Петрович, дорогой, никто так не думает, возразил Миронов. Но то, что ты пишешь, трудно так вот с ходу осмыслить.
Да и было бы странным, если бы ты не удивился, не задумался, оживился Трофимов. Слишком все необычно. Я тоже, когда узнал, недоумевал, негодовал, спрашивал себя: как стало возможно такое, да и возможно ли?
Вот именнокак?
Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, посоветоваться. Я больше не мог, не имел права хранить все это в себе. Надо было на что-то решиться. А умолчать
Понимаю тебя, Петрович.
За годы работы в милиции приобрел своего рода профессиональную болезньподозрительность, продолжал Трофимов. Стал, так сказать, сомневающимся. Понимаю, что подозрениене лучшее качество, оно может и в сторону увести. Но в данном случае
Волнение первых минут сглаживалось.
Не скрою, я предчувствовал, что будешь пытать. Трофимов улыбнулся. Выяснять, что и как, откуда и зачем. Немного знаю тебя. По службе и по дружбе.
Миронов встал.
Давай, однако, чаю попьемостынет.
Так вот знай: написал я все как есть, продолжал Трофимов. Написал правду и только правду. И к тебе, Алексей, пришел не случайно: ты способен вытянуть это дело. Честно скажу, среди прочих твоих достоинств есть качества, которые по нынешним меркам ценятся особенно высоко, порядочность и профессиональное честолюбие. Уверен: если возьмешьсяне отступишь.
Ладно, Петрович. Давай-ка лучше кое-что уточним.
Трофимов повеселел.
Чего уж там, спрашивай, сказал он. Я, конечно же, изложил далеко не все. Пытался схватить главное. А если потребуются доказательства
Так уж сразу и доказательства, улыбнулся Миронов. Их предъявим суду. Верно? А вот допытываться буду.
Преступление неординарное, подтвердил Трофимов. Это факт несомненный.
И закручено, чувствуется, лихо.
Тоже факт. Подступиться, а тем более раскрутить, будет нелегко.
Понимающе переглянувшись, они помолчали.
Симаковский, думаешь, замешан?
Трофимов пожал плечами:
О нем лично сказать ничего не могу. Чего не знаю, того не знаю. А вот Зоя Михайловна, его жена, числится в ОТО. С нее, в сущности, все и началось.
Это любопытно. Расскажи-ка, Петрович.
Трофимов согласно кивнул головой.
Встретил я как-то Зою Михайловну на заводской территории. Женщина, как ты знаешь, она видная, можно сказать, красивая. К нам в милицию, бывало, наведывалась. К мужу приходила. Помню, я как-то танцевал с нею на наших милицейских вечерах. Я обрадовался встрече, хотел поболтать, расспросить о Симаковском: все-таки долго работали вместе. Мы перебросились словом-другим, и тут меня на минутку отвлекли. Симаков-ская тоже заторопилась. Так я и не сумел выяснить, каким образом она оказалась на заводе. Недели через две опять встретил Зою Михайловну. И тут я узнал, что она работает секретарем в ОТОотраслевом технологическом отделе. Работает и ладно, чего тут особенного. Мало ли отделов у нас расплодилось. Потом я Си-маковскую долго не видел. И вот однажды, вспомнив о ней, уж не знаю по какому случаю, заговорил об этом у себя в отделе. Оказалось, что две наши сотрудницы тоже оформлены в ОТО и получают деньги у Симановской.
Значит, она не секретарь, а кассир?
Вот и меня взяла досада: зачем было врать? Подозрение усилилось, когда получили расчет наши сотрудницы, которые были оформлены в ОТО, а работали у нас. Женщины воспротивились тому, что с них потребовали очередной взнос, премиальные надлежало возвратить под предлогом дальнейшего совершенствования и развития ОТО. Они тут же были уволены. Жаловались, дошли до начальника управления Грилова, но везде, во всех инстанциях, получали отказ с окриком. Их не только окрестили склочницами, но им еще и пригрозили, что если не угомонятся, то вообще не найдут работу в Ленинграде. Вот тогда-то эти наши бывшие сотрудницы и пришли ко мне за советом. Я сказал, что дело это криминальное, следует обратиться за помощью в правоохранительные органы. Но они отказались. И вообще люди у нас на заводе запуганы, не верят в справедливость. Объясняют так: если выступим с разоблачением, то сами останемся в дураках. Вот и верь после этого в силу наших законов.
