Не кричите, товарищ подполковник, не на базаре! дерзко ответил Никитин, отводя его руку с пистолетом в сторону. Вы сами кто такой и что здесь делаете?
Подполковник от подобной дерзости младшего офицера буквально поперхнулся. Он вытаращил свои большие глаза и удивленно посмотрел на Никитина.
Ты что, лейтенант, не видишь, с кем разговариваешь? Я научу тебя уставу, если ты его успел забыть. У меня приказ генерала Костина сформировать отряд и не дать немцам на наших плечах захватить переправу.
Извините, товарищ подполковник, но у меня тоже приказ Генерального комиссара Советского Союза товарища Берия доставить груз в Смоленск.
Что за груз? снова закричал подполковник и снова уперся стволом пистолета в грудь Никитина.
Да, уберите же оружие, товарищ подполковник! Что вы им тычете мне в грудь! Груз государственной важности.
Но, подполковник, словно не слышал ответа
Я не понял тебя, лейтенант, сорвался он на крик и в очередной раз уперся своим «ТТ» в грудь Никитина.
Перестаньте мне тыкать своим пистолетом в грудь, товарищ подполковник. Вы что не понимаете, что я вам говорю.
Подполковник сделал шаг назад и махнул рукой. Около него моментально оказалось несколько красноармейцев.
Мне глубоко плевать на ваш груз, лейтенант! Освобождайте машины! Я их забираю по закону военного времени, выкрикнул он. Немцы в десяти километрах отсюда и мне плевать на твой груз, какой важности он бы не был! Ты понял меня, лейтенант!
Я не выполню ваш приказ и никаких автомашин передавать вам не стану. Освободите дорогу, пока я вас не арестовал! громко произнес Никитин. Вы поняли меня, товарищ подполковник?
Что? Что ты сказал! Да я тебя сейчас прямо на месте расстреляю!
Рука подполковника снова потянулась к кобуре, однако Никитин вовремя пресек его движение. Около подполковника моментально выросли два бойца из взвода охраны груза, а ствол пулемета броневика грозно смотрел в сторону подполковника. Лейтенант, не раздумывая, направился к машине генерала. Представившись ему, он протянул генералу бумагу. Подписи и печати с государственной символикой произвели на него определенное впечатление. Он вернул документы и рукой подозвал к себе подполковника. Генерал что-то сказал ему и офицер, зло, сверкнув глазами, дал команду пропустить колонну.
***
Сворачивай влево! приказал Никитин водителю. Ты что, меня не понял, Клим?
Но, Смоленск там, товарищ лейтенант, уже в который раз произнес шофер и рукой указал на дорогу, по которой брели беженцы. Вы же видите указатель!
Прекрати пререкаться! сухо ответил офицер. Я хорошо знаю, где находится Смоленск. Сказал, поворачивай!
Машины, натружено урча моторами, свернули с дороги и, переваливаясь с одного борта на другой, медленно двинулись по проселочной дороге обратно в сторону Минска.
«Старые Выселки» 60 км, прочитал лейтенант указатель на дороге.
По обе стороны дороги тянулся бесконечный березовый лес. Пыливший впереди колонны броневик был практически невидим из-за шлейфа серой пыли, который тянулся за ним. Никитин по пояс высунулся из полуторки и стал пристально вглядываться в небо.
«Где же немцы? спрашивал он себя. Не может быть, чтобы они не засекли нас. Вроде бы сделано как надо, яркая и заметная надпись на бортах машин».
Товарищ лейтенант! Вы бы сели в кабину, дружелюбно произнес Клим. Если появятся самолеты, мы и так их увидим.
Никитин впервые за все это время со злостью посмотрел на водителя. Последние минуты все эти реплики шофера стали его просто бесить.
«Кто он такой, что пытается мне подсказывать, что делать, а чтоне стоит, рассуждал он. Можно подумать, что он командует мной, а не я им».
Чтобы немного успокоиться, лейтенант закрыл глаза и, откинулся на спинку сиденья. Чтобы укрыться от яркого летнего солнца, которое било ему в глаза, он прикрыл лицо козырьком фуражки.
