Очень мило, поистине.
Или:
Вылезай оттуда, вкусненький мой.
Он говорил не как ист-эндец. Он говорил, как джентльмен.
Так и знал, что добуду это, сказал он. И добавил: Вот ты и здесь, мой очаровательный лакомый кусочек.
Иногда он тихо фыркал.
Иногда, казалось, был так восхищен, что забывал дышать.
Все время раздавались омерзительные звуки чего-то раздираемого, постоянно что-то хлюпало. Я даже слышал, как он что-то поедает. Доносились звуки жевания, чмоканье губ, вздохи.
Удивительно, что я удержал в себе свой ужин.
Я пытался не слушать. Пытался не думать о том, что он делает с Мэри. Я старался занять свой разум тем, как сохранить в тайне свое укрытие.
Нож в моем кармане был зажат между ногой и полом. Я мог его достать. Но даже с оружием в руках, какие у меня шансы против такого монстра? Он наверняка возьмет меня в оборот, если я попытаюсь выскочить из-под кровати.
Единственное, что мне оставалось, так это молиться и надеяться, что он уберется вон, не обнаружив меня.
Я провел много времени, разглядывая комнату. Видно мне было не много. Если у него были пальто и шляпа, то они находились вне поля моего зрения. Его ботинки и штаны лежали перед ярким огнем. Деревянная ручка чайника на каминной решетке занялась огнем. Одежда Мэри свисала со спинки стула, закрывая верх ее грязных туфель.
Я разглядывал все эти вещи, прикидывая свои шансы на то, чтобы метнуться к окну и, если удастся, нырнуть через него во двор, когда на пол свалился большой кусок плоти. С влажным хлюпаньем он шмякнулся прямо у меня перед глазами. Это был сочащийся кровью красный бугор, увенчанный соском.
Когда я осознал, что это, в голове у меня помутилось. Рот мой наполнился слюной, как бывает, когда собираешься сблевать. Я услышал звон в ушах. Каждый раз, когда я моргал, резкие голубые огоньки вспыхивали вокруг всех предметов, так что я закрыл глаза, сглотнул и попытался представить, что нахожусь где-нибудь в другом месте.
Я начал воображать, что я дома, в безопасности, устроился в кресле и читаю «Гекльберри Финна». Мало-помалу, я превратился в самого Гека. На плоту с Джимом я плыл по Миссисипи ночью, растянувшись на бревнах и глазея на усыпанное звездами небо. Все вокруг дышало спокойствием и миром, и чувствовал я себя замечательно. Мне хотелось плыть по реке бесконечно.
Должно быть, я потерял сознание.
Очнулся я как раз вовремя, чтобы увидеть ногу Потрошителя рядом с кроватью. Он наклонился. Сердце у меня чуть не выскочило из груди. Я решил, что он по мою душу и прямо сейчас выволочет меня из-под кровати, а затем вскроет заживо. Но он ограничился тем, что ухватил грудь окровавленной рукой и поднял ее. Но держал он ее недостаточно хорошо. Она выскользнула у него из пальцев и шмякнулась вновь. На этот раз она упала на бок и, скажем так, деформировалась. Он подобрал ее двумя руками.
Шагнул к столику.
Затем он подошел к огню и надел брюки и ботинки. Одевшись, он переместился так, что видеть его я не мог, поскольку мешало плечо. Я слышал шорох одежды и надеялся, что это он надевает пальто.
Тут раздалось поскрипыванье кожи. Это вызвало в памяти рассказы про то, что Потрошитель носит с собой чемоданчик вроде докторского, где держит нож или скальпель, и в котором утаскивает органы своих жертв.
Итак, он вернулся и встал так, что я мог протянуть руку и коснуться его ботинок. Ужасные звуки, раздавшиеся следом, дали мне понять, что он извлек что-то из Мэри и положи себе в чемоданчик.
Рот мой опять наполнился слюной, в ушах зазвенело, я снова увидел эти голубые огоньки. Но я держался.
И наконец он выкатился за дверь. Она открылась, впустив дуновение ветра, захолодившее мою голую спину и раздувшее огонь ярче, чем прежде.
Дверь захлопнулась.
Я не переменил положения.
То, что случилось потом, было загадкой.
Он закрыл дверь. Он не стал тянуться через окно и защелкивать задвижку, он воспользовался ключом. Я слышал, как ключ заскрежетал в замке, слышал громкий лязг, затем ключ вытащили.
