Ух ты, царевич! У Томы засияли глаза.
Впрочем, для принца на белом коне, что живет в грезах каждой девчонки, этот наследник престола оказался староват, неказист, да и конь не вышел ни цветом, ни ростом.
Идти? шепнул я.
А что остается? Условие он выполнил.
Малик был логически прав. Но копейщики на заднем фоне не излучали радость гостеприимства. Что-то было не то.
Идите, сказал Малик, даже подтолкнув в спины. Я прикрою.
Мы пошли. Шаг за шагом, стараясь не упасть на подвижной тверди, иногда помогая друг дружке. Малик закрыл собой Шурика, но стойка показывала: в любой миг он готов прыгнуть к нам и драться до последнего.
Из леса вышли еще три копейщика плюс к пяти присутствующим. Кажется, это весь контингент. Когда наши стопы коснулись нормальной почвы, они построились в ряд, уперев копья в землю, и чуточку присели. Странный, но вполне понятный жест почтения. Типа микро-реверанса.
Алехвала! гаркнули сразу восемь глоток.
Вот она какая, Калевала с ударением на последнем слоге.
Царевич спрыгнул с коня, пригнул голову в приветствии. Лет тридцати-сорока, не очень разбираюсь в возрасте взрослых. Комплекцией он мог посоперничать с Маликом. Темная бородка, острый взгляд светлых глаз. Сапожки в обтяжечку. Прикрытые пластинами голые ноги торчали из-под кожаной юбки, обшитой прямоугольничками грязно-зеленого металла. Выше тоже металл и кожа. Шлем оторочен мехом и сзади украшен хвостом. На перевязимеч, вычурный длинный нож, за плечом небольшой щит. Такой вот царевич, помесь древнего грека с Чингисханом. Даже с учетом приветственной позы мы с Томой едва доставали ему до стальной груди.
Что они сказали? спросил я Гордея.
Не знаешь? Удивление граничило с недоверием. Хотя, да. Вы же там многого не знаете.
Торжественная часть закончилась, строй распался.
Это вам.
По знаку Гордея нам принесли халаты в чередующихся нежно розовых и мрачно фиолетовых полосах. Раскраску можно было принять за клоунскуюесли б горло царевича не спасал от натирания латами воротник в таких же цветах.
Одежда должна соответствовать и указывать, типа что-то объяснил царевич.
Чему соответствовать? мгновенно с радостью что-то навоображала себе Тома.
Куда указывать? одновременно насторожился я.
Не куда, а на что. Вы теперь со мной.
Ткань халатов не шла ни в какое сравнение с предыдущей колючей и вонючей дерюгой. Нас облачили в них двенадцать рук. Пояски были бережно завязаны, ноги вставлены в мягкие тапочки без задников типа восточных чувяк. Думаю, дали чувяки, а не сапоги, потому что не знали размеров ног. Если так пойдет дальше, то и сапогами обеспечат, и
Уф, воображение разыгралась не хуже, чем у Томы. Собственно, почему нет? В конце концов, ангелы мы или слоновьи лепешки?
Закончив, безлицые воины склоненно отступили. Подумалось: не издеваются ли? Может, мы вправду в придуманном мире, где сбываются все фантазии?
Воспоминание о собачках развеяло глупые мысли. Я вскинул взгляд на Гордея. Этакий взгляд равного, Вот что с нами одежда делает.
Что с нашими друзьями?
Добродушно улыбнувшись, он мягко и успокаивающе проговорил:
Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Их убьют быстро.
Глава 5
На поясах «ку-клукс-клановцев» висели не световые мечи. Даже не обычные. Даже не мечи. Полуметровые дубины: корявые, самолично выструганные. У двоихтопоры. С другой стороны у каждого болтался нож, тоже не ахти какой выделки. За плечами они носили мешки с тесьмами, типа рюкзаков. Сейчас мешки лежали полувыпотрошенными около костра с булькающим котлом. Запах съестного одурял.
Пообедать предстояло не всем. Двое остались с нами, шестеро, посланные движением пальцев царевича, полезли на сено. Копья вперед, дубинки наготове. Как они управлялись копьями, мы уже видели. Приблизившись к пилотам метров на двадцать, откуда бросок копья становился безошибочным, солдаты одновременно приготовились.
