Феликс подошел к ней и положил морду на колени, тихонько посапывая. Его мокрая шерсть на затылке топорщилась, а по ушам стекали мыльные капли.
Вы не могли бы рассказать нам, что произошло тогда? Я умиленно смотрела на эту картину, стоя чуть позади Райдека, разглядывающего теперь фотографии на стенах.
На однойизображен маленький сорванец в коротком комбинезоне и расцарапанными коленками, но с широкой улыбкой обнимающий свой велосипед, на другойэтот же мальчик, но уже в форме выпускника, обнимающего худенькую женщину в розовом костюме, видимо, свою мать. На третьей, судя по всему, сама Маргарет Пристли, где-то в колледже с двумя парнями и двумя девушками, забравшись в фонтан на территории студенческого городка. На четвертой они уже вместе с Джереми в торжественной обстановке: на женщине было нежно-кремовое платье с атласной юбкой и рукавами-фонариками, а на мужчинесветлый костюм с галстуком-бабочкой в тон платья сестры.
Когда погиб Джереми? Уточнила Маргарет.
Да. Кивнула я.
Он ехал с работы. Шел дождь. Сказали, что он просто не справился с управлением и врезался в столб! Но я не верю! Не верю в такие случайности! Единственная нить, связывающая все убийства, вдруг так обрывается! Не верю! Прокричала женщина, вскочив на ноги так резко, что собака, уже почти уснувшая на ее коленях, взвизгнув, отскочила к шкафу у противоположной стены.
Да, мы понимаем. Мы постараемся что-нибудь выяснить. Заверила ее я.
Мисс Пристли, если вы что-нибудь вспомните, то обязательно позвоните нам. Райдек протянул карточку женщине и мы, попрощавшись, удалились, оставив ее наедине со своим горем.
О чем думаешь? Спросил меня Райдек, когда мы сели в машину.
Он по-прежнему упорно переходил формальные границы, а я безмолвно гнула свою линиюотгораживаясь от любого панибратства.
Я отвернулась к окну, игнорируя его вопрос, в надежде, что ответа не потребуется, но Райдек был также настойчив, как и я, так что уйти от разговора все равно не удалось.
Ты какая-то странная. Все время думаешь о чем-то. Я знаю, что ты работала не одна и твоих напарников направили на другое задание. Ты переживаешь из-за этого? Он завел машину, но не тронулся с места, и она тихо мурлыкала, в такт моему сбивчивому нервозному дыханию.
Можно и так сказать. Нехотя ответила я.
К моему удивлению Райдек наклонился чуть ближе и поправил ремень безопасности на моем плече.
Они ведь большие мальчики и сами о себе позаботятся, не так ли? Я отодвинулась дальше от него, опрокинув голову на спинку пассажирского сиденья. А о тебе позабочусь я. Он вернулся в прежнее положение и выдавил газ.
Такой наглости даже я не ожидала.
Во-первых, детектив Райдек, никто кроме меня самой обо мне заботиться не будет. Во-вторых, то, что происходит между мной и моими напарниками Вас не касается. И, в-третьих, я попрошу впредь обращаться ко мне с должным уважением. Мы с Вами только временно назначены на общее расследование и панибратства я не допущу. Процедила я сквозь зубы.
Райдек, то ли непривыкший к подобной реакции, то ли не ожидавший ее от меня, прикусил язык и, еле заметно кивнув, уставился на дорогу.
***
Мистер Бейкер, я детектив Тернер, а это агенты Марлини и Уинстер.
Дебора не была бы Деборой, если бы не вела себя, словно Мадам Помпадур в Версале. Она с манерами хозяйки вошла в квартиру мистера Бейкера, даже не удосужившись, из учтивости, спросить, как чувствует себя его дочь.
Я, кажется, уже сказал, что если бы не крайнее желание Мелинды поговорить с вами, то ноги бы вашей не было в моем доме! Резко бросил мужчина, окинув нас неприязненным взглядом.
Это мы уяснили с первого раза, мистер Бейкер. Холодно ответила Дебора. И чтобы не терять время зря, можем мы поговорить с Мелиндой?
Бейкер посмотрел на меня, словно, я мог бы вырвать его из цепких когтей настойчивого детектива Тернер, но я и сам, хотел бы вырваться из них.
Он проводил нас в комнату его дочери и, оставив дверь открытой, вышел. Девушка лежала на сиреневом покрывале большой кровати с кованой спинкой и выглядела достаточно неплохо для своего положения.
Здравствуйте. Кисло поздоровалась она. Кошка, лежащая у нее в ногах, подобрав лапки под себя и превратившись в пушистый рыже-черный комок, сверкнула своими серыми глазами и осмотрела нас, опытным взглядом телохранителя.
Здравствуйте, мисс Бейкер. Поздоровался я, выйдя на этот раз вперед, но не ради глупого бахвальства, а только чтобы предотвратить неистовое нападение Деборы на бедную девушку. Как Вы себя чувствуете?
