Ну конечно, подумал Саша, она включила шумоизоляцию на дом. Хоть обкричись, никто не придет Мачеха нанесла еще один удар, и Саша рухнул в спасительную темноту.
Итак, он заперт в чулане, а на теле живого места нет, словно он превратился в сгусток пульсирующей боли. Саша дотронулся до носа, и боль вспыхнула яркой белой звездой с острыми лучами. Отец придет с работы и отведет Сашу в клинику, а когда они вернутся домой, то этой дряни тут уже не будет. Уволокут ее в участок, в камеру, будет знать свое место
Саша глухо застонал и едва не рассмеялся от внезапного понимания, что никогда ничего такого не случится. Мачеха для этого слишком умна. Она наверняка давным-давно приготовила для отца совершенно правдоподобную историю, в которой кругом виноват один только Саша, а она, как обычно, была к нему очень добра, стараясь подружиться с сиротой и заменить ему мать А отец, который в последнее время и так не слишком ласков со старшим сыном, будет полностью на ее стороне. Кадетский корпус, о котором Максим Торнвальд обмолвился пару дней назад и о жестоких порядках в котором ходили самые невероятные слухи, станет для Саши новым домом, а в его прежней комнате поселят новорожденных близнецов. Все.
Серые лучи скользили по завалу вещей в чулане. Вот удочка, которую Саше подарил дедушка, вот старый плюшевый медведь с одним глазом, с которым еще отец играл, вот складной мангал для поездок на природу, а вот рукоять старинного топора, которым прадед, предпочитавший столице пасторальную сельскую жизнь, рубил дрова для камина Мачеха не знала, что в чулане есть топор. А Саша знал.
потом он почувствовал озноб и, выронив из ослабевшей руки окровавленный топор, соскользнул на ковер и съежился, пытаясь удержать тепло. Накатившая волна одиночества и пустоты была тяжелой и душной, словно ватное одеяло; Саша провел ладонью по щеке, смахивая слезы, и произнес:
Телефон. Связь с полицией.
Раздался мелодичный звон соединения, и в комнате прозвучал уверенный мужской голос.
Лейтенант Петренко, дежурная часть, слушаю вас.
Меня зовут Саша Торнвальд, промолвил Саша и не услышал себя. Васильевский остров, шестая линия, дом восемь. Приезжайте, пожалуйста, поскорее.
Что случилось, сынок? встревоженно спросил лейтенант. Саша шмыгнул носом и ответил:
Приезжайте скорее. Я убил свою мачеху.
Приехавшая полиция первым делом сняла с него побои и оценила полосу от веревки на шее. Саша безучастно рассказал им обо всем, что случилось днем и случалось раньше, и с тем же равнодушием подписал свои показания. Скрывать ему было нечего. Тело мачехи забрали в морг, а Сашу повезли в судебное отделение. Один из полицейских, смотревший на замордованного подростка с искренним сочувствием, сказал, что статью дадут легкую, и после всего, что ему пришлось пережить, Саша отделается подростковой психиатрической клиникой или детской колонией. Три года максимум. Саша слушал полицейского и думал, знает ли уже отец обо всем, что случилось.
Отец Гнасий был прав, не догадываясь о своей правоте. Шани прекрасно все помнил. Сейчас, сидя в кресле возле камина, он впервые в жизни захотел напиться так, чтобы забыть минувшее навсегда, вычеркнуть из памяти и никогда не вспоминать ни взгляда отца в зале суда, ни вынесенного приговора, ни ссылки сюдана самую окраину вселенной. За окнами шел дождь, и мутные желтые глаза фонарей напрасно таращились сквозь водяную сеть, силясь разглядеть хоть что-то.
И чем еще заниматься в такую погоду, кроме выпивки и воспоминаний?
Шани поднялся с кресла и энергично повел плечами. Трактирщик внизу наверняка еще не спит, и у него найдется пара бутылей крепкого. Чтобы хотя бы на время скрасить существующее положение вещей, этого хватит с лихвой.
* * *
Выпускной курс академиума инквизиции в составе шестерых бойких, энергичных и самоуверенных молодых людей с увлеченностью и искренним пылом допрашивал ведьму. Судя по звукам, доносившимся из допросной, к дыбе прибегать не пришлось: ведьма предпочла развязать язык сразу же, при первом взгляде на пыточные инструменты. Шани присел на табурет в предбаннике и, незамеченный, стал слушать. Речь шла об оргиях на шабаше, и Шани невольно пожалел о целомудрии своих воспитанников, что внимали таким речам, которым место разве что в борделе.
Впрочем, молодые люди не жаловались, а с интересом ловили каждое слово.
И тогда демон разложил меня на навозной куче, повествовала ведьма с интонациями, что сделали бы честь ведущей театральной актрисе, и отъестествовал самым жестоким образом. Дважды. А срамной орган у него был в четыре локтя длиной!
Юные инквизиторы дружно присвистнули и удивленно зашептались. Шани прикинул: такой орган доставал бы ему до щиколотки. Смешно. Он поднялся с табурета и прошел в допросный зал. Дыба действительно не использовалась: ведьма упоенно рассказывала о своих приключениях, будучи просто прикованной к стенеестественная поблажка для тех, кто желал чистосердечно и искренне сознаться в грехах.
