра. Но в этот момент тот закончил с узлами и, услышав Женино пыхтение, повернул голову. Это был весьма красноречивый пример губительности любопытства. Удар обуха пришелся прямо в висок. Что-то неприятно хрустнуло, и нехороший человек без звука рухнул прямо на девушку, придавив ее всем своим весом.
Шокэто по-нашему, и Женя испытал это состояние в полной мере. Он, который старательно избегал темных подворотен, подозрительных компаний и вообще был, если уж говорить начистоту, несколько трусоват, вот так запросто, с одного удара, завалил бандюгана! Факт налицовот он свежий жмур, прямо поверх его, жмура, собственной жертвы. Лежит, не дышит, яремная вена не пульсирует. Одно словопокойник! Не хотел? Случайно вышло? Прокурору расскажешь, дяденька!
Но как бы там ни было, а бежал-то он спасать женщину. Надо бы довести дело до конца, а она, может, в награду выведет его из этого леса.
Пыхтя и матюгаясь себе под нос, Женя отложил в сторону орудие убийства, перевернул тело бандита, выдернул у него из ножен на поясе нож, разрезал веревки, стягивающие руки девушки и тронул ее за плечо.
С вами все в порядке? Вы встать сможете?
Она приподнялась, опираясь на руки, медленно повернулась и села, подобрав под себя одну ногу. Наверное, тоже была в шоке. Одежда ее была в пыли, блузка порвана, ссадина на лбу кровила. Женя нагнулся было к ней, но в это время невдалеке раздался громкий мужской голос, кричащий что-то на незнакомом языке. У Жени, застигнутого на месте преступления внутри екнуло и спина похолодела от страха. Он даже чуть присел, настолько неожиданно это произошло. Правда, мозги сработали исправно: негр, нерусский. Голос тоже вещает не по-русски, значит тоже негр. Этот бандит, значит и тот бандит тоже. Значит, нужно по-быстрому валить. Женя совершенно не хотел проверять, что будет, если его найдут рядом с трупом. У этого есть ружье, значит, и у второго тоже может быть, а с топориком против ружья выходить не стоит. В своих возможностях по части самообороны, вернее, в их отсутствии, Женя совершенно не сомневался. Он и с топориком-то против голых рук запросто мог проиграть. Нет, оставаться здесьчистой воды самоубийство, лучше сначала укрыться и посмотреть. Вот только ружье надо захватить с собой.