Один минус, продолжил Воронцов. Очень шумно, когда народ гуляет.
Не любите народ?
Воронцов задумался.
Сложный вопрос. Я сам из народа. Отец мастер на машиностроительном. Мать продавщица. Но когда лезешь вверх, а народ остается внизу, начинаешь по-другому к нему относиться. А народ начинает по-другому относиться к тебе. Как вот к ним.
Он ткнул большим пальцем себе за спину.
На террасе вдоль стены стояло в ряд с дюжину мраморных бюстов. Изображали они почти одинаково выглядящих мужиков с суровыми костистыми лицами и большими окладистыми бородами. На красноватых гранитных постаментах не было никаких надписей.
Кто это?
Купцы нижегородские. Бугров, Рукавишников, Башкиров, Олисов, Сироткин. Воротилы и меценаты. От начала 19 века до начала 20го. Когда начинал, думал, что буду таким же, как они. В одном ряду буду стоять, Воронцов усмехнулся. Но время не то. И народ не тот.
Воронцов шагнул обратно в комнату.
Всю информацию по делу получите у секретаря, сказал он через плечо. Ее немного, но хотя бы поймете с чего начать. Контракт и аванс там же. Удачи, Иван Петрович. И да, чуть не забыл. Книгу нужно найти до конца недели. Таково условие заказчика. У вас четыре дня. Не теряйте время.
Он достал из ящика толстенную кипу бумаг, бухнул ее на стол и погрузился в чтение.
Иван хотел было что-то сказать, но понял, что это бесполезно. Он поставил стакан с недопитым скотчем на столик и направился к дверям, стараясь топать как можно громче.
И все-таки, послышалось сзади, я не пойму. Ваша дочка. Сколько ей было? Десять? Двенадцать?
Иван обернулся и посмотрел на Воронцова, не отвечая.
Я видел ее фотографию, продолжил тот. Красивая девочка. Скажите, Политов. Как вы могли?
Иван молча вышел вон и с треском захлопнул дверь.
Глава 5. Угроза
Номеру Седьмому не нравилась эта идеяпереться через весь город в центр только для того, чтобы встретиться с Первым и сказать ему пару слов. «Я могу отправить сообщение по защищенному протоколу» написал он шифром, но ответом ему было молчание. Первый не доверял ни шифрам, ни протоколам, ни даркнету, ни бумаге. Только личной встрече, устроенной по всем правилам конспирации. В этот раз правило предписывало оставить машину на стоянке у Черного Пруда и тащиться кружным путем, дворами и переулками к месту встречи, постоянно делая ложные повороты. Номер Первый уже давно был параноиком, а паранойяболезнь заразная.
Примерно на середине пути Седьмой заметил позади парня, который уже два раза повернул следом. Нарочитая расхлябанность, черный свитшот, капюшон, надвинутый на нос. Седьмой на всякий случай ушел с дороги через магазин, задний двор, вынырнул в пустой переулок и вернулся обратно, сделав изрядный круг. Парня не было. Вряд ли это была слежка, но всегда лучше перебздеть.
В одной из подворотен, в подсобке за грудой хлама, его ждал тайникгрязная сумка с плотным китайским дождевиком. Седьмой быстро влез в него, став в два раза толще. Накинул капюшон и вышел с другой стороны, сменив походку (для этого иногда достаточно прихрамывать).
К нужному сараю он пробрался через дыру в заборе. Оглядел старый двор, покосившийся двухэтажный дом из почерневших бревен. И быстро прошмыгнул внутрь сарая.
Пахло давно сгнившими тряпками и плесенью. Сарай был разделен надвое дощатой стеной. Несколько досок было выломано, и вместо них была плотная ржавая решетка. За решеткой виднелся темный силуэт.
Говори, глухо сказал Первый, когда Седьмой приблизился.
Процесс начался. Всё по плану.
Хорошо.
Но возникла проблема. Наш общий друг привлек к делу специалиста со стороны.
Кого?
Вы его знаете.
Первый надолго замолчал.
Это тот, о ком я думаю, наконец спросил он.
Да, сказал Седьмой. Он начнет носом землю рыть. И может нам помешать.
Что-нибудь еще? наконец, спросил Первый.
Нет. Но я решил, что это важная информация.
Ты правильно решил. Можешь идти. Проследи, чтобы остальные всё сделали вовремя.
Но
Я разберусь с проблемой.
Тень за решеткой исчезла.
