Рука схватила ее между ног.
13
Своим единственным здоровым глазом, Гомер Стигг увидел впереди девушку. Забавно, с чего бы это молоденькой девчонке тащиться куда-то на юг поздним вечером? Следующий город, Моукиту, был в добрых двадцати милях. А ближайшая бензоколонка - и того дальше. Ничего кроме дороги и леса.
Ну, ему как раз в Моукиту.
Его внутренности, казалось, перевернулись и задрожали.
Нет, оставь ее в покое.
Какое прелестное юное создание. А ножки! А золотистые волосы, спадающие на спину! А платьице! Нескромное платьице. Посмотреть хоть на цвета.
Гомер никогда не видел ни одного такого же сияющего и яркого. Это напомнило ему разноцветный плащ Иосифа[1].
О, теперь она поворачивается, глядя прямо на него.
Ее личико такое милое и очаровательное. Платье облегает ее спереди. Как пить дать - под этим платьем у нее ничегошеньки и нету.
Вот она подняла большой палец и улыбнулась ему.
Нога Гомера поднялась с педали газа. Он почувствовал такое теснение внутри, что подумал - может быть, заболел. Он согнулся над рулем.
Езжай себе, парень. Это неправильно - подсаживать таких вот милых молодых девчушек.
Но что, если ты оставишь ее здесь? Если ты оставишь ее, ее быстренько подберет какой-нибудь другой товарищ. Может быть, злодей, который осквернит храм ее тела.
Так что он остановился.
Повернув голову, Гомер смотрел, как девушка поспешила к машине. Ее платье, всё зеленое, красное, голубое и золотое, колыхалось и мерцало, когда она шла.
Гомер перегнулся через сиденье и открыл для нее дверь.
- Спасибо, - сказала она, пригнувшись и заглянув внутрь. - Куда вы направляетесь?
- В Моукиту. Запрыгивай, если тебе в те же края.
Она кивнула и начала забираться. Гомер отвернулся, когда она поставила ногу в машину, и ее платье заскользило вверх по бедрам.
- Где ты живешь? - спросил он. - В Моукиту?
- Нет, - дверь захлопнулась.
- И где твой дом?
- Там, на севере, - сказала она.
В ее голосе прозвучали резкие нотки.
Гомер выехал на дорогу.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Никак.
- Не дерзи старшим, девочка.
После нескольких минут тишины, она пробормотала:
- Тина. Меня зовут Тина.
- Тина как?
- Не важно.
- Где твои манеры, девочка?
- Простите, - сказала она, совсем по-детски.
Гомер посмотрел на нее. Ее голова была опущена, лицо мрачное, руки сложены на коленях. Платье едва прикрывало коленки. Ее ноги были загорелыми и гладкими.
Он захотел потрогать их.
Быстро отведя взгляд, он наклонился вперед, чтобы облегчить это давящее болезненное ощущение.
Но он боялся, что она что-то заподозрит, если он перестанет говорить. Поэтому он произнес:
- У тебя семья в Моукиту?
- Нет.
- Друзья?
- Я была там несколько раз на ярмарке, - сказала она.
Ее голос был очень тихим.
- Ты из Грибсби?
- Я так не говорила.
- Ты убежала из дома?
- Не важно.
- У меня есть намерение, девочка, развернуть эту тачку и отвезти тебя обратно. Держу пари, шериф Диггинс отыщет твоих родителей в два счета.
- Вы не посмеете, - сказала она.
Ее голос прозвучал напряженным шепотом.
Гомер посмотрел на нее. Она встретила его твердым прищуренным взглядом. Ее лицо выглядело так, будто она ожидает удара, но не сдвинется ни на дюйм.
- Я не вернусь назад, - сказала она. - Никогда. Только попробуйте привезти меня назад, и увидите, что будет.
- Держитесь в рамках приличия, девушка.
- Я не поеду назад.
- Может да, а может - нет.
- Что вы имеете под этим в виду?
Его сердце внезапно бешено заколотилось. Что он имел в виду под этим?
Господи, так всё запутанно.
- Мне не следовало подбирать тебя, - сказал он.
В его голосе были сухие скребущие нотки, пугавшие его самого.
- Вас ничто и не обязывало.
- О нет, конечно, обязывало. У меня есть долг. Христианский долг. Это моя обязанность. Я должен спасти тебя.
- Спасти меня?
- Да, верно.
- От чего?
- Злодеи. В этом мире полно злодеев всех мастей. Злодеи только и ждут, чтобы протянуть свои грязные руки к милым, молодым, чистым девушкам вроде тебя, - oн прочистил горло, но царапающий звук не исчез. - Просто не мог оставить тебя там на дороге. Злодеи бы точно до тебя добрались.
