Шани собрался было утвердительно кивнуть, но в это время двери распахнулись, и в зал вошел государь Миклуш собственной персонойвысокий крепкий старик в белом камзоле, с тяжелой палкой в руке. Собравшиеся дружно встали и почтительно склонили головы. Шани поймал взгляд, каким принц посмотрел на палку, и подумал, что сей предмет не раз и не два гулял по спине наследника аальхарнского престола.
Весело тут у вас, сказал государь с явным неудовольствием, взглянув на батарею пустых бутылей. Все развлекаетесь, нет бы делом заняться. Гвель, голубушка, государыня говорила, что хочет с тобой посекретничать.
Принцесса низко поклонилась и, подхватив свое рукоделие, выпорхнула из зала. Шани подумал, что государь очень вовремя пришел на выручку невестке, и тут строгий серый взгляд остановился на нем самом.
Я по вашу душу, декан, негромко, но весомо произнес Миклуш. У меня есть к вам небольшой, однако серьезный разговор.
Шани с достоинством поклонился и приблизился к государю. Фавориты принца смерили декана любопытствующими взглядами, в которых практически не было хмеля. Вот тебе и выпивохи, подумал Шани и сказал:
К вашим услугам, сир.
Идемте, проронил Миклуш. Вдвоем они покинули зал, и, когда закрылась дверь, Шани услышал за нею нахлынувшую волну голосов: видимо, гостям принца стало очень интересно, что понадобилось старику от новоиспеченного декана. По пути Миклуш молчал, а Шани не подавал голоса: дворцовый этикет был по этому поводу очень строг, да ему и нечего было сказать. Они миновали несколько выстуженных, нетопленных залов и переходов, в которых не было никого, кроме неподвижных охранцев да гулявшего вдоль стен звонкого эха, и, в конце концов, оказались в дальней части дворца, в которой Шани никогда не бывал и сейчас сомневался в том, что сумеет найти дорогу обратно. По всей видимости, это крыло здания было необитаемым: пол здесь давно не мели, старые дырявые гобелены, на которых вряд ли можно было что-то разглядеть, сиротливо болтались на стенах, и ветер вольно гулял по коридорам, насвистывая смутно знакомую мелодию. Миклуш толкнул одну дверь, затем другую, и Шани вошел за ним в уютный, жарко натопленный кабинет.
Личные покои моего батюшки, пояснил Миклуш, опускаясь в огромное кресло старинной работы. Палка встала рядом, словно верный часовой. Сюда редко кто забирается а я прихожу, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Садись. Ничего, что я сразу на «ты»?
Кому как не вам так говорить, государь, скромно ответил Шани и сел на диван напротив. Некоторое время они рассматривали друг друга, затем Миклуш шумно вздохнул и сказал:
Интересные у тебя глаза. Бабам погибель.
Шани пожал плечами.
Таким уродился. Ничего не поделаешь.
Известное дело, государь протянул руку и взял со стола тощую папку с бумагами. Я читал письмо о Сиреневом знамении, любопытно это все. Говорят, ты дух небесный, посланник Заступника?
Многое говорят, но не все из этого правда, усмехнулся Шани. Я посланник Заступника, я святой, я байстрюк настоятеля Шаавхази. Вам решать, кем я буду для вас.
Миклуш довольно ухмыльнулся в усы.
Молодец. Не ломаешься, не кокетничаешь и не стесняешься неприятной правды, похвалил он. Я давно за тобой наблюдаю. Да ты и сам это понимаешь. Иначе с чего бы тебе вдруг деканом стать? Брант-инквизиторов в столице довольно, есть из кого выбрать.
Шани кивнул. Он подозревал, что за его назначением стоит крупная персона, но не думал, что это сам государь оказал фавор.
Благодарю вас, сир, с искренним теплом произнес Шани. Я рад, что не остаюсь более в неведении относительно того, кто принял столь значительное участие в моей судьбе.
Не благодари, вздохнул Миклуш. Мне это ничего не стоило, кроме утоления корысти.
