Кетрин поерзала на стуле, покоробленная подобным заявлением.
Я знаю, что Вы не ждали подобного от отца, но лучшего принести не могу. В группу этого проекта входит много крупных чиновников из министерства обороны, ФБР, ряд высших лиц из Японии, Франции, Великобритании, России и Китая. Можно сказать, что мир многополярен, но это только иллюзия. Он всегда был однополярным.
Хотите сказать, что «Лахесис» контролирует весь мир? Чуть рассмеявшись, уточнила Кетрин.
Это не так неожиданно, как может показаться на первый взгляд. Поймите, все эти конспирологические замашки, которыми так блещут умы параноиков в начале XXI века, подпитаны дымом истины. Ничто не может появиться из ниоткуда. Только проект «Лахесис» всего лишь звено в цепи. Организация, которая контролирует его разрабатывает куда более далеко идущие планы. Таких проектов масса. Они пронизывают абсолютно все, как рак в последней стадии, распустивший свои метастазы по всему больному организму. Это сделано для того, чтобы любой обыватель был затронут.
какое отношение к ним имеет Чарльз Робинсон? Спросил Питер.
Хэвишем покачала головой.
Не все так ясно. Его подписи стоят на некоторых документах. В основном, связанными с поставками оружия на Ближний Восток.
Террористам? Прошептала Кетрин. Причем здесь мой отец? Он не был главой антитеррористического отдела.
Хэвишем кивнула.
Не торопитесь, агент Робинсон. Он был заместителем директора ФБР. Тот доступ, который имел он, не мог иметь никто.
Доступ к чему? Не выдержала Кетрин.
К информации, к чему же еще? Удивленно ответила Уилла.
какое отношение все это имеет к Моррису? Почему его убили? Почему убили Чарльза? Спросил Нолл, пододвинувшись на стуле к Уилле.
Похоже, что внутри группы уже давно назревает внутренний конфликт. Есть «бунтари», не готовые переступить определенные границы. Ваш отец был среди них. Моррис тоже.
Поэтому они убили их?
Женщина покачала головой, облизнула губы и встала со своего места.
Они просто позволили им умереть.
Она положила бумаги Кетрин на колени.
Кет?
Марлини встал перед ней, наблюдая за ее немым взглядом, упертым в документы.
Кетрин! Окликнул он еще раз.
Она подняла глаза, и паника отразилась на ее лице.
Мисс Робинсон, я понимаю, что в это трудно поверить, тем более трудно принять, но мы не стали бы вам врать.
Мы? Удивилась Кетрин.
Хэвишем скрытно улыбнулась и отвела глаза.
Если бы вы знали, сколько у вас поклонников в подпольных кругах. Женщина самодовольно посмотрела на Питера, прищурившись, будто предупреждая его. Она поднялась, прошла к двери и обернулась, еще раз окинув взглядом присутствующих. Я еще позвоню вам.
Кетрин нахмурилась, опустила голову на руки и тяжело вздохнула.
что сказал Гордон? Марлини сел перед ней на корточки.
Женщина резко выдохнула и открыла глаза.
Он готов был взять, но не отдать.
что это значит? Спросил Нолл.
Кетрин встала со стула, прижала документы к груди и жалостливо посмотрела на агентов.
Он недвусмысленно намекнул мне на то, что я могла бы получить все заона потерялась, подбирая более тактичное выражение, за возможность возобновления отношений с ним.
Не нужно было даже смотреть на Питера, чтобы услышать, как захрустели суставы его пальцев, сжимавшихся в крепкий кулак. Под его скулами заходили желваки, и, если бы сейчас, Гордон появился на пороге, то Питер разорвал бы его голыми руками.
ТыНеуверенно начал он, желая убедиться в том, что Кетрин хватило ума отказать Майклу, но женщина резко развернулась к нему лицом и злобно посмотрела на него.
Ты еще думаешь, что я могу согласиться?! И это меня ты называл полоумной! Воскликнула она, схватила пальто и практически выбежала из кабинета.
Питер было ринулся за ней, но рука Нолла, схватившая его за локоть остановила мужчину.
Не надо. Дай ей успокоиться. Предупредил Уинстер.
***
«Я не предам нашу любовь, никогда, слышишь, никогда», эти слова мы прочитали в письме, которое получил последним тот парень, застреливший вьетнамскую девочку.
