У нас в стране ирландские танцы достаточно известны, есть их поклонники и последователи, продолжила Мари, но мне кажется, что для того, чтобы танец был гармоничным, он должен отражать особенности национального характера. Можно точно и технично воспроизвести движения, но для того, чтобы слиться с танцем, он должен звучать в унисон с мироощущением. Поэтому фламенко может станцевать только испанец, которого сжигает изнутри огонь эмоций. А сальса подвластна только телам, наполненным горячей карибской кровью. Точно так же и ирландский танец может быть насыщенным только в исполнении самих ирландцев, в которых суровость и сдержанность сочетаются с детской живостью восприятия мира.
Майкл внимательно слушал Мари, и его улыбка предстала живой иллюстрацией оксюморона, став серьезной и сосредоточенной. В этот момент тротуар вывел их на широкую по меркам Дублина пешеходную улицу, по которой Захария и Грег повернули направо. Несмотря на то, что народа стало еще больше, толпа стала менее плотной, рассредоточившись по улице. Поэтому вскоре они приблизились к Захарии с Грегом, и дальше все двигались общей компанией.
По обеим сторонам улицы располагались многочисленные кафе и магазины, среди которых бросались в глаза знакомые мировые бренды. Вскоре улица вывела их на небольшую площадь, над которой справа возвышалось стилизованное под Коллизей здание, в котором легко угадывался торговый центр. Противоположная сторона площади была обрамлена густой зеленью деревьев, перед которыми стояла лаконичная арка, как бы обозначавшая проход из суеты города в спокойствие парка.
Захария остановился и стал осматривать площадь в поисках стоянки такси, которую увидел слева от устья улицы, легко определив её по длинному ряду разнокалиберных машин с желто-синей надписью. Ден отметил, что Захария достаточно холодно попрощался с товарищами, было очевидно, что он не слишком доволен встречей и находится в напряжении. В такси он молчал почти всю дорогу, и только на подъезде к дому повернулся к заднему сидению машины:
Надеюсь, вам понравился вечер. Сожалею, что у меня не получилось уделить вам достаточно внимания, мне нужно было пообщаться с товарищами.
Мари молчала, глядя в окно, за них ответил Ден:
Вечер был комфортным, нам было интересно как посмотреть концерт, так и пообщаться с твоими друзьями.
Захария снова задумался ненадолго, а затем произнес:
Если сегодняшний день не слишком вас утомил, то, как и планировали, завтра с утра мы можем съездить в Ньюгрейндж. Думаю, что вы от меня уже устали, наконец скупо улыбнулся он, поэтому во второй половине дня я дам вам возможность от меня отдохнуть. Как и говорил, поеду в Сандикоув плавать. Мне почему-то кажется, что вряд ли вы захотите ко мне присоединиться.
Ты прав, улыбнулся в ответ Ден, это явно не для нас, мы погуляем по городу.
Когда они подъехали к дому, улица по-прежнему была пустынной, складывалось ощущение, что кроме них на ней больше никто не живет и не бывает. Впрочем, о том, что это не так, явственно свидетельствовали освещенные окна почти всех домов.
Не задерживаясь на улице, они зашли в дом и поднялись наверх. Захария открыл дверь и пропустил Дена с Мари вперед, а сам остался на лестнице, ожидая, пока они разденутся. Мари сбросила обувь и босиком пошла в комнату, бросив на ходу.
Милый, я сейчас выйду в гостиную, мне хочется еще немного посидеть. Принеси мне туда, пожалуйста, вино, которые мы вчера не допили.
Ты не перестаешь меня удивлять, Милая, улыбнулся вслед ей Ден, направляясь на кухню, я вот совершенно не помню, допили мы вино, или нет.
Захария зашел вслед за ними и, услышав их разговор, произнес деловым тоном:
Вино находится в холодильнике, а бокалы в шкафу рядом с ним. Я присоединюсь к вам чуть позже, если не возражаете.
Ден усмехнулся, подумав, что неплохо бы уточнить, что Захария имел в виду: не возражают ли они против того, чтобы он к ним присоединится, или чтобы он присоединится позже. Но узнать это не представлялось возможным, потому что Захария тоже скрылся в своей комнате.