Я решил, что он нашел ключ у Мэри. Но если у нее был ключ, почему она не пользовался им, вместо того, что через окно тянуться к задвижке?
Я задался вопросом, зачем я забиваю себе голову подобными тайнами.
Главное было то, что Потрошитель ушел.
Он, стало быть, запер меня в комнате. Прекрасно, чего уж там. Выберусь через окно.
Я думал немного подождать, дабы убедиться в том, что он не вернется. Но больше всего на свете мне хотелось оказаться подальше от этой комнаты и всего, что в ней произошло. Я выскочил из-под кровати, скользя по окровавленному полу. Оказавшись на ногах, я совершил ошибку, посмотрев назад.
Там была Мэри.
Она не походила на человека вообще, так была исполосована. Зрелище было столь ужасным, что если я попробую описать его здесь, вы, возможно, проникнетесь таким отвращением, что немедленно захлопнете книгу и прекратите чтение.
Кроме того, я буду терзаться виной за то, что наполнил ваш разум подобными картинами. Моя цель состоит в том, чтобы развлечь вас рассказом о моих приключениях, а вовсе не в том, чтобы внушить вам черные мысли или вызвать рвотный позыв.
Позвольте только сказать, что вид, в котором Потрошитель оставил Мэри, не позволил бы вам определить, мужчина это или женщина. Лица у нее вообще не было.
Я смотрел дольше, чем следовало, в основном потому, что мне нужно было время сообразить, чем на самом деле являлось это месиво на кровати. Когда наконец сообразил, то поперхнулся и посмотрел в другую сторону. Но туда смотреть тоже не следовало, и я увидел на столе эту мерзость. Обе ее груди и кучу внутренних органов.
Я начал было заваливаться, но, каким-то чудом устояв на ногах, бросился к окну. Распахнув его, я попытался вылезти, но вместо этого просто вывалился наружу. Холод и дождь слегка прочистили мне голову. Когда я взял себя в руки, то вспомнил, для чего изначально забрался в эту комнату. Но я совершенно не горел желанием забираться обратно, чтобы взять рубаху и пальто. Я видел их на стуле, когда распахивал окно и смотрел только на них, поскольку еще одного взгляда на Мэри я бы не вынес.
Затем я бросился через двор. Когда я оказался под аркой, дождь перестал лить на меня. Я остановился и высунулся наружу, достаточно, чтобы посмотреть вверх и вниз по улице, так как опасался, что там может быть Потрошитель. Я не увидел ни его, ни кого-либо еще. Однако газовые фонари не давали достаточно света и оставляли множество темных мест, в которых кто-нибудь мог притаиться. Все, что я теперь хотел, так это добраться домой, не попав в еще большую беду. В последнюю очередь я бы желал встретиться с Потрошителем. Второе место по нежелательности быть принятым за Потрошителя.
Полуодетый и окровавленный в районе Уайтчепела в такой час, я бы неминуемо возбудил подозрение у любого, кто увидел меня. В таком случае абсолютно без разницы, попытаюсь я идти обычной походкой или понесусь со всех ног, словно за мной черти гонятся.
В конце концов, если я побегу, то скорее попаду в какое-нибудь безопасное место.
Я вышел из-под арки. Снова на меня полился дождь. Решая, в какую сторону мне идти, я обтирал руки друг об друга, пока не убедился, что стер большую часть крови. Затем я быстренько вытер плечо и живот.
Поскольку я заблудился, не было никакой разницы в том, какое направление я изберу.
Так что я повернул направо и припустил изо всех сил. Шлепая по лужам, я бежал по улице так быстро, как только мог. Из-за таких резких движений, голова моя начала побаливать, но я, пыхтя, продолжал бег. На углу я проверил оба направления. Сердце у меня екнуло, когда я заметил нескольких человек слева. Один из них был констеблем. Никто не закричал, так что, наверное, меня не заметили.
Благополучно миновав перекресток, я подумал, не следует ли мне вернуться и все рассказать бобби. Это я очень удачно сообразил. Как вы догадываетесь, первым делом он подумает, что это я сотворил все это с Мэри.
А еще я зарезал нынче ночью Неда или Боба в переулке. Несмотря на дождь, на моем ноже наверняка осталась его кровь. Я мог выбросить нож, но, тем не менее, не очень этого хотел. Мало того, что это подарок, так еще он был моим единственным оружием и мог еще понадобиться.