Миронов спросил:
А теперь скажи, Петрович, кто, по-твоему, всем этим верховодит? Кайль, полагаю, лишь фигура в игре
Трофимов, подхватив мысль, подтвердил:
Согласен, что фигура, но далеко не пешка. Коммерсант превеликий. Деловит и энергичен, но годится лишь для реализации идеи.
Вьюном вился, бестия, и все-таки выскользнул.
Там такими дорожат, ткнув пальцем в потолок, серьезно заметил Трофимов. За дверь не выставляют. Горой за них стоят.
Значит, нити ведут дальше, протянул Миронов. Но где-то же они сходятся?
Думаю, что у Грилова. Он, пожалуй, «крестный». Но к нему, учти, подобраться будет нелегко: номенклатура обкома партии. Сам понимаешь, нашему брату не так-то просто туда сунуться. Так что ты к нему снизу иди
А руководство завода? Как оно смотрит на отов-цев?
Помалкивает, ясное дело. Чуть кто поднимает хвост, глядишьи без оного остается. Пример томусекретарь парткома и начальник ОТЗ
Остаток дня Миронов провел в служебной суете. В таких условиях не сосредоточишься. О серьезном надо думать без спешки, раздражения и злости. Утешало, что впереди воскресенье.
С утра уехал с сыном за город. Лес был прозрачен и светел, на припеках просыпалась травка. Птицы кричали на все лады. Все успокаивало, и можно было как-то осмыслить, по возможности объективно оценить сложившееся положение. То, что он возьмется за это загадочное ОТО, сомнению не подлежало. Только бы не промахнуться, все взвесить
А может, съездить в управление, доложить начальнику ОБХСС полковнику Вострякову? Может, ему передать материал для проверки? Ему ведь сподручнее, сил побольше, да и возможности мощнее. Но тут же он отогнал эту мысль. Если откровенно, не надо пока никому докладывать. Трофимов и сам мог бы обратиться куда следует. Тем более что в управлении работает его бывший ученик на солидной должности, в большом звании. Не поехал, не решился. Значит, все взвесил
А потом, кто знает, где расставлены люди Кайля? Вот и гадай: с кем следователь и начальник отдела милициис тобой или с Кайлем? Нет, этого прохвоста на мякине не проведешь. Взять того же Пронина. Мужик, конечно, виноват, но, не будь Кайля, не вкалывал бы в колонии.
Миронов вспомнил встречу с женой Пронина. Худенькая, похожая на подростка, она сама пришла в милицию, рассказала о том, что ее тревожит. Женщина оказалась неглупая, наблюдательная, такой много не надо, чтобы понять, как все было на самом деле. Корила себя за то, что в свое время не вывела на чистую воду дружков мужа, сердцем чувствовала недоброе, да смелости не хватало вмешаться. «Мне бы не уговаривать, а обратиться за помощью куда следует». Далее она сказала, что муж довольно часто приносил внушительную премию и даже однажды заговорил о машине. Пронина только посмеялась над несбыточной мечтой, а муж серьезно сказал: «Еслй недоберемдрузья помогут». Кто же эти друзья? «Приходили однажды на день рождения мужа. Один в очкахКайль. Другойзавскладом. Третийстарший мастер цеха, высокий, словно каланча. Накачивали себя коньяком, о чем-то долго толковали. А когда ушли, Семен положил на стол пачку купюр, сказал, что премию получил, хотя накануне проговорился, что участок не выполнил план». И еще Пронина рассказала о двух загадочных переводах по двести рублей, когда муж уже отбывал наказание. Она попыталась было их возвратить, но на почте отказались принять: отсутствовал адрес отправителя. Действовал, выходит, неписаный воровской закон
Нет, надо немедленно браться за Кайля. Кстати, как он оказался в Ленинграде? Говорили, что приехал из Новосибирска. Зачем? Что он здесь потерял? Тогда, в спешке, в этом не разобрались. А зря. Ошибку надлежит исправить.
Миронов занялся составлением плана, который предстояло оперативно провести в жизнь. Прикидывал, кого из офицеров на первых порах задействовать, кому и какое определить задание.
Чтобы разобраться в «хозяйстве» отовцев, нужно по-настоящему вникнуть в финансовый механизм, окунуться в банковские счета. Кто этим займется? Придется самому. Недавно раскрутил крупное хищение и опубликовал об этом статью «Миллионв милицейскую копилку».
