Алло, Тамара, ты слышала, что я спросил?
Да, извините Нет, мне не показалось, что родители кого-нибудь ждут.
О чем вы разговаривали, не помнишь?
Помню. Мама выглянула из кухни, и мы поздоровались. А папа спросил, как дела в школе. Я ответила, что бегали кросс, и тут же вспомнила, что забыла спортивную форму. Попросила его меня отвезти, но он отказался. И ушел
«Говорить о том, что к телефону? Или нет? У дядюшки будут неприятностихорошо. Они с толстухой взбесятсяплохо. А, наплевать! Какое это имеет значение, звонил тогда дядька Игнат или нет».
в каминную. Больше живым я его не видела, всхлипнула девочка. И маму тоже.
Хорошо. На, Тамара, выпей водички
Классная в бывшей школе:
Тамарочка! Стисни зубы, сожми кулачки. Ты сильная девочка и сумеешь перешагнуть через это несчастье. Уверена, что Светлана Петровна тебе в этом поможет. Я ее знаю давно. Достойная женщина, замечательный педагог. Рада за тебя, ты попала в хорошие руки. Хотя, конечно, никто не заменит маму и папу Школа, в которую ты переводишься, одна из лучших в районе. Там очень хорошие и учителя, и ребята Тамарочка, всегда, когда почувствуешь себя одиноко и плохо, думай о том, что у Соломона на перстне были выгравированы замечательные слова: «И это пройдет».
Элегантная дамочка с коротенькой стрижкой в одном из кабинетов РОНО:
У тебя есть хобби, Тамара?
Хобби?
Да. Какое-нибудь увлечение. Может быть, ты занимаешься музыкой? Или посещаешь спортивную секцию?
Да, секцию по у-шу.
Собираешься ходить туда и после каникул?
Не знаю. Если мне разрешат.
Почему же не разрешат? Мне говорили, что ты очень хорошо знаешь английский. Что, занималась с преподавателем?
Нет, с мамой. Она английским владела свободно.
Надеюсь, ты не забросишь язык. Я побеседую со Светланой Петровной, чтобы она лично проследила за этим. Попроси ее зайти ко мне в кабинет. А к тебе у меня пока нет вопросов. Подожди, пожалуйста, в коридоре Света, знаешь, у меня есть хороший знакомый. Он врач. Я сейчас запишу телефон
Седенький старичок в уютной комнате с мягкой мебелью и ковром на полу, больше напоминающей гостиную, чем кабинет психиатра:
Тамара, ты можешь сказать мне, какое сегодня число?
Не знаю.
А день недели?
Не знаю.
Давно ты этим не интересовалась?
«Зачем мне это? Говорят, что счастливые часов не наблюдают. И дней недели И чисел
Несчастные тоже!!! Не наблюдают»
Я повторяю вопрос: давно ты этим не интересовалась?
Чем?
Ладно, оставим. Скажи лучше, чем ты сейчас занимаешься дома? Помогаешь по хозяйству? Читаешь? Смотришь телевизор?
Лежу.
Что, так просто лежишь и ничего не делаешь?
Ничего.
О чем-нибудь думаешь?
Ни о чем.
Тамара, девочка, так не бывает! Человек всегда о чем-нибудь думает.
«А я вот не думаю ни о чем! Рассматриваю трещинки в потолке Не называй меня, пожалуйста, девочкой, старичок».
Ты хорошо засыпаешь, Тамара?
Не очень.
А что тебе снится?
Не помню.
Так уж не помнишь? Ничего-ничего?
..
Какие у тебя отношения с тетей? Вы с ней много общаетесь?
Дядюшкина жена, массивная и мужеподобная, внешне (и не только) сильно напоминала домоправительницу фрекен Бок из мультфильма про Карлсона, на редкие вопросы: «А можно?» всегда давала стандартный ответ: «Нельзя», и Тамара не помнила, чтобы она хоть раз улыбнулась или сказала что-нибудь доброе. Вернее, и улыбалась, и говорила, только когда они вдвоем ходили к следователю или в РОНО. Но стоило им остаться наедине, как толстуха облачалась в непроницаемую броню и в Тамарином сознании олицетворяла собой неприступную крепость.
Если вы о Светлане Петровне, то она мне не тетя. И мы с ней почти не общаемся.
Я-а-асно. А с дядей?
Он много работает. Уходит рано, приходит поздно.
Он деловой человек?
Чересчур деловой. Он ни разу не смог найти для меня ни одной свободной минуты.