Дело замяли, как нам сказали, за недоказанностью. Полказармы парней не могли сойти за свидетелей. Будучи до конца честным, стоит признать, что нас просто запугали. Сдав этого солдата, мы бы подставили самих себя, сержанта и лейтенанта Фарето. Никто не хотел быть стукачом, поэтому единственным оптимальным вариантом стал перевод этого парня в другой взвод на другой конец страны.
Я в ту ночь совсем не спал, думая о родителях той девочки. Живы ли они? Знают ли они, что с ней случилось? Почему она попала к нам? За что судьба оказалась к ней так жестока? Она искала у нас помощи, в бреду, не зная, куда идет. Хотя, возможно, это и было ее избавление. Кто знает, что могло бы стать с ней дальше? Стать проституткой при одном из американских взводов, забеременеть от одного из них, сделать аборт, или, в лучшем случае, получить возможность уехать в США?
Рядовой!
Я по инерции подскочил с кровати, отозвавшись на крик моего сержанта.
Рядовой Робинсон, к Фарето, срочно! Крикнул он мне, от входа.
Парни, прибывшие со мной, сострадательно подняли головы с подушек, секунду посмотрели на то, как я натягиваю майку и штаны, и бессловесно рухнули обратно.
Вызывали, сэр? Я явился в кабинет лейтенанта, слегка дурной от бессонницы и мятый от долгого ворочания.
Рядовой Робинсон? Лейтенант поднял на меня свои мутные глаза и кивнул.
Я сел, подчинившись приказу, и посмотрел в окно, поверх плеча лейтенанта. Темное небо, с алым заревом.
Рассвет похож на кровь, не так ли, рядовой?
Я даже не сразу понял, что проговорил лейтенант.
-что, сэр?
Крови так много, что она уже дошла до небес и льется через край.
Я кивнул.
Да, сэр.
Лейтенант медленно поднялся и обошел меня со спины.
Я не могу сказать, что он был простым человеком. На самом деле, с самого первого дня нашего знакомства мне было не по себе в его присутствии. Его взгляд такой беглый, затуманенный, скрытный. Он говорил с вами, а на самом деле, дырявил вас взглядом, пронзая насквозь, вынимая душу и вытрясая правду. Даже если вы ее не говорили.
Мне нужно поговорить с тобой, Чарли. Его сладкий голосок лился как мед на оладьи. Проблема в том, что я терпеть оладьи не мог, а уж мед тем более.
Ты у нас недавно, но уже, наверно, понял, что к чему.
Я передернул плечами.
Здесь не Округ Колумбия, где удобно и светло, где можно сходить в бар или посмотреть на девчонок в коротких юбках. Здесь девчонка может оказаться таким же смертельным оружием, как напалм.
Сэр, я не совсем понимаю, к чему вы ведете. Пожал я плечами, повернувшись к нему, но он сразу остановил меня, прикоснувшись к плечу.
Понимаешь, после того дела с вьетнамской девчонкой, я понял, что совершенно не знаю своих солдат. А ведь мне приходится воевать с ними. Я доверяю им свою жизнь, понимаешь?
Конечно, сэр. Кивнул я.
-тогда ты должен понимать, что никто не сможет сказать мне больше, чем тот, кто живет рядом с ними.
Вы хотите, чтобы я «стучал» на своих? Я возмущенно вскочил.
Сядь, парень, сядь. Твердо сказал он. Зачем такие выражения. Не стучать, а предоставлять информацию, необходимую для офицерского корпуса. Тут все свои.
Он слащаво улыбнулся и снова сел напротив меня. Наверное, мое лицо выразило все, что я хотел ему ответить, потому что он моментально помрачнел.
Я не буду заниматься этим, сэр. С напускной учтивостью ответил я.
Фарето прищурился.
Ты еще не знаешь, от чего отказываешься, парень.
Вы угрожаете мне, сэр? Хладнокровно спросил я.
Мелко для меня, рядовой. Прищурившись ответил он. Ты можешь идти.
Мне не нужно было повторять и, тем более, говорить, что этот разговор не должен был выйти за пределы кабинета.
Я вернулся в казарму, когда уже совсем рассвело. До подъема оставалось пять минут, но мой сержант не спал. Он сидел на кровати, рядом с моей и, когда я вошел, поднял голову. Мы посмотрели друг на друга и кивнули. В тот момент я понял, что не я был первым в списке лейтенанта. Не мне и быть последним.