За всю практику Шани таких находилось очень и очень немного. А практику за десять лет работы в инквизиции он составил весьма обширную.
Ответь, женщина, сурово произнес Шани, было это с тобой как во сне или как наяву?
Академиты обернулись на голос и радостно заулыбались: они искренне любили своего наставника за ум, доброту, знания и определенную снисходительность к обычным проделкам юности. Ведьма выпучила глаза и замогильным шепотом произнесла:
Истинно как наяву, ваша милость! Истинно!
Шани усмехнулся и выразительно произнес:
По Допросному кодексу инквизиции в случаях сношений с демонами первым делом следует проверить ведьму на предмет виргинального состояния. Проверяли?
Академиты смущенно пожали плечами. Староста курса Ванош принялся шуршать листками приписных свидетельств, и вдруг на его щеках вспыхнул стыдливый румянец.
Невинна, произнес он и едва не выронил листки. До этого шептавшиеся академиты умолкли и опустили головы. Шани обвел их взглядом и сказал:
Ну сами-то подумайте. Разрывов внутренних органов нет. Старая дева. Фантазии взыграли не на шутку, только и всего. И средство от нихсрочно замуж. Всю одержимость как рукой снимет.
На растерянных и несчастных академитов было жалко смотреть. Михась, приехавший на обучение из загорского захолустья, здоровущий упрямец, похожий на бычка, не пожелал сдаваться и произнес:
А в посланиях Филикта сказано, что одержимость уже есть ересь, ибо Заступник не отдаст истинно верного на откуп злу. Тут богохульством пахнет.
Тут пахнет тем, что кое-кто в бане две седмицы не был, парировал Шани: Михась действительно не слишком любил водные процедуры и сразу же надулся, став еще больше похожим на крупнолобого упрямого теленка. Ваша задачаискренне служить Заступнику и выявлять ересь и богохульство. Но ваше рвение не должно застить вам глаза и превращать в слепцов, которые не видят, что идут в яму. И так уже разговорчики разные ходят
А мы этим разговорщикам язычки-то поотрезаем! звонко воскликнул Хельгин и радостно улыбнулся. Шани улыбнулся в ответ и дружеским жестом приобнял его за плечи.
Ты на ком жениться-то будешь, если всем языки поотрезаешь? спросил он. Академиты дружно расхохотались, а Хельгин подарил Шани сердитый зеленый взгляд из-под пушистых темных ресниц. Ладно я, уже погиб для семейной жизни, ну а вы-то
Академиты некоторое время с восторгом рассматривали аметистовый перстень на правой руке наставника, а затем Михась радостно воскликнул:
Ура! Декану Торну тройное ура! и допросная потонула в радостных возгласах. Даже ведьма заулыбалась, поняв, что ничего дурного с нею не сделают. Шани смущенно кивнул своим мыслям и велел академитам отправляться в аудиторию на лекциюа перед этим поблагодарить многоуважаемую девицу Керр, добровольную помощницу сыскного отдела, которая столь талантливо изображала одержимую. Академиты разочарованно вздохнулиопять тренировка, опять ненастоящая еретичкаи подались из допросного зала. Хельгин задержался, помогая Шани освобождать мнимую ведьму, а потом, когда девица Керр поклонилась и убежала приводить себя в порядок, негромко промолвил:
Наставник, я так рада, что вы вернулись.
Рад, поправил Шани. Ты рад.
Хельгинточнее сказать, Хельгакивнул. О том, что стройный темноволосый паренек на самом деле очень миловидная девушка, Шани догадался сразу же, увидев новый инквизиционный набор. То, что обманщицу до сих пор не разоблачили, было для него загадкой, достойной всяческого удивления. А тогда, три года назад, он оставил ложного сына запольского купца после занятий и, не обинуясь, приказал снимать штаны, укладываться на лавку и принимать порку за нечаянно надорванную страницу учебника. Хельгин разрыдался и пал в ноги, обещая сделать все, что угодно, когда угодно и каким угодно образом, лишь бы его тайна не была открыта. Шани подумал, прикинул возможные последствия лично для себя и согласился.
А вы нас не бросите? спросила Хельга, выходя следом за Шани из допросной и направляясь к лестнице, ведущей к лекционным залам. Теперь же вы декан, и все такое
Не брошу, заверил ее Шани. Ваш курс доведу до выпуска, а там видно будет. А у тебя все те же планы?
Хельга пришла в инквизицию по одной-единственной причине: желая отомстить владетельному сеньору родного поселка, который лишил ее материнесчастная женщина повесилась, не вынеся постоянных домогательств сластолюбца. Обвинение в ереси было для Хельги единственным способом расквитаться: когда она рассказала об этом Шани, то он решил, что здесь есть определенный смысл. Права дворянства в Аальхарне доходили до немыслимых высот, и по большому счету золотое сословие считалось только с государем и инквизиционным трибуналомвсе прочие для благородных господ значили много меньше плевка в дорожной пыли.
