Вечеромкнемупостучалсякто-тоипришлаМосква,
счастливая по виду, как постоянно, и с прежним громким сердцем.
Божко робко, от крайней нужды своего чувства, обнялМоскву,а
онаегосталацеловатьвответ.Висхудаломгорле Божко
заклокоталаскрытаямучительнаясилаионбольшенемог
опомниться,узнаваяединственноесчастье теплоты человека на
всю жизнь.
3
Каждое утро, просыпаясь, Москва Честнова долго смотрела на
солнечный свет в окнеиговорилавсвоемпомышлении:"Это
будущеевремя настает", и вставала в счастливой безотчетности,
которая зависела, вероятно, не от сознания, а от сердечной силы
и здоровья.ЗатемМосквамылась,удивляясьхимииприроды,
превращающейобыкновеннуюскудную пищу (каких только нечистот
Москва не ела в своей жизни!) врозовуючистоту,вцветущие
пространстваеетела. Даже будучи сама собой, Москва Честнова
могла глядеть на себя, как на постороннюю, илюбоватьсясвоим
туловищем во время его мытья. Она знала, конечно, что здесь нет
еезаслуг,ноздесьестьточнаяработапрошлыхвремен и
природы, -- и позже,жуязавтрак,Москвамечталачто-тоо
природе--текущейводою,дующейветром,беспрерывно
ворочающейся,каквболезненномбреду,своимгромадным
терпеливымвеществом...Природенадобылообязательно
сочувтвовать -- она столько потрудилась для созданиячеловека,
-- как неимущая женщина, много родившая и теперь уже шатающаяся
от усталости...
ПоокончаниишколывоздухоплаванияМосквуназначили
младшим инструктором притойжешколе.Онатеперьобучала
группупарашютистов способу равнодушного прыжка из аэроплана и
спокойствию характера при опускании в гулком пространстве.
Сама Москва летала, неощущаявсебеникакогоособого
напряженияилимужества,оналишьточно,каквдетстве,
считала, где"край", т.е. конец техники и началокатастрофы,и
недоводиласебя до "края". Но "край" был гораздо дальше, чем
думали, и Москва все время отодвигала его.
Однажды онаучавствовалависпытанииновыхпарашютов,
пропитанных таким лаком, который скатывал прочь влагу атмосферы
и позволял делать прыжки даже в дождь. Честнову снарядили в два
парашюта--другойдаливзапас.Ее подняли на две тысячи
метров иоттудапопросилиброситьсяназемнуюповерхность
сквозь вечерний туман, развившийся после дождей.
Москва отворила дверь аэроплана и дала свой шаг в пустоту;
снизувнееударилжесткийвихрь,будто земля была жерлом
могучей воздуходувки, в которой воздух прессуется дотвердости
ивстаетвверх--прочно, как колонна; Москва почувствовала
себя трубой, продуваемой насквозь,идержалавсевремярот
открытым,чтобыуспеватьвыдыхать внизывающийся в нее в упор
дикий ветер.