И Костя перебрался за большой стол, на котором красовалось блюдо с крабами. Я тоже почувствовал, что пора перекусить, и, не раздумывая, присоединился к нему.
Пока мы хрустели крабовыми панцирями, я поглядывал на экран, где все еще красовался мой будущий контрагент, и думал о том, как бы это мне и бабушку съесть, и самому живым остаться. Было очевидно, что этот парень не чета всяким там Стилетам и Дядям Пашам, рядом с ним мои «друзья» выглядели, прямо скажем, жидковато. Все-таки, несмотря на то что они были очень опасными и подлыми тварями, ни корешились с такими же подонками из милиции и правительства, от них так и несло вонючей подворотней.
А этот арийский красавчик с Гарвардом за спиной и собственными алмазными копями был совсем другим.
Да, Знахарь, это тебе не пахан Железный и не вор-генерал Губанов.
Это, знаешь ли, даже не Надир-Шах со своими обкуренными архаровцами.
Я думаю, что герр Мюллер на этих героев ислама чихать хотел с высокой колокольни. Такие люди, как он, наверняка имеют связи на том уровне, где принимаются решения, развязывают и прекращают войны, свергают и назначают то или иное правительство, где президенты покупаются, как портовые шлюхи.
Мы дружно хрустели крабами, булькали пивом, и лучше этого занятия ничего невозможно было придумать. Но все хорошее когда-нибудь обязательно заканчивается, и, действительно, раздался телефонный звонок.
Я кивнул Косте, и он, наскоро вытерев руки салфеткой, взял трубку.
Говорите, я вас слушаю, сказал он по-английски.
Там стали говорить, и я попытался угадать, о чем идет речь, но Костина физиономия оставалась непроницаемой, так что у меня ничего и не получилось.
К сожалению, я не могу пригласить его к телефону. Господин Берзин сейчас находится на банкете в мэрии в качестве почетного гостя. Хорошо. Благодарю вас, мистер Маретти. Обязательно. Не стоит. Всего доброго.
Костя повесил трубку, а я, выпучив глаза, спросил:
Какая мэрия? Какой банкет? Это что, тот самый гангстер? Ничего не понял.
Сейчас поймешь. Звонил Маретти. Он очень сожалеет, что не застал тебя на месте, но завтра, ровно в двенадцать часов дня, Мюллер будет ждать тебя в своем офисе на Кинкерстраат. Годится?
Годится.
Ну, Знахарь, ты доволен своим секретарем?
Доволен. Возьми с полки пирожок.
Не хочу. Вот я лучше сейчас возьму эту прекрасную крабовую ногуи Костя схватил с блюда здоровенную красную ногу, похожую на цепочку сарделек, и съем ее.
Он с хрустом взломал тонкие доспехи, под которыми скрывалась нежная бело-розовая мякоть, я последовал его примеру.
Похоже, сегодня мы сидим на крабовой диете.
А завтрагерр Мюллер.
* * *
Офис алмазного воротилы Генриха Мюллера был по-солдатски скромен.
Светлая комната метров на пятьдесят, большой белый стол и несколько белых же кресел. На столебелый телефон и белая пепельница. Вместо одной из стен огромное окно из тонированного стекла, сквозь которое можно любоваться антикварными видами Амстердама.
С одной стороны стола, спиной к окну, сидел Генрих Мюллер. Его прямая спина не прикасалась к спинке кресла, руки спокойно лежали на столе. Мюллер был в белом костюме, резко контрастировавшем с его африканским загаром. Напротив, по другую сторону стола, в кресле развалился Знахарь. Заложив ногу на ногу так высоко, что были видны носки, он вертел в пальцах сигарету и выжидательно смотрел на хозяина.
Мюллер поднял выгоревшие брови, посмотрел в потолок, затем на пепельницу и, снова наведя свои холодные голубые глаза на Знахаря, ответил:
Это смотря какое предложение, господин Берзин. Мое время стоит дорого, и поэтому давайте перейдем от туманных намеков к конкретным заявлениям.
Давайте, покладисто ответил Знахарь и полез во внутренний карман пиджака, обсыпавшись при этом пеплом.
Вытащив какую-то вещицу, сверкнувшую тусклым золотом и радужным спектром алмазной грани, он любовно посмотрел на нее, потом подышал, потер ее о лацкан пиджака и небрежно бросил на стол. Со стуком прокатившись по полированной столешнице, вещица замерла в нескольких сантиметрах от сцепленных пальцев Мюллера.