Спасибо, уже лучше. Хотя, я не думаю, что в моем положении кто-то может чувствовать себя достаточно хорошо.
Но Вы хотели с нами поговорить?
Я почти не узнал голос своего друга, который звучал теперь как заезженная виниловая пластинка, попавшая под кислый раствор ацетона. Оливер, хоть и выглядел теперь чуть лучше, чем вчера, тем не менее, был похож гладильщицу с фабрики 50-х годов, с утра до вечера корпевших в помещении, где температура была чуть выше, чем мог вынести человек.
Девушка приподнялась на кровати, сбросила кошку, которая с визгом проскочила передо мной и, с разгона, врезалась в керамическую вазу, стоящую перед книжным стеллажом. Тот был заполнен книгами лишь наполовину, а в остальном забитым глупыми мелочами, сохранившимися еще со времен школьной жизни хозяйки. Ваза чуть покачнулась, покрутившись на круглом донышке, привлекая наши взгляды к ней, и встала на место.
Я просто подумала, что раз уж мне представился шанс жить, то я могла бы сделать что-нибудь покрупнее предрождественской милостыни перед центром Ньюпорт.
Я почувствовал свербящий взгляд Деборы на своем затылке и, дабы, не спустить шакала с поводка, сам перешел к главному.
Расскажите нам, что произошло в ту ночь.
Я сел на край кровати Мелинды, повернувшись так, чтобы не видеть нетерпеливое выражение лица Деборы.
Мы с подругами были на вечеринке в честь дня рождения Джона Честера, это мой школьный приятель, которого я знаю еще со времен, когда прыщи на его носу были больше холмов Гранд-Каньона. Он был капитаном школьной футбольной команды и надо сказать неплохим игроком, пока не сломал ногу, попытавшись поднять эту тушку Мелани Фокс. Девушка резко засмеялась и я не знал, как остановить ее припадочный смех, похожий на клаксон моего первого велосипеда, который мне купил дедушка на четырехлетие.
Я повернулся к Оливеру и Деборе и увидел, что мой напарник, опасливо дернулся в порыве позвать отца Мелинды, но детектив Тернер остановила его, крепко ухватив за руку и тут же одернув ее, обжегшись о горящую в лихорадке кожу Нолла. Так или иначе, эта минута позволила девушке остановить свою истерику и она, снова приняв серьезное выражение лица, продолжила.
Короче, вечеринка была не самой скучной из всех, которые мне довелось посетить, но и шибко веселой ее тоже не назовешь. Прошло, наверное, уже часа три, когда нам с подругами осточертело торчать в доме, и мы вышли на улицу, подышать воздухом. Бассейн на заднем дворе уже был застелен досками на зиму, хотя стоял только сентябрь, и до зимы в Огайо было еще также далеко, Дарту Вейдеру до победы в Галактической войне.
Я оценил ее знание классического кинематографа непродолжительным фырканьем.
Мы решили с моей подругой Сюьзи проверить прочность досок, покрывших бассейн и изрядно накачавшись текилой, стали выплясывать танцы бушменов Калахари на этом бассейне.
Представляя эту молодую женщину с подругой на бассейне с бокалами текилы, я некстати вспомнил свое студенчество. Оно было не самым незаурядным по вселенским меркам, но для меня стало большим достижением, до этого проводящего лето в невеликом, по тем же галактическим масштабам, городке на юге Вирджинии, уезжая туда на лето к родителям матери. Помнится мне, как мы с Оливером и еще одним нашим приятелем с факультета истории искусств, когда уже учились курсе, наверное, на втором, решили спалить флаг одного местного студенческого клуба, называвшегося то ли «Красные огурцы», то ли «Синие помидоры» и неблагородно отозвавшегося в еженедельной студенческой газете о клубе, в который входили мы с Ноллом и с тем парнемДжимом Говардом. Для мести нам пришлось выбраться из третьего корпуса общежития, который охранялся всеведущим мистером Картером, которого мы про себя называли «Доктором Застегни Ширинку», потому что тот вечно ходил с этой расстегнутой деталью своего гардероба. Короче, пробравшись к кампусу, где находился штаб того самого клуба «помидоров-огурцов», мы разделились. Я и Нолл стали карабкаться на крышу, чтобы стянуть флаг и зажечь его, а Джимми стоял «на шухере». Благо, забраться наверх, было проще, чем потом, как оказалось, отмазаться от того, что это сделали не мы и Нолл смог, держась за меня, подцепить край флага. Да, точно, клуб назывался «Синие помидоры», потому как на ярко-оранжевом фоне их знамени был напечатан пухлый спелый томат темно-синего цвета. В общем, мы подпалили флаг и, убедившись, что синтетическая ткань хорошенько разгорелась, расплавляя ненавистное знамя наших соперников, с глупыми ухмылками ретировались с места преступления.