Он был фермером, разводил свиней и жил неподалеку от устья Хатрака. На какое-то мгновение Пегги показалось, что он ее имеет в виду. Но нет, он спрашивал о чернокожей девочке.
- По-моему, она говорит на своем африканском языке, - пожала плечами Пегги. - Эта девочка очень необычное создание, подумать только, ей удалось-таки убежать...
- А ведь она еще и ребенка несла, - согласился По.
- Да, ребенок, - вспомнила Пегги. - Я возьму малыша.
- Это еще зачем? - удивился папа.
- Потому что вы вдвоем понесете ее, - объяснила Пегги. - По крайней мере от берега до повозки. Это дитя и шагу ступить не сможет.
Добравшись до берега, они так и поступили. Старая телега По была не самым удобным средством передвижения, а мягче старой лошадиной попоны ничего не нашлось, но девочка, очутившись на ней, ничуть не возражала, во всяком случае ничего против не сказала. Гораций поднял лампу и присмотрелся к беглянке.
- А ведь точно, ты была абсолютно права, Пегги.
- Насчет чего? - спросила она.
- Назвав ее девочкой. Клянусь, ей и тринадцати нет. Вот это да. И малыш... Ты уверена, что это ее мальчик?
- Уверена, - кивнула Пегги.
По Доггли усмехнулся.
- Да ну, эти гвинейские свинюшки, они ж как кролики, только свободная минутка выдастся, они и ну наяривать. - Затем он вдруг вспомнил, что с ними Пегги. - Прошу прощения, мэм. Раньше у нас было чисто мужское общество.
- Это не у меня, а у нее вы должны просить прощения, - холодно промолвила Пегги. - Этот ребенок - полукровка. Она родила его от своего хозяина, который нисколько не позаботился спросить разрешения. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
- Чтоб я больше не слышал от тебя таких разговоров, - перебил ее Гораций Гестер. Он так и полыхал гневом, будьте нате. - Мало того, что ты увязалась за нами, так еще начинаешь выведывать всякие штучки об этой бедняжке. Негоже так просто трепаться о ее прошлом.
Пегги замолкла и молчала всю дорогу до дома. Вот что происходит, когда она начинает говорить правду. Вот почему большей частью она предпочитает вообще не открывать рот. Теперь папа думает о том, что его дочь за каких-то несколько минут выведала все прошлое чернокожей беглянки, но если это у нее так ловко получилось, сколько она могла узнать о его жизни?
"Хочешь знать, что мне известно, папа? Так вот, я знаю, почему ты спасаешь рабов. Ты не По Доггли, папа, который даже не задумывается о судьбе чернокожих, просто он терпеть не может, когда диких зверей сажают в клетку. Он помогает рабам бежать в Канаду, потому что внутри него сидит нужда освободить их. Но ты, папа, ты помогаешь им, чтобы расплатиться за свой тайный грех. За маленькую тайну, которая улыбнулась тебе когда-то, и сердце твое разорвалось на части. Ты ведь мог сказать "нет", но не сказал, ты сказал "да, о да". Это случилось, когда мама была на сносях, должна была меня родить. Ты тогда отправился в Дикэйн за покупками и задержался там на целую неделю. За шесть дней ты имел ту женщину раз, наверное, десять, и я помню каждый момент вашей любви так же ясно, как ты, я чувствую, как ты мечтаешь о ней по ночам. В тебе горит стыд, но жарче палит желание, я знаю, что ощущает мужчина, желая женщину, - тело его чешется, он на месте усидеть не может. Долгие годы ты ненавидел себя за то, что натворил в Дикэйне, и продолжаешь ненавидеть до сих пор - за то, что воспоминание о тех днях по-прежнему отзывается в тебе радостью. И ты расплачиваешься за это. Ты рискуешь угодить в тюрьму или быть повешенным на дереве на радость воронью, но рискуешь ты не потому, что любишь чернокожих, а потому, что надеешься сделать что-то хорошее для детей нашего Господа - может быть, это освободит тебя от тайной, грешной любви.
И самое смешное, пап. Если бы ты знал, что мне известен твой секрет, ты б, наверное, умер, умер не сходя с места.