Она посмотрела на него.
Она выглядела настороженной.
- Больше не волнуйся, Тина. Я не позволю им забрать тебя. Я защищу тебя. Конечно.
Потянувшись, Гомер пробежал пальцами по ее волосам.
Такие мягкие. Мягкие и золотые, как ее кожа.
14
Когда рука схватила ее, Марти подпрыгнула и ударилась головой о стену. Она посмотрела через плечо.
Вилли ухмыльнулся.
Она взбрыкнула и попыталась сдвинуть ноги, но его рука оставалась между ними, сжимая, причиняя боль. Другая рука обхватила ее за бедра. Он оттащил от телевизора. Когда она начала кричать, Вилли швырнул ее на пол и бросился сверху, придушив ее крик.
Он перекатил ее на спину.
Она попыталась расцарапать ему лицо, но он перехватил ее запястья. Прижав их к ковру, он широко раздвинул ее бедра и уселся на нее сверху.
Марти брыкалась и извивалась, пытаясь сбросить его. Потом увидела на его лице странную усмешку и прекратила.
- Давай, лошадка! Но-о! - oн подпрыгнул пару раз.
Коленка Марти угодила ему прямо в зад.
- Лошадка брыкается! - он прыгнул сильнее.
Она опять вскинула коленку. В этот раз, Вилли сдвинулся достаточно, чтобы избежать жесткой посадки. Тогда он наклонился вперед так, что его лицо нависло прямо над лицом Марти.
- Поцелуй Вилли в знак примирения, - сказал он.
- Пошел к черту.
Он нагнулся ниже и попытался поцеловать ее в губы. Она отвернулась.
Он прижался ртом к ее щеке и обслюнявил ее.
- Разве ты не рада видеть его снова?
- Слезь с меня! - oна почувствовала, как капля слюны катится к ее уху. - Что тебе надо?
- Узнаешь.
- Слезай!
- Я планирую.
- Ублюдок!
- Я позволю тебе встать. Но если ты шевельнешься, я тебя убью.
Он слез с Марти и встал.
Освободившись от его веса, Марти ощутила странную легкость во всем теле. Она попробовала растереть болевшие запястья, почесала тыльные стороны ладоней. Они были красными и зудели, на коже отпечатался узор ковра.
Пока Вилли шел к чулану в холле, Марти подняла голову. Во время борьбы ее блузка выбилась из-за пояса, но пуговицы остались застегнутыми. Юбка собралась у талии, выставив на обозрение белые трусики.
Она расправила юбку, когда Вилли вышел из чулана.
У него в руке был моток веревки.
Опустившись на колени рядом с Марти, он завязал на одном конце веревки скользящий узел.
- Теперь мне можно сесть? - спросила она.
- Милости прошу.
Она села и спросила:
- Это зачем?
- Повесить тебя, - oн набросил петлю ей через голову.
Наклонившись к ней, Вилли выправил ее волосы из-под веревки. Его рука остановилась, поглаживая ее щеку. Марти почувствовала, что от его прикосновения у нее побежали мурашки. Она услышала собственное тоненькое хныканье.
- Боишься?
Она пыталась ответить, но не могла.
Вилли засмеялся. Повернув узел так, что он оказался напротив ее горла, он отодвинулся от нее и рванул веревку. Ее голова дернулась.
- Ай! - вскрикнула она.
- Встать!
Марти медленно поднялась на ноги.
Увиливай! Делай же что-нибудь! О, Господи!
Она расправила блузку и юбку. Почесала левое плечо, как будто оно всё еще зудело. Вилли смотрел.
- Еще минуту, - сказал он, - скоро перестанет чесаться.
Она засунула руку в петлю и потянула ее.
Вилли был слишком проворен.
Он дернул свой конец веревки, и петля затянулась на шее Марти, хлестнув ее сзади и швырнув ее головой вперед в его объятья. Вилли крепко прижал ее к своему телу, одной рукой больно помял ягодицу и произнес:
- Хорошая задница.
- Да пошел ты...
- Пойдем наверх, - сказал он.
Отпустив ее зад, он отступил назад, разматывая веревку. Он повел Марти к лестнице, используя веревку как собачий поводок.
- Ты меня не повесишь, - сказала Марти.
- Ты так думаешь? Может тебе лучше надеяться, что повешу, милочка. Потому что знаешь что? Я всегда знал, что вернусь и нанесу тебе визит. Я мечтал об этом долгие годы и думал обо всем, что сделаю с тобой. Я всегда думал об этом, прежде чем заснуть. Каждую, каждую ночь я проваливался в он с мыслями о тебе. И я всегда засыпал со стояком.