В разгар самойудачной
работы отчаянные сомнения начинали одолеватьего:правильнолибылотак
насытитьцветомэтубархатнуюкуртку?Сможетлионтеперьнайтите
несравненные тона, которые нужны ему для обнаженной женщины? Ондолженбыл
или немедленно разрешить эти вопросы,илиумеретьнаместе.Лихорадочно
вытащил он из папки спрятанный набросок головыКристины,сравниваяегос
головой на картине, стремясь помочь себе этим наброском, сделанным с натуры.
- Смотри-ка, - закричал Дюбюш, - где ты это нарисовал?.. Кто она?
Этот вопрос застал Клода врасплох, он не знал, что ответить; потом, сам
не зная, почему, ведь он всегда обо всемрассказывалсвоимдрузьям-он
солгал, безотчетно подчиняясь странной стыдливости,внутреннейпотребности
сохранить в тайне ночное приключение.
- Так кто же это? - настаивал архитектор.
- Так, просто натурщица.
- Правда, натурщица? Совсем ещемолоденькая,нетакли?Онаочень
хороша... Дай мне, пожалуйста,ееадрес-недляменя,адляодного
скульптора, который отыскивает Психею. Ведь у тебя есть ее адрес?
Дюбюш повернулся к серой стене, гдевкривьивкосьбылинацарапаны
мелом адреса моделей. Много женщин неровным,детскимпочеркомрасписалось
там,оставивсвоеобразныевизитныекарточкисосвоимиадресами.Зоэ
Пьедефер, улица Кампань-Премьер, 7, огромная брюнеткасобвислымживотом,
перечеркнула своей подписью маленькуюФлоруБошан,улицаЛаваля,32,и
еврейку Юдифь Вакез, улица Роше, 69, - эти последние обе были еще достаточно
свежи, но чересчур худы.
- Так где же адрес?
Клод вспылил:
- Да отстань ты отменя!..Почемязнаю?..Тымненадоел,вечно
пристаешь к человеку, когда он работает!
Сандоза все это сперва удивило, потом позабавило. Более проницательный,
чем Дюбюш, он подмигнул ему, и оба принялись высмеивать Клода.
- Ах, простите, пожалуйста! Если вам хочется сохранитьеедляодного
себя, мы ни на что не претендуем! Вот повеса, гдетолькоонподцепилэту
красотку? На какой-нибудьпирушкевкабачкеМонмартраилинатротуаре
площади Мобер?
Все больше смущаясь, художник оборонялся:
- До чего вы оба глупы! Подумать только - какие ослы!.. Хватит, вымне
осточертели!
Голос у него был такой взволнованный, что оба приятеля сразу замолчали,
а он опять принялсяскрестипосвоейкартине,нервной,дрожащейрукой
соскабливая и вновь торопливо рисуя голову обнаженной женщины,придаваяей
всебольшеесходствосКристиной.Потомонпринялсязагрудь,едва
намеченную в наброске. Его возбуждение все увеличивалось... Онвкладывалв
работу и целомудренно сдерживаемое обожание женщины,ибезумнуюлюбовьк
вожделеннойнаготе,которойонникогданеобладал,ибессилиенайти
удовлетворение, и стремление создать ту плоть, которую он так жаждал прижать
к себе трепетными руками.