Мюллер опустил глаза и спокойно посмотрел на то, что лежало перед ним.
Через несколько секунд нордическая невозмутимость исчезла с его лица, как дым сигареты на сквозняке, и он с изумлением посмотрел на Знахаря, озабоченно стряхивавшего с пиджака пепел.
ОткудаМюллер поперхнулся и закашлялся. Откуда это у вас? Как Я не понимаю, как это могло к вам попасть?
О, господин Мюллер, улыбнулся Знахарь, это совсем не те вопросы, которых я ждал от вас. Вы же не археолог, не ученый, и поэтому более уместен был бы вопрос «сколько это стоит». Не правда ли?
Да, конечноМюллер осторожно взял двумя пальцами увесистый золотой перстень с несколькими камнями и миниатюрным профилем конской головы.
Поднеся драгоценность к глазам, он, как бы не веря своим глазам, медленно повертел головой, затем, не отрывая взгляда от перстня, на ощупь вытащил из стола большую лупу и стал тщательно изучать камни и конскую голову.
Знахарь, прищурившись, следил за ним и, судя по всему, был доволен реакцией мультимиллиардера.
Перстень Александра Македонскогопробормотал Мюллер, тот самый, который пропал как раз после
Положив перстень на стол, Мюллер посмотрел на Знахаря и требовательно спросил:
Где вы это взяли?
Господин Мюллер, вы опять задаете не тот вопрос. Знахарь улыбнулся и тоже сел прямо, положив руки перед собой на стол. Я, конечно, могу ответить на него, но только в том случае, если вы скажете мне, зачем вам нужно это знать.
Знахарь прекрасно понимал, что за этим вопросом скрывалось простое, как каменный топор, желание узнать место и забрать все, что там есть.
Мюллер молча сверлил Знахаря взглядом.
Наконец он опустил взгляд на лежащий перед ним перстень и сказал:
Это очень дорогая вещь. Вы представляете, сколько она может стоить?
Меня это не интересует. Я могу подарить ее вам просто так, на память. Но условием такого подарка будет наше соглашение.
Соглашение? О чем же?
А вот об этом нам следует поговорить, не учитывая того, сколько стоит ваше бесценное время, сказал Знахарь, чувствуя, что железо разогрелось достаточно, и его можно ковать.
Мюллер пристально посмотрел на Знахаря и нажал одинокую кнопку на столе. За спиной Знахаря открылась дверь и мужской голос произнес:
Я слушаю, мой господин.
Сигары и виски, сказал Мюллер.
Яволь, майн херр.
Знахарь представил себе, что в дверях стоит денщик в форме рядового вермахта с засученными рукавами, и ему стало смешно.
Фыркнув, он взглянул на Мюллера и сказал:
Простите.
Мюллер поднял бровь и поинтересовался:
Я сказал что-нибудь смешное?
О нет. Конечно нет. Но мне показалось, что за моей спиной встали призраки Третьего Рейха.
Мюллер снисходительно улыбнулся.
Я понимаю вас. Это моя маленькая слабость. Все, кто работает на меня, должны быть исполнительны и дисциплинированны, как солдаты. Порядок и дисциплинавот залог успеха в любом деле. Каждое мое распоряжениеприказ, который не подлежит обсуждению и должен быть исполнен без промедления. За нарушениестрогое наказание, и об этом знают все мои подчиненные.
Это серьезно, одобрительно кивнул Знахарь. А что за наказание, если не секрет? Надеюсь, не повешение перед строем?
Мюллер прищурился и сказал:
А почему бы и нет?
Но это же негуманно! с притворным ужасом воскликнул Знахарь.
Мюллер усмехнулся, поняв иронию Знахаря, и ответил:
Вы бы еще Женевскую конвенцию вспомнили.
А что это такое? с невинным видом поинтересовался Знахарь.
Несколько секунд оба молчали, затем дружно засмеялись.
Первый этап взаимного прощупывания прошел удачно. Два пирата сидели на берегу моря и под шум прибоя обсуждали свои дела, не забывая, впрочем, о том, что в любой момент можно получить от собеседника удар кинжалом.
Дверь открылась, и денщик, который оказался обыкновенным молодым мужчиной в дорогом костюме и с пистолетом под мышкой, поставил на стол поднос.
Благодарю вас, Рудольф, вы свободны, сказал Мюллер.
Рудольф четко кивнул и вышел.
Знахарь оглядел поднос, на котором стояли бутылка «Баллантайна», толстые низкие стаканы и коробка сигар, и сказал: