Да, так и есть.
Ну, это не так. Его сделали в другом мире. Я не могу сказать вам, в каком из них, я просто вижу, что в другом.
Понятно сказал Хорли. Это Скриптон познакомил вас с молодой женщиной? спросил он с тревогой. У него перехватило дыхание, как после пробежки.
Из-за того, что я работал на старого Гарнье. Бертранаторговца, а не его брата Франсуа. Мне пришлось позвонить Скиптону по небольшому вопросу, и там была она. Одно мгновение. Я понял, что она из другого мира, и она поняла, что я это знаю.
Другой мир Да, конечно. Как она попала сюда, в этот мир? На летающей тарелке?
Гринстед посмотрел на него, и Хорли вздрогнул.
Я серьезно, сказал Гринстед. Не издевайтесь.
Нет, нет нет, правда нет. Я, я, я, я, просто, все это чуждо мне. Вам, должно быть, виднее?
Да, я действительно это вижу. Совершенно разумная точка зрения. Ну, теоретически, все эти миры недостижимы. Против физики не пойти. На практике вся структуратекучая. Например, вещи собирают и кладут на подоконник, который лишь один раз, ненадолго, открывается в другой мир; кто-то, проходя мимо, заинтересуется и снова уйдет, а потом никогда больше не обнаружит его. Ваш маленький стеклянный слоненок, Мариса Ван Зи, здесь черный дрозд, там расписание автобусов Воображаемая подруга у маленького мальчикаони играют вместе часами: шепчут секреты, клянутся в вечной любви, играют в короля и королеву Но она не воображаемая, она проходит сквозь щель в стене за оранжереей, и однажды он обнаружит, что кто-то починил стену и она пропала навсегда. Или тот дом, который вы видели из окна вагона, тот маленький проблеск идеального дома, вы снова и снова совершаете одно и то же путешествие, но никогда больше не увидите его. Ну, вот что происходит: бесконечное число миров и тысяча и одна маленькая прореха в ткани.
А эти другие мирыони все такие же, как этот?
Нет. Некоторые из них совсем, как наш, за исключением одной детали. Представьте себе, например, мир, подобный нашему, но где каждого человека сопровождает дух в облике животного. Своего рода визуальный духовный проводник, животный тотем и тому подобное. Часть их самих, но отдельно. К примеру.
Хорли посмотрел на картину и вытер пот со лба.
Я не уверен, что смогу это сделать. Представить это. Сколько вы?
Сколько мы были вместе? Меньше месяца. Были вещи, о которых она не хотела мне рассказывать. У меня сложилось впечатление о высокой политике, о важных переговорах, о дипломатических секретах, но я уважал ее благоразумие. А в это время Скиптон рисовал эту картину.
Хорли снова почесался и тяжело вздохнул.
Но, Гринстед, сказал он, это было восемьдесят лет назад, а вам и пятидесяти нет. Я все еще не могу понять, как вы с этим связаны. Вы говорите о себе или о ком-то другом? Это что, выдумка?
Это правда. Это случилось со мной. В разных мирах время течет по-разному. Может быть, с одной стороны, это и было восемьдесят лет назад, но не всегда все складывается так гладко.
Так Хорли небрежно помахал рукой в воздухе, словно пытаясь поймать летящую пылинку. Значит, вы с Марисой пришли из одного мира?
Я этого не говорил.
Нет, конечно же, нет. Гринстед, как
Хорли попытался вспомнить, как Гринстед оказался на этом вечере. Должно быть, он пригласил его, так как тот был одним из посетителей колледжа; но откуда он вообще знал этого человека? Это полностью ускользнуло от него.
Должно быть, я пьян, заявил он с предельной ясностью.
Вы будете распаковывать обезьяну?
О, Боже, да, обезьяна Лучше достать это маленькое животное из коробки. Не вставайте.
Хорли встал, слегка пошатываясь и вытащил из-под стола деревянный ящик. Он был надежно закреплён гвоздями и тяжелой металлической лентой.
Эти гвозди совсем заржавели, сказал Гринстед. Надо осторожно вынуть их.
Хорли рылся в ящике письменного стола.
Вот и мы, сказал он, поднимая плоскогубцы.
Вам нужно что-то получше. Подходящий гвоздодёр.
Нет, все в порядке. Уже десятки коробок ими открывал.