Седьмой засунул руку под капюшон и почесался. В минуты волнения у него всегда дико чесалась шея.
Где-то едва слышно скрипнула дверь. Седьмой подождал еще с минуту и вышел наружу.
***
Номер Первый из сарая не выходил. И скрипела не дверь, а деревянный люк, за которым была лестница в подвал.
Там уже давно не было электричества, и Первый пробирался на ощупь, придерживаясь рукой за скользкую стену. Наконец, стена кончилась, и он протиснулся в узкую нишу, за которой была едва заметная железная дверь.
Тоннели встретили его мраком и затхлым воздухом. Где-то далеко капала вода. Дорогу он знал наизусть, но на всякий случай считал шаги и вглядывался в темноту, чтобы не пропустить очередной поворот. В некоторых местах сверху пробивался тусклый свет от вентиляционных отверстий, и тогда становились видны низкие кирпичные своды.
Иногда попадались темные деревянные балки, подпирающие потолок. За одной из таких балок скрывался пролом, ведущий в соседнюю штольню. Она была такой низкой, что идти приходилось, согнувшись.
За очередным поворотом Номер Первый уткнулся в тупик. На грязном полу валялся ржавый лист металла. Под ним скрывалась уходящая глубоко вниз бетонная шахта.
Скобы лестницы в паре мест шатались и грозили оторваться окончательно. Приходилось спускаться осторожно.
Лестница кончилась, и Первый спрыгнул вниз. Всплеснула журчащая на дне вода.
Он прислушался, потом достал из кармана спички.
Вспыхнувшее пламя выдернуло из темноты низкий сводчатый потолок, средневековую кирпичную кладку и массивную решетку впереди.
Первый тут же выбросил спичку и все погрузилось обратно во мрак.
Он подождал, пока глаза привыкнут к темноте и шагнул вперед.
Здесь не нужен был свет. Да и спичка была лишь сигналом. «Я здесь, я пришел, я один».
Что-то большое медленно двигалось в темноте за решеткой. Послышался едва различимый хрип. Хрустнули разбросанные у решетки кости.
Для тебя снова есть работа, сказал Первый и достал собачий свисток.
***
У воронцовского секретаря Иван получил только пару тонких бумажных папок и флэшку. В папках были копии пожелтевших протоколов. На них ушло минуты три. Опись конфискованного у старообрядцев имущества (ГубЧК, 1921 год), запись допросов. (Откуда у вас эта книга? От деда-прадеда).
А вот с флэшкой пришлось возиться почти до вечера.
Сканы документов, выписки, сохраненные форумы, где среди пустой болтовни приходилось выискивать крупицы информации. Выцветшие фотографии старообрядческих скитов и их застывших рядом хозяев. Блеклые глаза изможденных старцев смотрели на него сквозь время так, что пришлось отвернуться.
Одна из фотографий его заинтересовала. Скорее всего это был погреб, низкая бревенчатая клеть, совершенно пустая, если не считать стоящей в углу напольной подставки для книги. Есть на ней книга или нет, было не видно. Рядом виднелась окованная железом дверца. Иван вспомнил, что старообрядческие избы часто имели жилые подполья и связывались между собой подземными ходами.
По документам выходило, что конфискованный в Комаровском скиту том «Тайных писаний» («размер 30 на 20 сантиметров, толщина 5 сантиметров, бумага плотная, рыхлая, текст писан вручную, рисунки нанесены в два цвета, красный и черный, десять страниц повреждены влагой и нечитаемы») пропал тогда же, в 1921. Его должны были переправить в архив губкома ВКП(б), но туда он не доехал.
Бергер провел колоссальную работу, собрав выписки из газет, докладов и даже личных писем. И все-таки узнал, что случилось дальше.
Книгу оставил себе один из руководителей губернской чрезвычайки. Не известно, зачем она понадобилась товарищу Хахареву. Может, он решил, что она действительно способна вылечить инфлюэнцу, бушевавшую за пару лет до того. Или хотел продать кому подороже, да не смог найти покупателя. Или взял в память о своем прадедестарообрядце. Книга десяток лет хранилась в особняке ГубЧК на Малой Покровке. Пока туда не пришел новый хозяин с новой метлой и не вымел половину сотрудников вместе с вещами. В это время она снова исчезла и появилась только во время войны, в личной библиотеке краеведа Илларионова. И здесь она стала причиной таинственных событий и семейных неурядиц.