Так. Это уже становилось интересным.
В чем же корысть? спросил Шани как можно более невозмутимо. Миклуш вздохнул, провел ладонью по усам и промолвил нерешительно, словно стеснялся своих слов или боялся, что его неправильно поймут:
Меня хотят убить.
Глава 2. Девушка с татуировкой
Шани проснулся от того, что в дверь его скромной квартиры нетерпеливо и громко застучали. Открыв глаза, он сел в постели и некоторое время пытался понять, где находится, и что происходит. Блаженная минута неведения после пробуждения растаяла: он вспомнил вчерашний разговор с государем, и заботы вновь навалились на него всей своей тяжестью. За окном занималось хмурое утро поздней осени, сыпала мелкая снежная крупка, и далеко в Бакалейной слободе дворники стучали железом о железо, поднимая благочестивых бакалейщиков на молитву. А здесь, в самом сердце столицы, в фешенебельном доме на площади Цветов было тихо, и никто даже не собирался просыпаться. День Заступникова воскресения, торопиться некуда
Стук повторился. Шани поднялся с кровати и подошел к двери.
Кто там?
Снаружи послышался долгий всхлип и жалобный вздох.
Это я, Хельгин.
Шани открыл дверь, и Хельга тотчас же рухнула ему на грудь и разрыдалась. Высунувшись наружу, Шани убедился, что утренний визит не привлек внимания постороннихего соседи отличались невероятной и неуместной бдительностью в любое время дня и ночи, а затем задвинул засов и провел Хельгу в комнату. Та, судя по всему, пребывала в глубокой истерикедевушку трясло, она заливалась слезами и вряд ли понимала до конца, где находится. По подбородку стекала тонкая струйка крови из безжалостно искусанной нижней губы. Усадив Хельгу в кресло, Шани быстро накинул халат, чтобы не смущать исподним свою неожиданную гостью, а потом подумал и закатил девушке пощечину, да такую, что отдалось по всей комнате. Голову Хельги мотнуло в сторону, и Шани ударил ее по другой щеке.
Мутный от слез взгляд Хельги прояснился, и девушка воскликнула:
Вы! Да как вы!
Смею, смею, заверил ее Шани, наливая в кружку ледяной воды из графина. Древнейшее средство прекращения истерик безупречно сработало и на этот раз. Это ведь помогло, правда?
Он протянул Хельге кружку, и девушка стала пить. Зубы звонко стучали о глиняный край. Шани присел на подлокотник кресла рядом с Хельгой и несколько раз погладил ее по голове и мелко дрожащим плечам, словно успокаивал ребенка или животное. Когда-то давным-давно, много световых лет и календарных дней назад, так его утешала мама.
Ну будет, будет, промолвил Шани. Хельга всхлипнула в последний раз и уткнулась лбом в его правую руку.
Он умер, прошептала девушка. Представляете, он умер. Все напрасно.
Шани хотел было спросить, кто умер, но потом догадался, что речь идет о владетельном сеньоре поселка Свистуны, из-за которого Хельга затеяла свою рискованную авантюру. Тогда у девушки действительно был весомый повод для истерики.
Он сбежал туда, где я не достану, продолжала она ровным тихим голосом, лишенным интонаций. Мне больше незачем жить. Простите, что я мне просто было не к кому пойти.
Шани вздохнул и, устроившись поудобнее, взял Хельгу за подбородок. Ну ведь никакого сходства с юношейочень нежная и хорошенькая, несмотря на заплаканное распухшее лицо, девушка смотрела на него так, словно он один мог дать ответы на все ее заданные и не заданные вопросы. Огромные глаза с густыми пушистыми ресницами, аккуратный, чуть вздернутый носик, светлая кожа с россыпью веснушек на скулахскоро Хельга станет настоящей красавицей, кого тогда обманет мужской маскарад?
Все кончено, шевельнулись искусанные губы. Это конец
Нет, уверенно произнес Шанитак уверенно, как только мог. Это только начало.