Он просунул нос плоскогубцев под металлическую ленту, несколько раз прокрутил и попытался оттянуть ее, но безуспешно. Затем он атаковал головку гвоздя, не сумев даже ухватиться за нее.
Отвертка, сказал он. В ящике, Гринстед, будьте так добры.
Гринстед поставил стакан на пол и подошел к комоду, чтобы посмотреть содержимое. В нем лежала одна отвертка, головка которой была потертой и закругленной. Хорли взял ее и с силой просунул под ленту, задрав так сильно, что лезвие отвертки погнулось. Гринстед снова сел и стал наблюдать. Затем Хорли попытался воткнуть лезвие отвертки под крышку и несколько раз промахнулся, но в конце концов сумел приподнять ее. Дерево треснуло, но только в одном месте. Хорли встал, чтобы снять куртку. Он весь вспотел, а на лице у него, казалось, проступила сыпь.
Молоток, сказал он, вот что нам нужно.
Вы решили разломать его полностью?
Нет, нет, подцепить, ну вы знаете, головку гвоздя зубцем. Приподнять их. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше.
В ящике стола лежал молоток. Хорли надул щеки, ухватился зубцем и после больших усилий сумел наполовину вытащить один из гвоздей. Гринстед внимательно наблюдал за ним.
Вот видите! Простая настойчивость. Только и всего, сказал Хорли.
Конечно.
Сейчас все будет готово.
Вы уже почти закончили.
Безусловно.
Он продолжал колотить, дергать на принципе рычага и наконец сумел открутить металлические ленты по верхнему краю Он остановился, тяжело дыша. Его дыхание с хрипом вырывалось из горла.
Гринстед, не могли бы вы закончить с этим? сказал он. Я не уверен, что
Гринстед взял молоток и вытащил оставшиеся гвозди. Это заняло всего минуту. Он снял крышку с коробки и отложил ее в сторону, а затем опустил руку в кучу мятой бумаги и опилок, под которыми была бронза.
Вот она, сказал он.
Он достал ее и развернул последний слой папиросной бумаги, затем поставил обезьяну на стол рядом с картиной. Она была такой же отвратительной, какой он её помнил. Он повернулся к Хорли, лицо которого выразило ужас.
Хорли? Уверен, вы не впервые ее видите
Нет, не в том дело Хорли пошатнулся, ухватившись за стол. Картина покачивалась на мольберте. Гринстед, я не очень хорошо себя чувствую О Боже
Спотыкаясь, он направился в спальню и распахнул дверь как раз вовремя, чтобы его вырвало прямо в раковину. Он стал дышать громче, пронзительнее и с большим усилием. Было похоже на очень сильный приступ астмы.
Гринстед встал и посмотрел на часы. Было уже около часа ночи.
Хорли? С вами все в порядке?
У Хорли перехватило дыхание.
Не могу дышать, выдавил он наконец.
Давайте я вызову скорую. Вам, кажется, совсем нехорошо.
Нет после полуночи отсюда не позвонитьпортье не работает Боже
Его опять тошнило.
Идите в сторожку, пробормотал он. Позвоните кому-нибудь Гринстед, мне страшно
Я постараюсь как можно скорее.
Гринстед нажал выключатель на лестничной площадке. Свет погас прежде, чем он спустился к подножию лестницы. Он встал в дверях и закурил. Дождь прекратился, но влага в воздухе собиралась в густой туман, в котором, казалось, растворялись здания; за темной крышей часовни воздух был насыщен мягким оранжевым свечением с улицы снаружи. Где-то вдалеке тихо затрещал механизм, и колокол часовни ударил один раз.
Гринстед докурил оставшуюся сигарету и вернулся наверх. Он задержал дыхание и заглянул в спальню. Хорли был мертв. Он захлопнул дверь и повернулся обратно.
Оглядевшись в поисках чего-нибудь, куда можно уместить картину, он заметил портфель Хорли, набитый книгами и бумагами, который лежал на боку под столом. Гринстед вытряхнул его содержимое на пол и обнаружил, что при небольшом усилии картина как раз войдёт туда; было бы жаль вырезать ее из рамы, которая очень хорошо подходила к ней.
Потом он взял карандаш со стола и начал перебирать связку ключей, пока не нашел тот самый, которым Хорли открывал садовую дверь, когда впускал их в колледж. Используя носовой платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев на остальной связке, он снял садовый ключ и положил в карман.