Те женщины так и смирились?
Нет, обращались в партком. Пустое дело
Кстати, Петрович, ты был на отчетно-выборном собрании?
Да, был.
Как думаешь, почему не переизбрали секретаря парткома на очередной срок?
Его даже не рекомендовали.
Почему?
Думаю, он не устраивал директора завода. Досаждал ему, отстаивая интересы рабочих и сотрудников. Да еще и обратился с письмом о разных злоупотреблениях к самому Грилову.
А начальника ОТЗ за что сняли?
За то, что наводил порядок. Пытался взять под контроль ОТО. И ему тоже сказали: не суй нос куда не следует. Начальник управления даже приказ издал, запрещающий вмешиваться. А контроль возложил на главного бухгалтера, того еще пса, надежного
Жаль, что уволили начальника ОТЗ, сказал Миронов. Уж кто-кто, а он был на своем месте.
Пришелся не ко двору. Думаю, тебе, Алексей, стоит переговорить с ним. И еще с Маркеловым, заместителем директора. Они пытались уличить Кайля, но, как видишь, тщетно.
Ох уж этот Кайль, проговорил сквозь зубы Миронов. Он не мог простить себе, что не сумел доказать его вину, привлечь к уголовной ответственности.
Непотопляем. Нашел укромную бухточку, переждал.
Да, перехитрил, стервец. Ускользнул. Но теперь Дай-то бог, сочувственно вздохнул Трофимов и перевел разговор в прежнее русло. Вернемся, однако, к подозрениям. Они усилились, когда я узнал, что на заводе только контора ОТО, а подчиненные ему лаборатории разбросаны по другим предприятиям отрасли. Загадочное формирование стало не давать мне покоя.
Трофимов по роду службы часто бывал на разных предприятиях отрасли. Встречаясь с людьми, он исподволь пытался выяснить кое-что и о заинтриговавшем его отделе, но никто, как ни странно, ничего вразумительного сказать не мог. Одни в недоумении разводили руками, другие деликатно уходили от разговора.
В то же время, продолжал Михаил Петрович, в день получки появлялись разные шебутные люди и получали червонцы. Случалось, тут же какие-то сомнительные лица делали поборы.
Ты, Петрович, как истинный сыщик. Преданный и неутомимый.
За что и уволили.
Что-что, а избавляться от неугодных у нас умеют.
Однако по порядку. Мне повезло: подвернулась Лариса Шикман, старая моя знакомая. Учились на юрфаке. Приударял я за ней в свое время, чуть было не женился. Но не получилось, разошлись по-доброму. Так вот этв самая Лариса и изымала ту премию, из-за которой разгорелся сыр-бор с женщинами нашего отдела.
И сколько же твоя знакомая собрала денег?
Прилично: около пяти тысяч рублей. Притом учтитаких сборщиков, как она, трое. Все отовцы, за исключением Кайля и его окружения, разделены на три группы. Сборщики, в свою очередь, замыкаются на некоего Качкова. А тот уже выходит на Кайля.
Окружения, говоришь? А кто в него входит?
Я кое-кого там указал. Михаил Петрович кивнул на тетрадь. Племянница Кайля, ее муж. Оба, кстати, лингвисты, а в ОТО оформлены ведущими инженерами. Дальше. Сын директора и сын главбуха. Первый получает зарплату начальника бюро лаборатории, другойведущего конструктора. Жена замдиректора завода
Трофимов, выдержав паузу, тонко улыбнулся:
Племянница твоего шефа. Определена ведущим инженером. А сын начальника отделения милицииведущим конструктором. Надеюсь, ты понимаешь, с какой целью
Миронов резко откинулся на спинку стула.
М-да, дела, поежился он. Одному, значит, богу молятся, а другому кланяются.
Выходит так, кивнул Трофимов. Разве они милиционеры? Гнать таких надо.
Легко сказатьгнать.
Риск? Конечно. Я же предупреждал. По канату придется идти. Неосторожное движениеи всё, трах-тарарах. Затолкают. Спохватишься шапкиголовы не станет.
По канату? переспросил Миронов. Не исключено. Однако раззадорил ты меня, теперь я не успокоюсь.
Вот и хорошо, сказал вдруг бодро Трофимов, как человек, сбросивший с себя груз. А я, где смогу, плечо подставлю и по возможности прикрою. Как-никак, а мы с тобой по одну сторону баррикады.