Ден без труда нашел в холодильнике вчерашнюю бутылку с цифрами и бокалы. Он на секунду задумался, сколько бокалов брать, потому что ему вина совсем не хотелось, также он не знал намерения Захарии. Но чтобы не решать эту головоломку, просто взял три бокала, подумав, что ничего страшного не будет, если бокалы останутся неиспользованными. Еще раз открыв холодильник, он пошарил глазами по полкам и нашел сырную нарезку, которую тоже решил захватить с собой, чтобы был хотя бы намек на закуску.
Когда он с трудом донес все это до гостиной, Мари уже была там. Она успела переодеться и с ногами сидела на дальнем краю дивана. Она была в тех же домашних шортах, что и утром, но вместо топа одела белую рубашку Дена, что коренным образом изменило её утренний уютный имидж. Рубашка укутывала её белыми волнами, придавая образу такую чувственность, что у Дена перехватило дыхание. Присев на диван, он налил Мари вино в бокал, который она взяла двумя пальцами за ножку и посмотрела через красный напиток на свет. Пригубив вино, она поставила бокал на стол. Взяв пульт, включила телевизор и начала молча листать каналы, пока не нашла программу, заполненную музыкой. После этого откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза.
Милая, ты устала? Может быть, пойдем отдохнем?
Она открыла глаза и едва заметно повела головой, обозначив отказ. С едва заметной улыбкой она пристально смотрела на него. Он впитывал её взгляд, через который она передавала ему свое горячее настроение, желание острых ощущений и яркой игры. Он ласкал её взглядом, стараясь укутать своей нежностью, снять напряжение и дать возможность отдаться своим желаниям. Он ненадолго выпал из времени, стараясь сохранить эту эмоциональную связь, которая между ними установилась. Наконец она снова закрыла глаза, сохраняя на губах улыбку. Он приблизился к ней и нежно, едва касаясь, поцеловал её в губы. После этого вышел из гостиной и направился к себе в комнату.
Ден разделся, лег в кровать и закрыл глаза. Но вместо сна наступило полузабытье, наполненное странным болезненным возбуждением. Из этого состояния его вывел легкий скрип двери, пропускающей Мари в комнату. Открыв глаза, Ден пытался понять, сколько прошло времени с тех пор, как он лег в кровать, но это ему не удалось. Мари тихо прошла в комнату и сбросила рубашку, окунув в полумрак комнаты свое обнаженное тело, которое пряталось под рубашкой. Она нырнула в кровать и прижалась к Дену всем телом, нисколько не удивившись тому, что он не спит. Он крепко обнял её плечи и еще сильнее прижал к себе. В ответ на его нежность она крепко поцеловала его в губы и увлекла в объятия. И её губы, и её тело было горячим, влажным и открытым. Она с исступлением принимала его ласки, и волны возбуждения накатывались на неё одна за другой. Но как только её тело испытало последний всплеск наслаждения, она почти сразу заснула с улыбкой на губах.
У него было много вопросов, но он прекрасно знал, что им не суждено быть озвученными. Ведь любое сказанное вслух слово грозило разорвать тонкую нить эмоционального контакта и понимания, которое между ними установилось в этот вечер. Он мягко поцеловал её спящую улыбку и также закрыл глаза.
Как и днем ранее, Ден проснулся раньше всех. Мари спала рядом с ним, раскинувшись на кровати. На ней была надета футболка, видимо, она вставала ночью. Из-за этого складывалось ощущение, что все произошедшее прошлой ночью было просто сном. Ден встал, оделся и прошел на кухню. Он сделал себе кофе и сел за стол в ожидании, пока проснутся остальные. Вчерашний день его немного утомил, и, откровенно говоря, ему не слишком хотелось с утра куда-нибудь ехать. Но он понимал, что на отдых приезжают не для того, чтобы отдыхать, поэтому придется пересилить себя.
На удивление, Мари тоже встала рано, а вскоре появился и Захария. Все чувствовали легкую неловкость, как будто не знали, как себя вести. Поэтому завтрак и сборы прошли сосредоточенно и быстро. И вскоре, в просыпающейся утренней мгле, они прорезали спящие кварталы, обрывающиеся в зеленые поля. В салоне машины повисла тишина, но она не была гнетущей, скорее обозначала пробуждение.
Бесконечность зеленых полей не навевала тоску, а звучала как протяжная ирландская песня, рождающая желание закрыть глаза и окунуться в глубину странного мира.