Стойте! крикнул я, хватая царевича за руку, будто это могло помочь. Не сметь!
Да! Стоять! истерично подхватила Тома.
Странно. Копейщики замерли. Они нас слушались. Неужели мы настолько важные? А если
Назад! рявкнул я как можно более грозно.
Никакого эффекта.
Так надо, глупые. Смиритесь, попытался смягчить ситуацию Гордей. Вы уже не маленькие. Должны понимать слово «надо».
Вновь дал отмашку воинам.
Нет! заорал я.
Опять копья остановились в миге от полета. Царевич занервничал.
Вы знаете, что такое закон?
Убивать невиновныхзакон? возмутился я. У вас нет заповеди «не убий»?
Заповедь гласит: «Не убий, если это не враг, посягнувший на твою жизнь, семью и родину». У вас не так?
Я смешался.
Ну если по смыслу Но Малик с Шуриком не враги!
Так думаете в силу возраста. Многие годы происходили ненужные беды, пока сама Алла, да простит Она нас и примет, не явилась в мир и не дала людям Закон.
Нет такого закона, чтоб людей убивать, вклинилась Тома.
Она раскраснелась, взъерепенилась, напряглась. Пальцы приготовились вцепиться в глотку противника, если тот посмеет еще раз выговорить смертельный приказ. Она даже придвинулась ближе, согнула коленки, как воины в недавнем приветствии, но это была подготовка к прыжку.
Взъерошенный воробушек рядом со львом. Царевич переломит ее небрежным взмахом руки, вытирая пот со лба.
Закон, говорите? перетянул я ситуацию на себя. Огласите. Я послушаю и скажу свое мнение.
Это правильно, не стал спорить Гордей. Зажмурившись, принялся декламировать по памяти:Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! Я отдаю настоящее и будущее Алле-всеприсутствующей, да простит Она нас и примет, а прошлое и так принадлежит Ей. Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь. Если я встречу Падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти Падших. Мне нельзя проявить слабость. Слабый человекмертвый человек. Слабое обществомертвое общество. Быть слабымпредательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон. Не слушать ангелов. Не слушать истории ангелов. Не спрашивать о Том мире. Кто слушал, да будет вырван его язык или отсечена голова. И да будет так. Глаза царевича открылись. Взгляд был задумчив, но непреклонен. Это называется «Молитва встречи снизошедших» или просто «встречная». Именно для нашего случая. Не зря Алла-всезнающая, да простит Она нас и примет, обязала каждого с детства учить ее: и низкорожденного крепостного, и благородного свободного семьянина. Теперь не мешай закону свершиться.
Я стоял справа.
Слева!
Мой крик ошарашил всех. Тома испуганно шарахнулась. Царевич же бросил правую руку налевок рукояти мечаи отвернул голову:
Что?
В одно движение нож с открытой стороны пояса перекочевал в мои руки.
Гордей все понял. Хохот сотряс окружающий кустарник.
Не смеши. Будь хоть тысячу раз ангелом, что может нож против меча?
Чапа, ты что? только и вымолвила Тома.
Сглотнув, двинулась не ко мне, а к Гордею. Умница. Помирать, так с музыкой. Вдвоем у нас шансы справиться с ним не нулевые, а почти нулевые. Уже кое-что. Не знаю, как насчет подраться, а царапается она отменно.
Ты меня убьешь? полюбопытствовал я у царевича.
Никогда. Он снисходительно улыбнулся. Кто отважится убить ангела, недолго проходит под солнцем.
Как же приятно быть ангелом. Ошибочка: когда тебя считают ангелом.
Тоже закон?
Еще какой.
Тогда думай головой. Я перенес нож к своему горлу. Моя жизнь зависит от моих друзей. Умрет кто-то из нихумру я.
По горлу покатилась капелька: немного переборщил с нажимом. Зато эффект потрясающий.
Я обязан их убить! взмолился Гордей.
Снисходительность и запанибратство как слизало. На кону оказалась жизнь. Его жизнь.
Убив их, убиваешь меня. Убив меня, убиваешь себя. Думай, голова, думай.
Этого закон не предусматривает!
Значит?
Нужно подправить закон, внесла лепту доныне завороженно внимавшая Тома.