Утром в понедельник Миронов, подходя к своему служебному подъезду, заметил издали Владимира Родичкина. Худощавый, элегантный, тот ходко пересекал сквер. Офицер легок на подъем, чуткий ко всему современному, а главноенадежный, что немаловажно в службе, да и в жизни.
Зайди, Володя, встретив Родичкина, сказал Миронов. Есть разговор.
Вместе поднялись на третий этаж.
Поедешь, Володя, в Новосибирск, сказал майор, приглашая Родичкина присесть. Помнишь дело о радиоткани и электронно-лучевых трубках? Мастера Пронина осудили, а начальник цеха Кайль выкрутился. Ушел в подполье, переждал, а теперь опять верховодит. Он в свое время приехал из Новосибирска. Разведаешь, авось найдешь зацепку
Глаза у молодого офицера загорелись. Он получил задание ответственное, а главноесамостоятельное.
3
Семен Ильич Пронин возвращался из исправительно-трудовой колонии. Шел по обсохшей обочине дороги, в который раз мысленно прокручивая в голове предстоящую встречу с женой, детьми. «Да что это я как угорелый, сбавляя шаг, укорял он себя. Ведь на свободе же»
Свобода! Пронин до суда никогда не задумывался над значением этого слова. Жил, работал, любили все было в порядке вещей. Так оно и должно быть и, казалось, будет всегда
На горьком опыте понял: нет ничего дороже в жизни человека, чем свобода. Ничего!
Долгая разлука кончилась. Наталья, прижавшись к мужу, тихонько вздрагивала, не могла сдержать слез. Семен не знал, как ее успокоить. Стоило ему переступить порог комнаты, как сердце его сжалось от увиденного. Как все это время его здесь не хватало, как он был нужен всем троим!
Ничего, милые вы мои, утешал Семен. Все образуется. Очень даже скоро. Приоденемся. Обувку сменим Заживем, словом.
А Наталья, думая о своем, положила руки на его худющие плечи.
Боюсь я, Сеня. Ох, как боюсь! А чегои сама не знаю.
Чего бояться-то? выдерживая взгляд жены, неопределенно спросил Семен. Чего?
Она молчала. О чем думала? Что ее тревожило?
Семену передалось ее смутное беспокойство.
Не понимаю, о чем ты? допытывался он. И, не дождавшись ответа, сказалРасскажи лучше о себе, о детях. Понимаю, что трудно было, но все-таки
Наталья отошла, села у окна и послушно стала рассказывать о том, как она жила, как сводила концы с концами.
Через месяц, а может и через два, как тебя увезли, один за другим пришло два перевода по двести рублей каждый. От когоне знаю. Сперва хотела было отправить обратно, да адреса отправителя не оказалось. Словом, получила. Татьянке пальтишко купила, а Николкесапоги резиновые
Семен был худ, бледен, веки его заметно вспухли. Даже голос изменился, стал каким-то приглушенным, хрипловатым.
Теперь все будет хорошо, шептал он. Главноемы снова вместе.
Вот именно, Сенечка, сказала Наталья, но за доброй улыбкой у нее промелькнуло что-то тревожное.
Чего-то ты, женушка, не договариваешь, встревожился Семен.
Сердце, оно ведь не только мотор для перекачивания крови. Оно и поет, и плачет, и чувствует.
Из дома супруги вышли вместе. Наталья села на трамвай и поехала к себе в больницу, где она работала медсестрой, а Семен не спеша пошел на завод. Торопиться ему некуда, да и время еще раннее. У проходной остановился.
Солнце, поднимаясь, приятно пригревало, в окнах мелькали силуэты людей. Там, в цехах, бурлила привычная жизнь. Там работали его товарищи, а он стоял у заводской черты, не решаясь ее переступить. И такая вдруг тоска охватила его! Никто его здесь не ждал, никому он тут не нужен
Резко повернулся и зашагал прочь. Справа плескалась Нева, проходили люди, вихрем проносились машины. Свернув с набережной, сразу за поворотом, на большом щите прочитал: «Требуются радиомеханики, техники, прибористы» И напрямик, через улочки-закоулочки, подался по указанному адресу в отдел кадров. Пожилой кадровик расспросил Пронина, где и кем он работал, долго рассматривал документы.
Двух техников-прибористов мы уже взяли, как бы извиняясь, проговорил он. Больше пока не требуется.