Через полчаса, когда Хельга окончательно успокоилась и привела себя в относительный порядок, они вышли из дома и быстрым шагом направились в сторону кабачка Грегора, который работал круглосуточно и не закрывался даже в самую отвратительную погоду, предлагая непритязательную пищу и, что немаловажно, отсутствие посторонних ушей. Те, у кого была надобность обсудить информацию, не предназначенную для посторонних, устраивались в отдельных кабинетах таверны и, вполне возможно, решали судьбы страны и мира. Заходили сюда и контрабандисты, и благородные сеньоры, и прыткие господа из министерства финансов.
Хозяин, сидевший за стойкой, скользнул по вошедшим равнодушным взглядом, который, впрочем, несколько задержался на смазливом пареньке в академитском плаще. Опухшая физиономия юноши явно говорила о том, что тот всю ночь пропьянствовал где-то и сейчас очень даже не прочь продолжить угощение. Брант-инквизитора Торна, который, судя по разговорам завсегдатаев, резко пошел на повышение, кабатчик знал и уважал настолько, что снизошел до поклона и вежливого:
Доброе утро, мой господин. Говорят, вас можно поздравить?
Паренек одарил кабатчика хмурым взглядом, словно хотел сказать, что нечего тут всяким неумытым лезть со своими поздравлениями с утра пораньше, однако Торн ласково улыбнулся и ответил:
Можно, Грегор. Благодарю вас.
Приятно иметь дело с благородными людьми, заметил кабатчик и, нырнув под стол, извлек пузатую бутыль восточного винадействительно хороший напиток, а не то трижды разбавленное пойло, которое подавалось прочим посетителям заведения. Что насчет завтрака?
Разумеется, кивнул Торн и потянул своего юного спутника за рукав.
Когда простой, но обильный завтрак был накрыт на стол, и кабатчик, раскланявшись еще раз, оставил ранних посетителей в одиночестве, то Шани, поглядев, как Хельга ковыряет ложкой в овощной каше, заметил:
И кушаешь ты как девушка. Парней в твоем возрасте от тарелки за уши не оттащишь.
Хельга вздохнула.
Ну что же делать. Теперь это уже не имеет значения.
Доучиваться не собираешься? осведомился Шани, придвигая к себе блюдо с мясом. Уж он-то на отсутствие аппетита никогда не жаловался, тем более, что пост прошел седмицу назад, и нет никакой надобности истязать себя кашей и репой. Хельга кивнула.
Не вижу смысла.
Шани усмехнулся.
Проблема в том, что тогда у тебя заберут приписной лист академиума и выселят из комнаты. Лично я и заберукак куратор вашей группы. А дома у тебя больше нет. Я еще два года назад навел справки: Хельга Равушка числится среди мертвых. Хельгин Равиш, купеческий сын, может, конечно, попытаться начать какую-то карьеру в столице, но его разоблачениедело времени, и не столь долгого. Единственное место, где у тебя не потребуют бумаг о рождении и приписного листаугол улицы Бакалейщиков.
Хельга содрогнулась и опустила голову. Участь городской проституткиименно на это и намекнул Шанииспугала ее сильнее, чем он мог предположить.
В овощную кашу упала слезинка. Потом еще одна.
Что же делать? спросила Хельга и умоляюще посмотрела на Шани. Он в очередной раз подумал: ну как же в ней видят парня? Очаровательная девушка, по всем статьям. Одни зеленые глаза чего стоят.
Хорошо, что она не рыжая. Давно бы на костре оказалась, с такими-то глазищами.
Я помогу тебе, сказал Шани, но ты должна поклясться спасением бедной души твоей матери, что все сказанное здесь останется только между нами.
Клянусь! выпалила Хельга и схватила его за руку. Я и своей душой поклянусь, что никому и ничего не открою.
Шани улыбнулся и ободряюще похлопал ее по запястью.