«Слушай, Никитин, а тебе не кажется, что у тебя начинают сдавать нервы? спросил он себя. Может, ты просто боишься? Чего ты больше боишьсясмерти или не выполнить приказ, возложенный на тебя Наркоматом? Что, не можешь ответить? Тогда возьми себя в руки и не злись. Водитель ни в чем не виноват».
Лейтенант никогда не считал себя трусом. Будучи курсантом, он написал рапорт на имя начальника школы НКВД, в котором просил отправить его на войну с белофиннами. Однако, его рапорт не был удовлетворен. На следующий день его вызвал к себе заместитель начальника школы по политической работе и все разложил по полочкам.
Запомните, курсант Никитин. Партия и Правительство СССР и без вашей подсказки знают, где и как вас использовать. Сейчас для вас важнейшей задачей является учеба и не более. Государство затратило немало сил, чтобы научить вас бороться со своими внешними и внутренними врагами. Их у рабоче-крестьянского государства много: открытые враги, которых мы хорошо знаем, в частности белофинны и скрытые враги, которые подтачивают нашу страну изнутри. Какой враг опасней? Правильно говоришьвнутренний. Он невидим и поэтому очень опасен. Ты жмешь руку своему товарищу и не догадываешься о том, что он является членом троцкистской организации, которая делает все, чтобы повалить наше государство на землю. Надеюсь, ты понял, почему руководство школы не удовлетворило твой рапорт. Стрелять и колоть штыком, можно научить бойца за три дня, а вот чтобы вырастить хорошего чекиста, нужны годы.
Вскоре в жизни Никитина изменилось многое. После окончания училища его направили служить в Белоруссию в западные области, которые были присоединены совсем недавно. Работы было много, в лесах укрывались националисты, которые регулярно совершали диверсии на железной дороге, убивали офицеров и бойцов Красной Армии. Вот там он и встретился с Иваном Волковым, которого хорошо знал по училищу. Волков тогда был начальником районного отделения НКВД.
Через месяц Никитин узнал от своих сослуживцев, что на днях был арестован начальник областного отдела НКВД. Его обвинили в создании антисоветского подполья, а также в связях с английской разведкой. Обвинение было столь нелепым по своей сути и поэтому казалось ужасно страшным. Через два дня после этой новости Ивана вызвали на допрос. Допрашивал Никитина его товарищ по училищу НКВД, он учился в другом взводе.
Слушай, Леонтьев, мы вместе с тобой учились. Ты же меня хорошо знаешь. Скажи, почему ты мне не веришь? спросил его Иван. Я не работал ни при Ягоде, ни при Ежове, которые, как выяснилось, оказались врагами народа. Сейчас не тридцать седьмой год.
Никитин. Забудь о том, что мы когда-то вместе учились. Пришло время, которое развело нас по разные стороны баррикад. Ты работал в подчинении английского шпиона, врага народа, разве этого мало? Почему ты, честный партиец, не смог раскусить эту сволочь? Может, ты разделял с ним его взгляды на наше государство и строй? А может, ты выполнял его поручения?
Вы правы, гражданин начальник, с иронией в голосе, ответил Никитин. Я действительно только сейчас, оказавшись в тюрьме НКВД, разглядел многое в этой жизни, в том числе и твою сволочную натуру, Леонтьев.
Трудно было представить, что могло произойти с Никитиным, если бы в дверях не появилась фигура Волкова. Он, молча, протянул Леонтьеву документ за подписью его начальника.
Следуйте за мной, лейтенант, произнес он, обращаясь к Никитину. Работать нужно, а не устраивать политические диспуты с областными сотрудниками НКВД. Вот уж никогда не думал, что тебя будет допрашивать твой однокурсник.
Когда они вышли на улицу, Иван спросил Волкова, что это была за бумага, и как он ее раздобыл.
Много будешь знать, плохо будешь спать, произнес Алексей. Не нужно задавать лишних вопросов, придет времяузнаешь.
Сейчас, покачиваясь на пассажирском сиденье полуторки, Никитин хорошо понимал, какая тоненькая грань отделяла его от расстрельной стены. Однако, все это было в прошлом, а сейчас, он командовал колонной, выполняющей особо важное государственное задание Наркомата государственной безопасности СССР.
***
Никитин поправил на себе гимнастерку и взглянул в зеркало.
«Неплохо, подумал он, надевая фуражку. Интересно, что скажет Даша?»