Светлана Петровна, здесь два рецепта. Это всего лишь легкий транквилизатор и антидепрессант. А девочке лучше сменить обстановку. И чем скорее, тем лучше В деревню? Через неделю, как закончите с оформлением опекунства? Отлично!
Несколько женщин с холодными лицами и в строгих костюмах в небольшом зале размером с классную комнату и с рядами деревянных сидений, как в кинотеатре:
И, наконец, Тамарочка, последний вопрос. Самый важный. Итак, девочка...
«Не называй меня девочкой, стерва!»
Ответь нам, пожалуйста, ты согласна, чтобы дядя Игнат и тетя Света заменили тебе погибших папу и маму? Чтобы занимались твоим воспитанием, пока тебе не исполнится шестнадцать? Чтобы осуществляли контроль над всеми твоими денежными средствами и имуществом с того момента, как ты вступишь в права наследования и до дня твоего совершеннолетия? Чтобы
«Нет, не согласна! Лучше в интернат!»
Да, я согласна.
Громче, Тамара. Ты шепчешь себе под нос так, что при всем желании тебя не расслышать. Повтори, пожалуйста, еще раз. Громко и четко.
Да, я согласна.
Как же хотелось ответить иначе! Но рядом пыхтела Светлана Петровна. Она была сильнее!
Дядюшка, сменивший сегодня свои мешковатые слаксы на черные брюки и зеленый двубортный пиджак, подошел к столу, за которым расположилась комиссия, и принялся подписывать какие-то бумаги.
Домоправительница положила горячую ладонь Тамаре на плечико, прошептала:
Молодец. На все вопросы ты ответила правильно.
Что, довольны? Надеюсь, теперь вы покажете мне, где могила родителей?
Хорошо, девочка. Завтра утром поедем на кладбище.
«Наконец-то! Не прошло и полгода. Мама, папа, как вы?..
И сколько раз тебе повторять: не называй меня девочкой, сука!»
III
Тамара 1991 г. Июль
В соседнем купе плацкартного вагона расположилась большая компания. Там до утра пили, громко скандалили и курили. Не успел поезд покинуть границ Ленинграда, как гулянка набрала полный ход, и Светлана Петровна недовольно побухтела что-то насчет распущенности нынешней молодежи. Тамара была уверена, что толстуха сейчас отправится к шумным соседям наводить среди них порядок, но она спокойно застелила белье и улеглась на нижнюю полку. Уже через минуту послышался храп. Стальным нервам толстухи оставалось только завидовать.
Уснуть никак не получалось, и Тамара ворочалась на верхней полке, вслушивалась в разносившиеся по вагону пьяные голоса, а когда рассвело, перевернулась на живот и принялась смотреть в окно, за которым, сменяя друг друга, тянулись поля, окантованные по линии горизонта синей полосочкой леса, и заболоченные непроходимые заросли ивняка. Поезд подолгу застревал на любой мало-мальски значимой станции, и тогда скучный ландшафт за окном сменяли огороженные разноцветными палисадами избы, разбитые улочки и низкий перрон, по которому иногда стремительно проносились полуночники-пассажиры. Потом состав, скрипнув рессорами, мягко трогался с места, павильончик вокзала уплывал назад, и на сцену вновь заступали поля и густые кусты.
Наконец поезд дотащился до большой узловой станции Неболчи. Проводница опустила крутую лесенку, и Тамара первой среди нескольких пассажиров спустилась
из тамбура в промозглое дождливое утро. Зябко поежившись, она поставила на мокрый асфальт перрона дряхлую дорожную сумку с продуктами. Светлана Петровна нахмурилась.
Куда в самую лужу?
Вовсе не в лужу. А сумка тяжелая, пробормотала Тамара и, наклонившись, снова взялась за обмотанные изолентой ручки.
Ладно, оставь. Все равно перемазала. Потом вымоешь.
Хорошо.
Ничего хорошего: сильный, намеренный затянуться надолго дождь; пузыри на лужах; струйки воды, стекающие за шиворот. Холодно, брр
До деревни от станции три километра, сообщила накануне толстуха, но я отправила телеграмму, и нас будет встречать мой отец.
Как мне к нему обращаться?
Петр Тимофеевич. А маму зовут Анна Ивановна.
Тут фрекен Бок, радостно квакнув, устремилась навстречу седому, не уступавшему ей ни в росте, ни в весе мужчине в длинном, потемневшем от влаги, дождевике. Тот крепко обнял ее и начал похлопывать по широкой спине. В противовес холодной, как рыба, и неприветливой дочери отец толстухи всем видом излучал доброжелательность.
Здравствуй. Он наклонился к Тамаре и коснулся ее лба густыми, пропахшими никотином усами. Как добрались?