Я тоже клянусь спасением своей души, что с тобой не произойдет ничего дурного, он нисколько не верил ни в душу, ни в спасение, но меньше всего хотел, чтобы с Хельгой случилось что-то плохое. Итак. Сейчас мы поговорим, позавтракаем, и ты отправишься на улицу Бакалейщиков
Нет! в ужасе воскликнула Хельга и откинулась назад так резко, что чуть не свалилась со стула:Ради Заступника, только не это!
Шани поморщился.
На улицу Бакалейщиков, в магазинчик Младшего Гиршема, он вынул из кармана камзола сытно звякнувший кошелек и положил перед Хельгой. Магазинчик недешевый, но этого тебе хватит. Там ты купишь париксветлые волосы, да попышнее, и платье. Полагаю, вкус у тебя есть, это должно быть что-то дорогое, но не вульгарное.
Хельга шмыгнула носом и взяла кошелек.
Женское-то у тебя еще осталось?
Да, мрачно ответила Хельга. Деревенское платье. В сундуке лежит.
Вот и хорошо. Сделай вид, что ты простушка, у которой такие интересные новости, что тебе просто не терпится их кому-то рассказать. «Ой, дарахой Хиршем, вы совсем не представляете, куды я сёдня пойду», сказал Шани с запольским деревенским выговором; Хельга не сдержалась и хихикнула. А Гиршем невероятно любопытен, даже до того, что ему совершенно не нужно. В конце концов ты ему скажешь, что идешь на королевский бал. Сопровождаешь меня.
От изумления Хельга даже рот раскрыла.
Королевский бал?! воскликнула она. Бал?!
Шани кивнул.
А дальше ты расскажешь емуразумеется, под большим секретомчто на самом деле ты не просто деревенская дурочка, а выполняешь строго тайное задание по внедрению в ближний круг высокопоставленного еретика, которого надо вывести на чистую воду. Конечно, он будет спрашивать у тебя, что же это за еретик, и тогда ты, истребовав самую страшную клятву, какая только может быть, назовешь имя
Какое? прошептала Хельга, что слушала Шани едва ли не с раскрытым ртом.
Грег Симуш, заместитель министра охраны короны.
Хельга ахнула.
Сам Симуш? Но он же он же лучший друг его высочества! И у государя он в фаворе Он и правда еретик?
Первостатейный подлец, но в ереси пока не замечен, сказал Шани. Наша задача сейчасвзбаламутить ближний круг принца и вызвать в нем сильную тревогу, не основанную ни на каких конкретных фактах, он помолчал и решил говорить начистоту. Во дворце зреет заговор. Государя Миклуша хотят лишить трона в пользу его сына.
Хельга вскрикнула и зажала себе рот ладонями. В зеленых глазах плескался неприкрытый ужас.
Быть не может Откуда вы знаете?
Государь сказал мне об этом. Не далее как вчера. В последнее время он стал жертвой довольно неприятных несчастных случаев, которые лишь по милости Заступника не закончились траурной каретой. Охрана переведена в усиленный режим несения службы, однако государь имеет все основания ей не доверять и попросил меня, как человека, который не принимал участия во дворцовых интригах, обеспечить его безопасность. Я уже отправил во дворец группу инквизиционного корпуса, но это внешние и очень малые меры.
Что же нам делать? прошептала Хельга, и Шани отметил для себя это «нам».
Тебеидти в магазинчик Младшего Гиршема. Вечером мы отправляемся во дворец.
Спустя несколько часов в дверь Шани постучали снова. Шани поправил массивную брошь, что закрепляла на груди тяжелые складки парадного плаща и при необходимости могла бы послужить в качестве маленького боевого кинжала, и пошел открывать. На пороге обнаружилась кудрявая блондинка в пышном бальном платье с таким роскошным декольте, что при желании можно было разглядеть родинку возле пупка. Белое точеное плечо украшала изящная татуировкачерная роза обвивалась вокруг запечатанного свитка. Шани хотел было сказать, что доступных женщин обычно вызывают не сюда, а на третий этаж, но узнал в красавице Хельгу и вовремя осекся.