Хельга мечтала о том, что закончит курс, получит документы, подтверждающие ее полномочия, и отправится в родной поселок, где первым же делом устроит сеньору свидание с дыбой. На занятиях по мастерству убежденияпроще говоря, способам пытокона была одной из лучших учениц. Зная историю Хельги, Шани понимал, что на ее месте поступал бы так же.
Те же, серьезно промолвила Хельга и посмотрела на Шани проникновенно и грустно. Я от своего не отступлюсь, вы же знаете
Возле аудитории Шани терпеливо поджидал гонец с письмом от государевой фамилии на имя новоиспеченного декана. Шани взломал печати и прочел, что принц Луш будет счастлив видеть его нынче вечером на семейном приватном рауте: двадцать два человека, самый близкий круг. Видимо, выражение его лица изменилось, потому что Хельга встревоженно спросила:
Дурные новости?
Нет, усмехнулся Шани и подтолкнул ее к лекторию. Просто новые обязанности.
* * *
А где вы родились, ваша неусыпность?
Вечерний светский раут у принца напоминал собрание старых приятелей-выпивох, которые никогда не упустят случая пропустить стаканчик-другой. Луш в компании министра обороны и двух генералов со вкусом и почтением отдавал должное вину из отцовских погребов, группа молодых фаворитов из ближнего круга бурно и со знанием предмета обсуждала смуглые ляжки некоей Мардины, в углу дремала сводня Яравна, периодически бросая на фаворитов острый взгляд из-под густо накрашенных ресниц, а принцесса Гвель занималась тем, что вышивала цветок, не глядя на пяльцы. Цветок получался похожим на паука; Шани задумчиво наматывал на палец алую нитку и думал о том, что принцессе наверно не очень-то сладко живется в браке.
На севере, ваше высочество, произнес он. Я рано потерял родителей и воспитывался в монастыре.
Гвель посмотрела в сторону супруга, который слушал очередную военную байку чуть ли не с раскрытым от удивления ртом, и сказала:
У вас интересный выговор, игла в очередной раз вонзилась в одно и то же место вышивки, и принцесса смущенно произнесла:Это ничего, что я так по-простому с вами говорю?
Говорите так, как вам нравится, постарался Шани приободрить ее. Я ценю искренность, а не куртуазность.
Гвель вздохнула и убрала вышивку в сумочку для рукоделия. Нитка в пальцах Шани разорвалась окончательно.
Наверно, из меня получится плохая государыня, негромко промолвила Гвель, словно говорила сама с собой. Жене ведь положено слушаться мужа, ценить его и уважать
Шани снова взглянул в сторону принца. Тот увлеченно опустошал уже седьмую кружку пенного южного вина. Да, пожалуй, принцессу в чем-то можно и понять: трудно ценить и уважать такого мужа, который напивается до зеленых кизляков и, по слухам, недурно проводит время в компании фрейлин. Хотя в последнем аспекте Шани очень сомневалсяЛуш явно предпочитал выпивку женскому полу.
Я вижу, что вам очень одиноко, сказал Шани. У вас нет здесь близких людей, а занятия, положенные принцессам по достоинству, наводят на вас страшную скуку. Вышивка вас не интересует, а книги из библиотеки, назначенные для просвещения благородных девиц, нагоняют на вас нешуточную зевоту.
Гвель посмотрела на него так, словно увидела впервые. Шани заметил, что на бледном кукольном личике наконец-то появились осмысленность и живой интерес.
О вас говорят, что вы читаете в душах, проронила принцесса. Это правда. Мне в самом деле скучно и одиноко Скажите, вы действительно святой?
Шани смущенно отвел взгляд. О его праведной жизни в столице ходили совершенно неправдоподобные слухи. Рассказывали, например, о положенной для людей его статуса практике самобичевания ради смирения: соседи говорили, что Шани хлещет себя плеткой каждый божий день. О том, что он с упоением лупцует плеткой собственный диван, никто, разумеется, не знал. И честь соблюдена, и шкура не страдает.
О принцессе, впрочем, тоже болтали разное: поговаривали даже, что она слабоумная. Впрочем, это было неправдой. Некрасивая девушка, воспитанием и образованием которой никто сроду не занимался, невольно выделялась простодушием и наивностью на фоне остальных обитателей дворца.
Я не святой, ваше высочество, сказал Шани. Если Заступник в своей великой милости простит хотя бы часть моих грехов, то я стану вечно благодарить его за это.
Принцесса кивнула, словно он подтвердил ее уверенность своими словами.
Вы ведь поможете мне? спросила она. Мне больше не с кем поговорить
Знаете, что? сказал Шани. Приходите в мою библиотеку при инквизиции. Я подготовлю для вас интересные книги. Сами убедитесь, что чтение очень занимательное дело.
Гвель опустила голову.
Я не слишком хорошо читаю, смущенно призналась она. Шани не удивился: среди аальхарнской знати вообще было немного грамотных, а уж о том, чтобы обучать грамоте женщин, мало кто помышлял. Для девушки из порядочной семьи было важнее выйти замуж, чем прочесть книгу. Вы меня научите?